Академия. Классическая трилогия - Айзек Азимов

— Быть Оратором нелегко. Во-первых, нелегко быть психоисториком, и даже лучшие психоисторики не всегда выдерживают экзамен на звание Оратора. Тут есть различие. Оратор должен не только знать все математические сложности Плана Селдона — он должен любить План. План должен стать его жизнью, его дыханием, чем-то вроде живого, осязаемого друга. Знаешь ли ты, что это такое?

Рука Первого Оратора мягко легла на поверхность черного блестящего куба, стоявшего в центре стола. Ничего особенного в нем не было. Куб как куб.

— Нет, Оратор, не знаю.

— Ты слыхал когда-нибудь о Главном Радианте?

— Это… он? (Неподдельное удивление.)

— Ты ожидал увидеть нечто более таинственное, вызывающее благоговение? Ну что ж, это естественно. Радиант был создан во времена Империи соратниками Селдона. Почти четыреста лет он верой и правдой служит нам и нашим целям, не требуя ни ремонта, ни наладки. И это отрадно, поскольку никто во Второй Академии не имеет понятия, как с ним обращаться с технической точки зрения.

Он мягко улыбнулся.

— Знай о нем люди из Первой Академии, они, пожалуй, смогли бы изготовить копии, но они никогда о нем не узнают.

Он нажал рычажок на краю стола, и комната погрузилась в темноту. Ио только на мгновение, потому что постепенно стали загораться и оживать две противоположные стены. Вначале их поверхность мерцала жемчужно-белым светом, потом туг и там стали появляться темные пятнышки и черточки, которые в конце концов превратились в четко, ярко выписанные уравнения, кое-где подчеркнутые или обведенные тонкими красными линиями, похожими на полосы охотничьих флажков в густом темном лесу.

— Подойди, мой мальчик, стань вот здесь, у стены. Не волнуйся, ты не отбрасываешь тени. Этот свет идет от Радианта не так, как обычный свет. Правду сказать, я и сам не знаю точно, как именно он образуется, но тени ты не отбрасываешь. Это я знаю точно.

Они стояли рядом в лучах света. Длина каждой стены составляла тридцать, а высота — десять футов. Цифры были написаны мелко и покрывали каждый квадратный дюйм поверхности стен.

— Здесь — не весь План, — объяснил Первый Оратор. — Чтобы он весь поместился на обеих стенах, нужно было бы уменьшить цифры до микроскопического размера — но это не нужно. То, что ты видишь сейчас, представляет собой главную часть Плана на сегодняшний день. Тебя учили этому, так ведь?

— Да, Оратор, я это изучал.

— Узнаешь какой-нибудь фрагмент?

Долгое молчание. Наконец Студент робко указал пальцем, и как только он это сделал, строчка уравнений опустилась вниз по стене на уровень глаз. Трудно себе представить, как быстро перед ним оказалась именно та группа функций, о которой он думал.

Первый Оратор тихо рассмеялся:

— Ты скоро поймешь, что Главный Радиант настроен на твое сознание. В этом маленьком устройстве множество сюрпризов. Так что ты хотел сказать о тех уравнениях, которые избрал?

— Это, — робко начал Студент, — интеграл Ригеля, с использованием планетарного распределения диагонали, указывающей на наличие двух главных экономических классов на планете, а может быть — в Секторе, плюс неустойчивая картина эмоциональных настроений.

— А что он обозначает?

— Он обозначает предел напряженности, поскольку вот здесь, — он указал пальцем, и уравнение опустилось еще ниже, — серия конвергенции.

— Хорошо, — похвалил его Первый Оратор. — А теперь скажи мне, что ты об этом думаешь. Совершенное произведение искусства, не правда ли?

— Потрясающе!

— А вот и неправда. Нет! И резко добавил:

— Это — первый урок, который ты должен выучить. План Селдона неполон и не до конца верен. Просто он — лучшее, что могло быть в то время. Десяток поколений людей корпел над этими уравнениями. Их разрабатывали, уточняли до последней цифры после запятой и снова собирали вместе. Наши предшественники сделали еще больше. Четыреста лет они сверяли все прогнозы и уравнения с реальностью и кое-что поняли.

Они узнали больше, чем когда-либо знал Селдон, и теперь, обогащенные знаниями, накопленными за века, мы можем сделать больше и лучше. Тебе понятно, о чем я говорю?

Студент был явно обескуражен.

— До того как ты получишь звание Оратора, — продолжал Первый Оратор, — ты должен будешь внести свою лепту в выполнение Плана. И не думай, что это такое уж страшное святотатство. Каждая красная пометка, которую ты здесь видишь, — это вклад наших соратников, живших и трудившихся над Планом со времен Селдона. Так… Так… — он поднял голову. — Вот здесь!

Казалось, полстены мигом упало к его ногам.

— Вот здесь, — сообщил он, — моя работа.

Тонкой красной линией, образованной двумя квадратными скобками, было обведено шесть квадратных футов уравнений. Свободное пространство между скобками заполняла серия уравнений, написанных красным.

— Как видишь, немного, — сказал Первый Оратор. — Это, — пояснил он, — та точка Плана, которой мы не достигнем даже за то время, что прошло с начала его выполнения. Это период коалесценции, когда будущая Вторая Империя будет находиться в руках соперников. В случае равной борьбы они разорвут ее на части, а если силы будут неравны, сожмут в комок. Здесь учтены и прослежены обе вероятности и показан способ, с помощью которого можно избежать обеих крайностей.

Однако поскольку мы имеем дело с вероятностями, не исключен и третий вариант. Вероятность его относительно низка — если точнее — двенадцать и шестьдесят четыре сотых процента, но события, имевшие и более низкую вероятность, уже имели место в истории. А План на сегодняшний день осуществлен только на сорок процентов. Этот третий вариант состоит в возможности компромисса между двумя и более противоборствующими сторонами, учтенным здесь. Это, как мне удалось показать, вначале «заморозит» создание Второй Империи, лишив само это понятие притягательности, а потом постепенно докажет, что гражданские войны, которые разразились бы в случае, если бы компромисс не был достигнут, нанесли бы гораздо больше вреда. К счастью, это тоже можно предотвратить. Вот таков мой вклад.

— Если мне будет позволено прервать вас, Оратор… Каким образом вносятся изменения в План?

— При Радианте существуют Комиссии. В твоем случае ты будешь иметь возможность убедиться, что все твои математические расчеты будут проверяться самым тщательным образом пятью различными независимыми Комиссиями, и тебе придется защищать свои выводы от беспощадных и пристрастных оппонентов. Пройдет два года, и твои выводы будут снова подвергнуты оценке. Уже бывали случаи, когда кажущийся безупречно выполненным фрагмент работы открывал свои просчеты только после нескольких месяцев и даже лет. Порой и сам разработчик обнаруживает собственные ошибки.

Если через два года, на следующем испытании, не менее трудном, чем первое, ты выстоишь, а что еще лучше — если в промежутке между испытаниями представишь дополнительные детали, доказательства, то твои изменения будут внесены в План. Это была вершина моей карьеры, будет вершиной и твоей.

Главный Радиант может быть настроен на твое сознание, и все коррекции и добавления могут быть произведены за счет мысленного контакта. Нет необходимости уточнять, что они принадлежат именно тебе. За всю историю Плана личность разработчика никогда не уточнялась. Это, скорее, — наш общий труд. Понимаешь?

— Да, Оратор!

— Ну что ж, тогда хватит об этом.

Он шагнул к Главному Радианту, нажал рычажок, и стены снова стали белыми, осталось только освещение на верхних кромках.

— Присаживайся, и давай еще поговорим с тобой. Психоисторику как таковому достаточно знать свою Биостатистику и свою Электрохимическую Нейроматематику. Некоторые больше ничего и не знают и годятся только на то, чтобы работать инженерами-статистиками. Но Оратор должен быть способен обсуждать План без применения математики. Если не сам План, то, по крайней мере, его философскую основу и его цели.

Во-первых, какова цель Плана? Попробуй сказать своими словами — и не бойся показаться излишне сентиментальным. Я не буду судить тебя с точки зрения отточенности стиля, уверяю тебя.

Впервые Студенту нужно было попробовать «произнести» больше, чем двусложные ответы, и он растерялся, прежде чем ступить на ожидавшее его поле беседы.

Он застенчиво, неуверенно начал:

— Как меня учили… то есть я верю, что План нужен для того, чтобы создать человеческую цивилизацию с ориентацией, коренным образом отличной от всех, когда-либо существовавших. С такой ориентацией, которая, по данным Психохимии, спонтанно не возникла бы никогда…

— Стоп! — резко прервал его Первый Оратор. — Ни в коем случае не говори «никогда». Только лентяи, умалчивая факты, этим словом прикрывают собственную лень. На самом деле Психоистория лишь предсказывает вероятности. Вероятность отдельного события может быть и ничтожно мала, но всегда выше нуля.