Это не наша война - Павел Кошовец

      - Величество, - подсказал РоПеруши, вызвав на лице девушки гримасу неудовольствия, впрочем, быстро растворившуюся в холоде лица, что не всякий успел бы её увидеть и распознать.

      После вмешательства маркиза на лице эмира мелькнуло удовлетворение, и хоть на красивом, но застывшем, будто белоснежные льды на далёком севере или прекрасные, тонущие в облаках, невозмутимые и отстранённые пики Закатных гор, он с приязнью и ещё раз и гораздо глубже, нежели при встрече, поклонился номинальной королеве.

      - Очень рад. Поздравляю и приношу свои соболезнования. У нас с Элием были осень хорошие, дружеские и доверительные отношения. Которые - я мечтаю об этом - продолжатся и с Вашим Величеством.

      - Прошу вас, не напоминайте мне о моей утрате, - ровно сказала девушка, - зовите меня лучше - Лидия. По крайней мере, пока не выяснится судьба королевства, - мужчина только согласно кивнул головой. - А отношения будут, - уклончиво ответила на заданный фактически вопрос. - Прошу меня простить, что в ближайшее время не смогу обеспечит вам достойную защиту от безумцев, посягнувших на моего отца. Не в самое удобное время вы оказались в Агробаре - у нас война.

      - Не переживайте... Лидия, - он на мгновение запнулся - но так, с улыбкой, будто непривычно, но он постарается справится, раз такова её воля, - настоящему мужчине война - как воздух, - усмехнулся открыто и уверенно, как бы демонстрируя то, что война не слишком его пугает. - Как дитя нуждается в матери, так и воин - в битве, ибо только в ней он воистину оживает, словно цветок.

      Лидия даже немного опешила от изобилия слов.

      - Я советую вам постараться покинуть дворец, и если нет надёжного пристанища в столице, то и её, ибо мне кажется, возможны волнения.

      - Я благодарю вас за совет, - он посуровел лицом, - но не пристало влину бегать от угрозы, - он вновь церемонно поклонился, прижав ладонь к груди, смягчая немного резкий тон. - Но не будет ли лишней наша помощь вам, Лидия? Четыре сабли - это, поверьте, хорошее подспорье для ваших планов, - он замолчал вопросительно.

      Девушка растерялась, не ожидая такого предложения, но, поразмыслив удар сердца, уточнила:

      - Вы уверены, что готовы пойти со мной?

      - Разве восток не колыбель солнца? Разве птицы перестают прославлять мир, умеючи петь? - замолчал, пытливо глядя на неё. - Не сомневайтесь, - заметил проницательно. - И знайте, что воины Судимата превыше всего ставят честь. И коль есть в этом необходимость - я понимаю, что вы попали в сложное положение, поэтому и открываете глаза сомнениям - я могу поклясться чистотой своих помыслов. Если бы не кровный обет и семейный долг, я мог бы вам принести некую временную рыцарскую присягу - допустим, до вашего восшествия на престол либо отказа от оного, но, к сожалению, этого сделать не могу. Поэтому просто поверьте мне на слово, которое на востоке значит очень много, - на этот раз в его лице не было ни намёка на улыбку, в нём проглянул жёсткий повелитель и военачальник.

      - Но... зачем? - Лидия не могла понять побудительные мотивы эмира: находясь в чужом королевстве на пороге войны, ввязываться в неё с любой стороны баррикад не преследуя никаких целей - это подозрительно и с точки зрения разумного человека - глупо.

      - Мне любопытно, - просто ответил тот. Лидия к этой причине отнеслась с понятным сомнением. А Берджир добавил с неуловимой улыбкой: - Женщины у вас на западе - это другие цветы, которые истинный ценитель желал бы наблюдать в естественной среде. Видеть, как распускается бутон, как капли росы устремляются навстречу солнцу, а пчёлы сопровождают гудением пробуждение чуда - это прекрасно.

      Однако. У девушки, а судя по всему, и у всех остальных, кроме истуканов с закрытыми лицами, отвалились челюсти. Она тряхнула головой с непокорной гривой чёрных волос: как-то не до бутонов с пчёлками - слишком это действует расслабляющее.

      - Вы с нами?

      - Да.

      - Тогда идём - я буду указывать путь.

      И они стремительно двинулись. Поначалу им везло - если, конечно, происходящее можно совместить с подобной категорией - встречались в основном небольшие патрули по двое - по трое захватчиков - эти коридоры уже были очищены от лояльных королю дворян и прислуги в основной массе - следы чего, чуть ли не с хрустом сжимая челюсти, наблюдала Лидия. Потом на стыке коридоров они наткнулись на более серьёзный заслон: пятёрку солдат в тяжёлых доспехах и двух арбалетчиков. Но тут показали себя в полной мере воины эмира, буквально замельтешившие на острие атаки, и пехотинцы пали (не все мёртвые, ибо останавливаться на добивание не стали), только неутешительным результатом стала гибель одной из амазонок, словившей практически в упор арбалетный болт. Горлом хлынула кровь, и она угасла за пару ударов сердца на коленях Деметры. Замешкавшихся с решением агробарцев: как быть? - опередил АлФарриял, после гортанного крика которого один из воинов положил на плечо закутанное в ткань тело убитой девушки. А вот в левом крыле дворца на уровне первого этажа их ждала более весомая сила: до трёх десятков копьеносцев и мечников и несколько офицеров - рыцарей, и они, довольно самоуверенно выскочившие на невидимую издалека преграду, очень быстро поняли ошибочность своих действий - столь слажено действовало подразделение, загоняя невесть откуда появившихся колоритных гостей в угол. Единственное, что поначалу спасало Лидию и её окружение - это то, что их пытались взять живыми. А так, противопоставить двухлоктевым щитам и четырёхлоктевым пикам им, не имеющим кроме судиматцев, нормальных боевых доспехов, нечего было. Хорошо хоть дело не дошло до ближнего боя - двуручные эспадоны пехотинцев выглядели не очень привлекательно. Растерявшуюся группку, так как Лидию, номинального лидера охватило какое-то безумное оцепенение: она с такой яростью и ненавистью смотрела на линию приближающихся щитов, что в неё на всякий случай с двух сторон вцепились Деметра и маркиз. Спас опять Берджир: эмир впервые у них на глазах взял в руки оружие и сотворил чудо: удерживал захлопывающийся проход ловушки, пока из смертельно опасного угла не выскочили все. А потом был бег, и они свернули с широких галерей - анфилад на узкие лестницы и коридоры, где эмир оставил одного своего бойца. Осознавать, что кто-то, абсолютно чужой, отстаивает твою свободу и жизнь, было тошно и противно. Тем не менее, мужественный восточный воин дал им так необходимую фору, ибо помимо лёгких ранений, царапин и ушибов, на людей стала наваливаться страшная усталость и, покружив немного по безлюдным хозяйственным коридорам, они отыскали укромный уголок в виде комнатки прислуги, сейчас отсутствующей и попадали на всё, что можно было использовать для сидения и лежания: от неширокого жёсткого ложа, неопрятного стола до колченого стула.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});