Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine

— Я не считал, воробушек, — отцу Софки стыдно признаться, что когда-то конфликтами дочки он почти не интересовался, — а Пчёлкин твой… Пацан смекалистый, не без огня. Только полёт у вас разный! А ты сама видишь, к чему это обычно приводит…

— Сама виновата, — Голикова не понимает, из-за чего ей больше обидно: то ли из-за накренившегося брака родителей, то ли из-за ссор с Пчёлой, — сама, папк…

— Нет, смотри глубже, — для умудренного годами партийца давно очевидно, что жена изначально задавала неверный тон в воспитании единственной дочери, — всё я… Когда-то выбора не было, и разгребаю, пока руки не отсохнут…

— Папа, я очень тебя люблю, — честно признается Софа, впервые за многое время, переходя с привычного «папка» на лиричное «папа», — и я справлюсь…

— И я очень люблю тебя, доча… — Голиков, запутавшийся и всех запутавший, знает, что может быть уверен только насчёт своего крепкого родительского чувства. — Утро вечера мудренее…

— Спокойной ночи! Завтра вернусь…

— Спокойной! И не бросай старого папу…

— Ни за что на свете!

Однажды Софа вспомнит про полуночный разговор по телефону, и признается себе, что папа — единственный, кто любит её слепо, со всеми недостатками и изъянами. И неважно, может ли она набрать его телефонный номер…

***

Ночь была прекрасна. Но она растворилась в свете апрельского утра, оставляя после себя блаженную усталость и приятность откровенных признаний. Это слова, которые и Космос, и Лиза повторяли с завидной регулярностью, но их ценность и смысл нисколько не умалялись. Они уже не помнят, сколько раз говорили о любви, не тая лукавых глаз. Просто не считали, что это постыдно. Что это обман, который однажды разобьёт кому-то сердце.

И может ли скрываться то, что прочно связывает тех, кто неминуемо должен был встретиться и полюбить? Ведь это правильно и важно, повторять слова любви тому, кому они принадлежат. И не отрицать любовь, признавая её изменчивой слабостью, вызванной упрямой юностью голов и прельщением собственной гордыни. Все просто, но кто-то вздумает городить сложности. Не в этот раз, не в этой комнате и не с ними…

Поэтому Космос поверил в любовь, которая громко заявила о себе, стоило понять, что Лиза вызывает в нем отнюдь не братскую заботу. Её хотелось беречь, как замёрзшую по пути на юг птицу, но и своими противоречиями она не давала ему покоя, каждым днем доказывая, что их дорожки сплетаются. Его взаимно любили, никогда ни с кем не сравнивали и выбирали, вопреки собственным принципам.

Кажется, что Кос полюбил сестру друга с первого взгляда, и не важно, что сначала Лиза смотрела на него через тени горя на отрешённом лице. И, беря Лизу за руку после первого поцелуя на парапете, Холмогоров послал небу отчёт, что его с ума свели глазами-алмазами и заставили думать о себе все ночи напролет. Замок построился сам собой, потому что так и должно было случиться. А золото приятно холодит безымянный палец.

Лиза не спешит открывать туманных глаз, хоть сон постепенно покидает границы сознания. Её голова лежит на груди мужа, а светлые волосы снова разметаны в стороны, и она ощущает, что Кос снова наматывает локон на указательный палец, играясь, как малый ребенок. Скоро ему надоедает эта забава, и девушка довольно ощущает, как мужская ладонь уверенно гладит её по лопаткам, быстро перемещается на поясницу, привлекая к себе ещё сильнее. Внутри рождается сладкая тяжесть, ноги совсем расслаблены и Лиза тянет безвольные руки к шее Космоса, чувствуя себя желанной, но уязвимой, если сейчас же его не поцелует. Прикосновения иссохших губ опаляют своим напором и быстротой, и у Холмогорова нет выбора, кроме того, как повергнуть себя в нежные руки жены. Не жалко…

— Доброе утро, — запоздало вспоминает голубоглазая, тяжело дыша, и нехотя отрываясь от Космоса, не отпуская его плеч, и низко нависая над ним. Почему-то он останавливает её, не давая сделать нового движения, но устраивает на себе удобнее, продолжая влюбленно на неё смотреть, очевидно, после долгого ожидания пробуждения девушки, — ты куда-то опоздал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не суть… — плевать на то, что из поля зрения друзей детства Космос в очередной раз пропадает. Почему-то Лиза помнит это лучше, но это не останавливает мужчину в стремлении отложить разговоры до нужного момента, — иди ко мне…

Обоим слишком хорошо, чтобы выплывать из своего мира, где не нужно лишних объяснений, а следует только терять себя раз за разом. Холмогорова живёт уверенностью, что только рядом с ней Космос показывает себя настоящего, и он позволяет робость только за закрытыми дверьми спальни, потому что не боится показаться слабым и зависимым. И если эти чувства однажды снесут им головы, то лететь не страшно. Страшно оказаться без него, родного и самого близкого. Страшно открыть глаза, и понять, что многие вещи просто приснились сыну профессора астрофизики, которому всегда и всем приходилось что-то доказывать. Но не сегодня…

— Хвалю… — говорит мужу Лиза, едва они откатываются в разные стороны кровати. Она прислоняется к деревянной грядушке спиной, и её обнаженная грудь часто вздымается, будто в комнате слишком горячий воздух. Космос посмеивается над своей белокурой бестией, и, продвинувшись к ней теснее, притягивает к себе её слабые от неги колени. — Подрабатываешь будильником?

— Ты сама говоришь, что я твое солнце! Короче, красивая, надо было выпускать лучики.

— А я злющая колючка! — Лиза проходится пальчиками по лицу мужа, и наклоняется к нему, щекоча длинными волосами космическую спину. — Что, пригрелся? Я же не отвяну!

— Ага, прилипла же, — произносит Космос, не двигаясь с места, и гладя изящные щиколотки жены, — балдеж! И никакая ты не злющая, брось, красивая…

— Славно, — Лиза медленно расправляется, и тянет за собой Коса, чтобы облокотиться на его плечо, — и я надеюсь, что ты спокоен? Не хочешь никого к чертям послать?

— Алмазная, а в какую дыру я от вас всех денусь?

— А я и не пущу тебя никуда.

— Я уже сам себя не пустил, — часы показывают одиннадцать. Воскресенье. Лиза точно не опоздала в институт, но Космос уже и забыл, что что-то мог обещать Филу, особенно после вчерашнего разговора на «Мосфильме». — Фиг с ними, а Филька не дурак, разберётся с автосервисом. А машин я тебе хоть десять таких куплю!

— Я это запомнила, — грациозно расправив руки, и потянувшись в руках мужа, Холмогорова не в силах выйти из их состояния волшебного спокойствия, — но нам вчера никто не звонил.

— Не, это я трубки не брал.

— И это странно…

— Потому что когда мы ввалились домой, я отключил провод! Отвлекают меня от такой классной герлы…

— Это у тебя так в паспорте написано, да, Космик?

— В эту красную книжку хотели попасть многие…

— Хрен бы там плавал!

— Да другим и не светило.

— В один котёл таких!

— Да-а-а, милая, давай, продолжай в том же духе…

— А вот и не буду, я с тобой сегодня ничего не делать собираюсь.

— У-у-ух, теперь это я тебя хвалю!

Космос и Лиза опять находят свой приют от суеты в ворохе подушек и простыней, но, видимо, тишины в доме ждать не стоит. Посетитель, терроризирующий дверной звонок, появился, как по закону подлости. Вставать с постели пришлось Косу, который вприпрыжку принялся за поиск своих старых джинсов. Лиза, недовольно скривив симпатичное лицо, отказывалась вылезти из своего укрытия.

— Сглазили, блин… — голубоглазую не успокаивает даже то, что Космос укрыл её одеялом, и, коротко чмокнул в щёку, — передай Пчёле, что он — карманный обломщик.

— Что это ты сразу на братца подумала?

— Думает, что мы куда-то слиняли, поговорить с тобой пришёл, сто очков даю…

— Охренеть, угадывальщица! Если ещё и не промазала, то я должник…

— И твой счётчик начал мотать…

— Не скучай, а я пошёл на разведку… — Космос набрасывает на плечи простынь, и с истошным воплем выбегает из спальни, на ходу закрывая дверцу ногой. Юная жена и рада бы уснуть снова, но комичный вид космического чудовища в роли греческого недомудреца её крайне веселит. Она никогда не перестанет удивляться тому, что Кос может создать смехотворную ситуацию из пустого места.