Сыщик-убийца - Ксавье Монтепен

— Двадцать лет, белокурая и прелестная! — вскричал Этьен. — Это Берта, я узнаю ее!

— Не нашли ничего, что помогло бы опознать ее? — спросил Рене.

— Ничего, кроме портмоне и ключа.

— Извините, — сказал Граншан, подходя, — была еще одна вещь, которую полицейский комиссар счел ненужной, но которая, я уверен, имеет значение.

— Что такое? Говорите!

— Номер экипажа. — И Граншан вынул из кармана билетик, который, развернув, подал Рене.

— Фиакр номер 13! — воскликнул Рене.

— Вы видите, что это она, — прошептал Этьен. — Ужасно!

— Да, это она, но ужасного ничего еще нет, так как она жива. Куда отвезли девушку?

— В Париж, в госпиталь святого Антуана, — ответил Симон. — Я и Ганюш помогали нести ее. Вы найдете ее в зале Святой Анны, постель номер 8.

Этьен и Рене были до такой степени взволнованы, что едва смогли поблагодарить рабочих.

Выйдя из каменоломни, они поспешно пошли к Парижу и у заставы нашли фиакр.

— В госпиталь Святого Антуана, — сказал Этьен.

— Впустят ли нас? — спросил Рене.

— Нет. Теперь уже пять часов, но, во всяком случае, мы узнаем, жива ли она.

— Если она жива, как я надеюсь и твердо верю, то надо подумать, на что решиться. Надо поместить ее в безопасное убежище. Наши враги, вероятно, не знают, что их жертва уцелела.

— Да, конечно, это необходимо! — вскричал Этьен.

— Как вы полагаете, не следует ли ее оставить пока в госпитале?

— Нет, тысячу раз нет! Я хочу увезти ее, видеть ее, ухаживать за ней и вылечить!

— Понимаю, но мы должны действовать осторожно.

— Отвезти Берту на ее квартиру было бы безумием.

— Мы отвезем ее ко мне, — сказал Этьен.

— К вам нельзя. Мы спрячем ее куда-нибудь в безопасное место и будем каждый раз посещать тайно.

— Вы совершенно правы, и мне кажется, что я нашел убежище.

— Вне Парижа?

— Нет, в Париже, но в полнейшем уединении.

— Где это?

— Я скажу вам завтра.

— Почему не сегодня?

— Потому что успех моего плана зависит от одной вещи, которую я сделаю тотчас, как узнаю, что Берта жива.

— Помните, — продолжал Рене, помолчав немного, — что в госпитале Святого Антуана не должны знать, куда мы отвезем Берту.

— Это будет трудно… Чтобы взять больную, надо объявить ее имя и адрес и сказать, по какому праву мы берем ее.

— Я думаю, что можно солгать.

— Но тогда, если истина откроется, мы станем подозрительны.

— Согласны вы предоставить мне действовать?

— Я вам верю; делайте, что хотите.

— Хорошо. Я отвечаю за все!

В это время экипаж остановился, и две минуты спустя Рене и Этьен входили в контору госпиталя.

Служащий собирался уходить. Увидев посетителей, он сделал гримасу.

— Господа! — сказал он. — Если вы пришли за справками, то я должен сказать, что положенное время уже вышло и мне следовало уйти десять минут назад.

— Из сострадания, сударь, — сказал доктор, — отложите ваш уход на минуту. Одного слова достаточно, чтобы вывести нас из ужасной неизвестности. Вы не откажете нам в этом?

— Что вам угодно? — спросил чиновник довольно любезно.

— Мы хотим знать, жива ли молодая девушка, принесенная сюда 21 октября из Баньоле, находящаяся в зале Святой Анны, постель номер 8.

Открыв книгу и перевернув несколько листов, служащий поднял голову.

— Зала Святой Анны, постель номер 8, — сказал он.

— Что же? — в один голос спросили Этьен и Рене.

— Молодая женщина жива.

Посетители вздохнули, точно приговоренные к смерти, которым дали помилование.

— Благодарю вас, сударь, — сказал Этьен. — Благодарю от всей души за это известие, позвольте еще спросить, в каком положении она находится?

— Этого я не знаю и не могу сказать сегодня, но приходите завтра, спросите меня и, хотя завтра не впускают посетителей, я дам вам пропуск, если вы назовете имя и адрес больной.

— Еще раз благодарю вас, сударь. Мы придем завтра.

— Вы хотите взять больную?

— Да, чтобы лечить дома. Надеюсь, ничего этому не помешает?

— Положительно ничего. На каком основании вы ее берете?

— Как родственники.

— Хорошо, я сообщу доктору или его помощнику.

— В котором часу мы можем прийти?

— Приходите к часу.

Они еще раз поблагодарили чиновника и ушли.

ГЛАВА 10

Со времени прибытия в госпиталь Святого Антуана Берта Леруа находилась между жизнью и смертью. У нее была сильная горячка с бредом, затем последовал полнейший упадок сил, близкий к летаргии, что сильно беспокоило доктора.

Однако утром того дня, когда Этьен и Рене напали на ее след, в положении больной в первый раз появилась перемена к лучшему.

Подойдя утром к постели номер 8, доктор это увидел.

— Как вы себя чувствуете сегодня? — спросил он.

Берта открыла глаза, но ничего не ответила.

— Вы меня слышите?

Губы девушки зашевелились, но не издали никакого звука, и только почти незаметное движение век было, не без основания, принято доктором за утвердительный ответ.

Берта действительно слышала и понимала.

Доктор сделал довольный жест.

— Я скоро буду иметь возможность расспросить вас, — сказал он.

Веки молодой девушки снова опустились. Доктор взял ее за руку.

— Слушайте, дитя мое…

Берта открыла глаза.

— Можете вы произнести несколько слов?

Губы больной зашевелились, но опять не издали ни звука. Очевидно, что больная делала бесполезные попытки.

— Сегодня у нее еще нет сил, — прошептал доктор, — но, может быть, она способна общаться знаками? Где вы чувствуете боль?

Берта с трудом подняла руку и поднесла ее к груди и боку.

— А больше вам нигде не больно?

Берта поднесла руку ко лбу и закрыла глаза. Сделанное ею усилие истощило ее.

Доктор выслушал грудь и бок и прописал лекарство.

— Вы, кажется, очень обеспокоены состоянием здоровья этой больной? — спросила сестра милосердия.

— Да, — ответил доктор, печально покачав головой.

— Она очень больна?

— До такой степени, что я удивляюсь, как она еще жива.

— Однако у нее ничего не сломано?

— Ничего, но падение было ужасно. Кроме того, у нее прилив крови к сердцу. Несчастная только чудом не умерла на месте.

— Вы думаете, она поправится?

— Возможно, так как есть улучшение. Я не могу ничего утверждать, но не теряю надежды.

— Никто не приходил справляться о ней?

— Никто, я спрашивал…

— Это очень странно.

— Даже необъяснимо, так как нельзя допустить, чтобы никто не беспокоился об ее исчезновении.

— Узнавали, есть ли у нее семья?

— Полицейский комиссар в Баньоле производил следствие, но я не знаю результатов.

— Значит, придется ждать, пока она не заговорит сама.

Выйдя из госпиталя Святого Антуана, Рене сказал своему спутнику:

— Я должен вас оставить, так как еду в Бельвиль узнать, не вернулся ли Жан Жеди.

— А я, — ответил доктор, — отправлюсь справиться насчет убежища, о котором говорил.

— Когда мы увидимся?

— Сегодня вечером. Если нашу дорогую больную можно перевезти, то надо уже принять меры.

— Вы хорошо сделаете, уведомив вашего дядю о нашем открытии и попросив у него экипаж.

— Я это сделаю. Приходите ко мне обедать!

— Да, я буду у вас завтра между семью и восемью часами.

И они расстались.

Этьен приказал кучеру ехать на улицу Святого Доминика и остановился перед домом де Латур-Водье.

Молодой адвокат сидел за большим столом, покрытым множеством дел и юридических книг. При виде вошедшего Этьена он весело вскрикнул и пошел навстречу.

— Очень рад тебя видеть! — воскликнул он. — Я уже начал думать, что ты меня забыл. Я не видел тебя с вечера на улице Берлин.

— Прости, друг мой, я не мог располагать моим временем.

— Да, да, ты очень занят, даже слишком занят. На твоем лице заметны следы усталости.

— Это не усталость, а горе!

— Горе? — поспешно повторил Анри. — Но когда мы виделись последний раз, ты мне казался счастливым и полным надежд. Неужели девушка, которую ты любишь, снова причина твоего горя?

— Да, действительно, я страдаю из-за нее. Она больна, очень больна!

— И ты, доктор, отчаиваешься?

— Я не знаю, должен ли надеяться или бояться, так как не знаю, насколько серьезно ее положение.

— Я тебя не понимаю!

— Сейчас объяснюсь. Ты был прав, друг мой, утверждая, что между моей дорогой Бертой и Рене Муленом есть тайна, но тайна такая, которая не должна оскорблять меня. Я убежден, что Берта — дочь несчастной жертвы и, несмотря на преданность Рене, в настоящее время моего лучшего друга после тебя, она сама стала жертвой…

— Жертвой? — с удивлением перебил адвокат.

— Да, жертвой ужасного преступления. Ее хотели убить, и она только чудом осталась жива!