О богах, шакалах и детях - Юлия Жукова

Но перейдём теперь собственно к платьям…"

На этом я читать заканчиваю, потому что дальше следует нудный перечень моих предпочтений в одежде и интерьере.

— Ну я попала, — только и выдавливаю я.

— А по-моему, смешно! — щерится Кир.

— Смешно-то смешно, — сетую я, — только вот теперь меня на весь Муданг ославили, что я некрасивая, бесстыжая и ни разу не благородная дама.

— Да вы не понимаете, — Кир давится смехом, еле выговаривая слова. — Теперь ведь все эти тётки будут вынуждены стать такими же!

Я начинаю подыскивать слова, чтобы выразить свой скепсис, когда в мой кабинет, где мы с Киром читали статью, врывается Азамат, размахивая незакрытым буком.

— Лиза, ты это видела?! Каков нахал!

— Интервью-то? Да вот, только что. Ты будешь ему морду бить?

— Морду — не морду, а что-нибудь прищемлю, — свирепствует Азамат, забыв даже ужаснуться моему предложению. — Нет, ну что за хам! Он даже не поинтересовался, хочу ли я давать ему интервью! Просто взял и анонсировал!

Я выпрямляюсь.

— Погоди, так ты из-за этого тут буянишь? Что он тебя не спросил?

— Ну да! — восклицает Азамат, в широком жесте едва не раздолбав бук о край смотрового стола. — Как он смеет обещать публике моё выступление, если только я решаю, когда и в какой форме обращаться к людям!

— А тебя не смущает, что он написал, будто у меня большая задница и унылая физиономия? — начинаю закипать я.

Азамат тормозит посреди комнаты и хмурится.

— Он такое написал?

Я молча отбираю у него бук и указываю на пассаж, где повествуется о моём внешнем виде.

— Рыбонька, так это же хорошо! — успокаивает меня Азамат. — То есть, странник, конечно, хамло, и ты у меня самая прекрасная, и никакие героини баллад тебе на подкладку не годятся. Но ты подумай о тех женщинах, которые это читают сейчас по всей планете! Ведь для них это значит, что не нужно морить себя голодом, чтобы походить на "тощую землянку", да и былинной красавицей быть не обязательно! И о мужчинах тоже подумай. Если дамы сбавят количество слоёв одежды да поменьше будут ругать мужей, может, у нас демографическая ситуация улучшится хоть чуть-чуть, а то последние два века рождаемость ведь очень низкая.

— О мужчинах ты сам подумай, — ворчу я, хотя точку зрения Азамата в принципе понимаю. — Раз такой заботливый, иди сам и поболтай с этим странником про то, как правильно с женщиной в постели обращаться. Вот тебе и прирост населения…

Азамат кривится и чешет в затылке. Кир давится хохотом, зажав рот кулаком, чтобы не привлекать внимание родителя — ещё решит, что ребёнку нечего делать при таком взрослом разговоре.

— Что-то в этом есть, — неохотно признаёт Азамат. — Я подумаю. Может, и правда, черкану ему что-нибудь. Хоть ссылку на этот ваш с Гарнеткой проект дам… Боги, Лиза, кто бы мог подумать год назад, что вся планета будет интересоваться моей личной жизнью! Ладно, пойду пообщаюсь с автором сего опуса, — он щёлкает по крышке бука с такой силой, что она захлопывается.

Когда Азамат выходит, я вздыхаю с облегчением: по крайней мере, он не зациклился на том, что Ирлик всё-таки сначала пришёл ко мне, а уж потом к нему. Есть надежда, что приступ ревности хотя бы временно прошёл. Но страннику своими руками бы бороду выдрала за то, что разболтал, если б только не была уверена, что он и об этом статью напишет, и гораздо более скандальную. Хорошо хоть побоялся Ирлика, не стал намекать на неподобающие связи. Хоть бы уже этот Ирлик со своей законной женой помирился, вот я бы вздохнула свободно!

Глава 28

Алтонгирел был зол. Он был зол ещё когда я несколько дней назад звала его благословить умирающего старичка из его опеки. А вчера он просто рвал и метал настолько буйно, что Эцаган вместе с Айшей закрылся на кухне и работал из дома, потому что проходить мимо неистовствовующего духовника было страшно даже ему. Сегодня, когда я шла на работу мимо их дома, видела, как Эцаган принимает коробки у курьера из посудной лавки. Видать, Алтоша и до кухни добрался…

А всё потому, что Айшу никто не желает брать в ученицы. Нежелающие делятся на три категории: те, кто не верит в женщин-духовников, те, кому противны безродные, и те, кто и то, и другое. Сама Айша настолько несчастна, что Эцаган приводит её во дворец, когда хоть кто-то из нас свободен, чтобы она немного отвлеклась от своей безрадостной ситуации.

Вот и сегодня, когда мы с Киром приходим с работы, Эцаган с Айшей уже сидят в гостиной. Эцаган вообще нахально пользуется служебным положением и проникает в жилую часть дворца когда его душе угодно.

— Здрасьте, Лиза! — радуется он. — Как успехи на работе?

— Ничего, путём, — я плюхаюсь рядом на диван и укладываю ноги в кресло напротив. — Вот, дрессирую подрастающее поколение, — киваю на Кира, который устраивается в соседнем кресле. Вид у него немного сонный, но довольный, как и должно быть после насыщенного трудового дня.

— А я думал, вы на нём опыты ставите, — усмехается Эцаган. — Он вечно из Дома Целителей выходит сине-зелёный и только что с ног не валится.

— Ничего подобного! — возмущается Кир. — Меня даже не стошнило ни разу, а я уже столько всего перевидал!

— На ногах он не держится только когда сам занимается, — оправдываюсь. — Я-то его берегу и подолгу не мучаю, если только не на выезде. А вот когда он дорывается до манекенов, может хоть сутки со скальпелем тренироваться. Весь в папу, такой же трудоголик.

Эцаган хохочет, а Кир с Айшей обмениваются странными невесёлыми взглядами. Однако лёгкий на помине Азамат присоединяется к нам раньше, чем я успеваю поинтересоваться, что эти дети ещё себе напридумывали.

Азамат, впрочем, тоже выглядит озабоченным.

— Ты сегодня рано, — замечаю я. — Старейшины решили сесть на диету и пить из тебя поменьше крови?

— Лиза, — укоризненно улыбается Азамат. — На самом деле, меня действительно отпустили пораньше, чтобы я с духовником пообщался, но… честно говоря, Старейшина Ажгдийдимидин последнее время выглядит так, как будто проклянёт первого, кто с ним заговорит. Он даже на Советы не является. Не знаю уж, что и думать.

— А зачем тебе с ним общаться? — хмурюсь я. Если уж Старейшины предлагают, значит, что-то серьёзное.

— Ну как, — Азамат усаживается через столик от меня и замолкает на некоторое время, листая меню на ужин. — Мне же сегодня сорок лет исполняется, надо пересматривать бормол.

— У тебя сегодня день рожденья? — изумляюсь я, садясь вертикально и снимая ноги с кресла.

— Ну да, — отвлечённо подтверждает Азамат, углубляясь в изучение основных блюд. — Ты кальмаров хочешь или сурчатину?

Меня настолько врасплох застаёт дата, что я даже забываю ответить. Подумать только, я же до сих пор была абсолютно без понятия, когда у моего мужа день рожденья! Конечно, я и собственный в этом году пропустила, он у меня в январе, то есть, по муданжскому календарю выпал на начало осени, как раз когда мы с Киром шарахались и было вообще ни до чего. Но мужнин! И я ведь даже не спросила, когда он!

— Лиза, ау, ты чего? — окликает меня Азамат.

— А я даже никакого подарка не приготовила, — расстроенно сообщаю я, осознавая, что за ночь на коленке ничего не успею сварганить, а покупные тут не котируются.

— Какого ещё подарка? — не понимает Азамат.

— Ну как, на день рожденья…

— У вас на Земле принято в этот день подарки дарить? — первым соображает Эцаган.

Я уныло киваю.

— И гостей приглашают. А я ладно про свой-то забыла, но и про твой — даже не знала, когда он!

— Ну-ну, Лизунь, не расстраивайся, — успокаивает меня Азамат. — У нас-то такого обычая нет, вот ты и забыла. А гости у нас и так есть, можем ещё кого-нибудь позвать, повара будут рады постараться. Хочешь, подруг своих пригласи.

— Да чё моих-то подруг приглашать? Твой день рождения же! — пожимаю плечами. — Если ты хочешь, можем отпраздновать. Просто глупо получилось. Если б я знала, я бы приготовила что-нибудь особенное…

— Этому я всегда буду рад, совсем не обязательно приурочивать вкусный ужин к каким-то датам, — усмехается Азамат. — Давай перенесём на после Судного дня, хорошо? У тебя же там выходной?

Я киваю.

— Ну вот и отлично. Всё равно пока бормол не пересмотрю, вроде и не считается.

— А что это значит, "пересмотреть бормол"? — спрашивает Кир.

Меня приятно удивляет, что я не одна тут не охвачена сакральным знанием.

— Тебе пока это не нужно делать, — с улыбкой говорит Азамат. — Вот исполнится тебе двенадцать, пойдёшь на Совет тянуть бормол, которые о тебе говорят всё самое важное. А потом каждый год на день рожденья будешь их выбирать заново. То есть, можно и старые оставить, но тебе даётся шанс официально изменть свои отношения с миром. Я, правда, только один раз пересматривал бормол, в двадцать лет. Но вот теперь задумался, с прошлого года в моей жизни столько всего изменилось, надо бы с духовником посоветоваться, а он, мягко говоря, недоступен.