Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина

Тот вырвался вперед и скоро скрылся на горизонте.

Когда они на рассвете приблизились к городу, Сандро уже ждал их.

В доме у врача Рауль осторожно положил Франческу на деревянный стол и в ужасе заметил, как обескровлены ее губы и заострились черты лица.

– Еще жива, – успокоил его врач, нащупав пульс.

«Еще…» Рауль с горечью смотрел на растерзанное тело, такое прекрасное даже в крови и ранах. На ее руках были следы от врезавшихся ремней.

– Подождите за дверью, – врач махнул ему вон.

– Нет, – Рауль сглотнул и удивился, какой горькой была слюна. – Я останусь с ней.

– Если вас не пугает вид крови, – равнодушно пожал плечами врач.

И почему-то полез к Франческе между ног. Рауль отвернулся.

– Ее изнасиловали, вы знаете?

– Нет, но подозревал.

При одной только мысли, что Карл Восьмой прикасался к этому телу, Рауль почувствовал тошноту и ярость.

– И у нее выкидыш. Я сделаю, что смогу. Но если кровотечение не остановится в течение двух часов, она умрет.

– Тогда я буду молиться, чтобы остановилось, – тихо ответил Рауль.

Пока врач совершал манипуляции, он смотрел на лицо Франчески и слегка обводил его контур пальцем, другой рукой сжимая ее ледяную ладонь.

«Я прошу тебя, – молился он, – восстань. Мир не стоит и капли твоей крови, а ты достаточно пролила ее. Кто он, тот, кого ты любила и чьего ребенка носила в себе? И что с ним стало? Франческа, расскажи мне. Скажи, что мне делать теперь, когда судьба вверяет тебя снова в мои руки? Я не могу оставаться в Пизе. Нам надо уехать. Увы, я опять похищаю тебя. Прости».

Врач перебинтовал раны, Сандро как раз смог раздобыть рубашку и платье. Завернув Франческу в плащи, они направились в порт.

На шлюпе, по пути к кораблю, голова девушки лежала на коленях Рауля, пока Амар читал над ней свои странные напевные то ли молитвы, то ли заклинания. Рауль не вслушивался. Он гладил медные волосы Франчески и просил ее продержаться. Амар плакал, слезы падали на платье девушки. Раулю хотелось рыдать, выть, рычать, громить… Но он просто смотрел на свой корабль в надежде, что тело Франчески не придется отдавать морю. Матросы гребли быстро, слаженно, без шуток и привычной ругани. Едва они поднялись на корабль, он тут же убрал якорь и расправил паруса. Рауль поручил команде заниматься отплытием. Все, кто видел белое лицо Франчески, понимали, что капитану хочется побыть с ней.

Когда они наконец оказались наедине, Амару показалось, капитан ударит в стену или грохнет что-нибудь из мебели, так судорожно сжались в кулаки его руки. Но он сдержался.

– Ты сможешь сделать что-нибудь? – голос капитана был приглушенным, словно он душил в себе ярость.

– Я сделаю все, господин. Она выживет, поверьте. Она слишком сильная, чтобы сдаться.

Он кивнул. Тело было прикрыто одеялом. Капитан погладил Франческу по слипшимся от крови волосам. И вышел из каюты.

Амар укутал девушку всеми одеялами, что нашел, полез в свои травы, а кок вскоре прислал бульон и горячую воду для настоек.

Франческа не реагировала на питье, приходилось смачивать тонкую ткань в бульоне и просовывать ей в уголок рта. Тогда она сглатывала. Через пару часов капитан попросил проверить, идет ли кровь, и когда Амар сказал, что все чисто, его лицо впервые прояснилось с того момента, как они вошли во дворец Медичи.

Рауль тогда смог вернуться к себе и проложить курс туда, где Франческа могла бы залечить раны, пока он готовит корабль к длительному плаванию. На Сицилию.

Глава 2. Дорога в силу

Франческа не приходила в себя все те дни, что они плыли по морю, а погода стояла такая прекрасная, что Рауль не раз ловил себя на мысли, что ей бы понравилось. Иногда он смотрел на ее любимое место у вант и рисовал ее там в своем воображении: худую, измученную, но живую. Он помогал Амару делать перевязки, стараясь не думать о том, какая она легкая и беспомощная в их руках. Воспаления удалось избежать. Пульс стал более устойчивым, хоть и был все еще слабым. Амар отпаивал Франческу куриным бульоном.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Капитан спускался в обед в каюту, чтобы посмотреть, как индус вьется над ней, словно наседка над цыпленком. А потом, когда Амар выходил поесть, сменял его у кровати. И говорил с ней. В основном просил прощения. Прощения, которого не заслуживал.

Ее белая и холодная тонкая рука в его руках казалось птенчиком. Рауль грел ее бережно в ладони и говорил:

– Простите меня.

Но она молчала. Она была словно сказочная принцесса в плену у вечного сна.

Матросы не спрашивали, как она. Все было ясно по лицам Амара и капитана. На корабле было тише обычного, будто все ждали, когда она вернется.

Утром четвертого дня плавания, когда они уже подплывали к острову, капитан вошел в каюту Франчески. Солнечный зайчик от зеркальца скакал у нее по постели: море в тот день было пенистое и неспокойное. Франческа лежала на боку, лицом ко свету. Зайчик скользнул по ее щеке, запутался в волосах, вспыхнувшими при этом свете красным. Рауль увидел, как ее пальцы, до этого безжизненные, вдруг шевельнулись. Он подошел ближе. Рука девушки скользнула по простыне, словно не в силах была оторваться от постели, а потом накрыла лицо, защищая веки от солнечного зайчика. Он встал, чтобы заслонить ее от солнца, и в этот момент она открыла глаза. При виде черной тени, нависшей над ней, Франческа испуганно дернулась прочь.

Рауль опустился рядом с ней на колено и взял за руку. Она то ли всхлипнула, то ли застонала и отвернулась.

– Франческа… Франческа, это я, Рауль…

Он повернул ее к себе. Она вновь открыла глаза. Взгляд блуждал по его лицу, словно она не узнавала его.

– Все хорошо. Вы на корабле, мы вас вытащили оттуда.

– Рауль.

Его имя, впервые сказанное ею, резануло его словно ножом по сердцу.

Франческа облизнула губы, и он понял, что она хочет пить. Он дал воды и придержал ее голову, пока она пила.

– Голова кружится, – вдруг сказала Франческа и снова закрыла глаза. По ее ровному дыханию он понял, что она заснула.

Вместе с Амаром они провели два часа возле ее кровати, пока она спала.

Когда она открыла глаза, капитан снова подсел к ней и взял за руку.

– Франческа, вы на корабле, – сказал он, увидев страх в ее глазах. – Мы далеко от Флоренции. Он больше не достанет вас.

– Он убил меня, – ответила она и отвернулась от них к стене.

Джованна испытывала теперь вечный холод, словно внутри нее образовалась огромная льдина и растопить ее не было сил. Она то просыпалась, то снова проваливалась в сон. И все никак не могла понять, где же реальность: в лапах короля и графа делла Мирандола, которые терзали ее тело и душу, или в постели в знакомой ей каюте, но Рауль казался миражом, настолько нереальным было это плавание.

Потом оказалось, что она уже не на корабле. Ее везли под балдахином, который колыхался из стороны в сторону, и капитан иногда подъезжал и дотрагивался рукой в перчатке до края телеги. Когда он попытался прикоснуться к ней, Джованна убрала руку. Амар сидел рядом, шептал какие-то слова, от которых хотелось спать. И она засыпала, а потом снова просыпалась. А потом ее вытащили из телеги и отнесли в прекрасный дворец.

Джованна не сразу его узнала в свете дня. Но хозяина вспомнила.

Винченцо вышел к ним одетый в расшитый золотом кафтан, при взгляде на Джованну на его лице отразилось сострадание.

– Врач уже здесь. Лучший на Сицилии, – сообщил он Раулю. – Прекрасная Пандора, мы рады снова приветствовать вас в нашем Раю.

– Я рада умереть, мессер, – сказала она, прикрывая устало веки. Все краски мира были слишком яркими для нее.

Винченцо и Рауль переглянулись.

Девушку внесли в просторную, солнечную спальню, врач деликатно попросил всех выйти. Джованне было тяжело позволить ему прикасаться к ней, но она стиснула зубы.