Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

Джубал испуганно отдернул руку:

— Бога ради, девочка! Вставай и присядь с нами. Раздели воду.

— Да, отец Джубал.

— Э? Называй меня просто Джубал. И скажи народу, чтобы не сторонились меня, как прокаженного. Ведь я же в лоне своей семьи — смею надеяться.

— Ты… Джубал.

— И я хочу, чтобы меня называли Джубалом и принимали как брата по воде — ни больше и ни меньше. Первый же, кто выкажет ко мне почтение, останется после уроков в классе. Грокаешь?

— Да, Джубал, — кивнула Дон. — Я им сказала.

— Э?

— Дон имеет в виду, — объяснил Бен, — что она сказала Пэтти — наверное, Пэтти, — а та пересказала это всем, кто обладает внутренним слухом, а они передают, обычным уже способом, сообщение глуховатым, вроде меня.

— Да, — подтвердила Дон, — только я сказала не Пэтти, а Джилл, Пэтти куда-то ушла, ее Майк послал. Джубал, ты смотрел стерео? Здорово это было.

— А? Нет.

— Ты это про взлом тюрьмы?

— Да, Бен.

— Мы еще это не обсуждали. Джубал, Майк ведь не просто вырвался оттуда и пошел домой, он наустраивал им чудес по полной программе. Уходя из окружной тюрьмы, он уничтожил там все до последней решетки и двери, а потом проделал то же самое с расположенной неподалеку тюрьмой штата — и разоружил всех полицейских. Частично, чтобы занять их неотложными делами, а частично потому, что ему очень не нравится, когда людей запирают, по какой бы то ни было причине. Он грокает в этом огромную неправильность.

— Все верно, — кивнул Джубал, — Майк, он очень мягкий. Ему больно видеть, как кого-нибудь держат взаперти. Я с ним согласен.

Бен покачал головой:

— Нет, Джубал, Майк совсем не мягкий, убийство для него в порядке вещей. Но он ультрарадикальный анархист, держать человека под замком — величайшая неправильность. Свобода как право личности и высочайшая ответственность как обязанность. Ты еси Бог.

— Так в чем же тут противоречие? Убийство может быть необходимо, но, удерживая человека в заточении, ты нарушаешь его суверенную свободу — и свою собственную.

— Майк прав. — Бен посмотрел на Джубала, словно увидел его в первый раз. — Ты действительно грокаешь в полноте — на его манер. А вот я не совсем… ладно, я еще учусь. Ну и как они все это восприняли? — повернулся он к Дон.

— Растревоженное осиное гнездо. Мэр буквально брызжет слюной. Он обратился за помощью к властям штата и Федерации и уже ее получает — в город одна за другой прибывают десантно-транспортные машины. Но как только солдаты спускаются по трапу, Майк исчезает их оружие и даже сапоги, а когда машина пустеет, исчезает и ее.

— Я грокаю, — заметил Бен, — он останется в трансе, пока власти не бросят свои глупости. Одновременная работа с таким количеством объектов одновременно требует крайнего напряжения.

— Думаю, ты ошибаешься, — покачала головой Дон. — Мне потребовались бы все силы даже для десятой части этой работы, но я грокаю, что Майка ничуть не затруднило бы шелушить вояк, раскатывая параллельно на одноколесном велосипеде.

— М-м-м… раз уж ты говоришь, значит, так оно и есть. Я-то что, я еще в песочнице играюсь. — Бен встал и потянулся. — Знаешь, лапа, вы тут все такие великие чудотворцы, что меня иногда мутить от вас начинает. Пойду-ка я посмотрю ящик. — Он чмокнул ее в щеку. — А ты тут развлекай дедулю Джубала, он любит маленьких девочек.

Пачка сигарет, лежавшая все это время на кушетке, взмыла в воздух, догнала Бена и нырнула ему в карман.

— Это ты сделала? — заинтересовался Джубал. — Или Бен?

— Бен. Он постоянно забывает свои сигареты, и они гоняются за ним по всему Гнезду.

— Хм-м… ничего себе куличики лепит он в своей песочнице.

— Бен все время прибедняется, а в действительности он растет очень быстро. Он очень святая личность.

— Да уж. Скажи, Дон, ты ведь та самая Дон Ардент, которую я видел у фостеритов, да?

Дон расцвела, словно Джубал дал ей петушка на палочке.

— О! Ты не забыл!

— Конечно. Но ты заметно изменилась. Мне кажется, ты стала еще прекраснее.

— Так оно и есть, — улыбнулась Дон. — Ты принял меня за Джиллиан. Она тоже стала много прекраснее.

— А где эта девочка? Я думал, что сразу ее увижу.

— Она работает. — Дон замолкла, а затем продолжила: — Но я ей сказала, и она сейчас придет. — Она сделала еще одну паузу. — А я должна занять ее место. Если ты позволишь.

— Беги, маленькая.

Как только Дон ушла, рядом с Джубалом появился доктор Махмуд.

— Ты мог бы все-таки сообщить о своем приезде, да и познакомить меня с моей крестницей не мешало бы, не препоручая это змеюке.

— А подождать ты уж никак не можешь? У тебя что, в заду свербит?

— Когда вы, уважаемый сэр, будете в моем…

На его глаза легли чьи-то ладони; смеющийся голос вопросил:

— Угадай кто?

— Вельзевул?

— Еще раз.

— Леди Макбет?

— Теплее. Третья попытка, или сдавайся.

— Кончай свои штучки, Джиллиан, отпусти меня и садись.

— Хорошо, Отец.

— И кончай называть меня «отцом». Так вот, уважаемый сэр, доживите до моего возраста, тогда вы и сами поймете, что в некоторых делах спешка совершенно необходима. Каждый рассвет будет для вас бесценной жемчужиной — а как же иначе, ведь заката может и не последовать.

— Джубал, — улыбнулся Махмуд, — ты точно уверен, что если у тебя кончится завод, так и весь мир остановится?

— Всенепременно, уважаемый сэр, с моей точки зрения. — Неслышно подошедшая Мириам села рядом с Джубалом и положила его руку себе на плечи. — Я не так уж и рвался посмотреть на твою уродливую образину — и даже на несколько более приемлемое лицо моей бывшей секретарши, но что касается…

— Начальник, — зловеще прошептала Мириам, — а ногой в брюхо ты не хочешь? Я изумительно прекрасна, о чем свидетельствуют высшие авторитеты.

— Стихни. Свежеиспеченные крестницы выступают в другой категории. Из-за вашей лени написать мне открытку я мог так никогда и не увидеть Фатиму Мишель. В каковом случае мой призрак не давал бы вам ни сна, ни покоя.

— В каковом случае, — заметила Мириам, — ты посмотрел бы заодно и на Мики… как она поливает себе голову морковным соком. Мерзейшее зрелище.

— Я выражался метафорически.

— А я реалистически. Она ест как свинья.

— А что тут такого метафорического? — недоуменно спросила Джилл.

— Э? В моем лексиконе «призрак» — не более чем элемент образных речевых оборотов.

— Но ведь это вполне реальная сущность.

— Может быть, может быть. Но я предпочитаю общаться с малолетними девицами в своем нормальном, телесном качестве.

— Ну и общайся в свое удовольствие, — вмешался Махмуд. — А то расхвастался — «я сейчас помру, я сейчас помру». Майк тебя насквозь прогрокал. У тебя впереди еще много лет.

— Нет, — покачал головой Джубал, — я давно уже поставил себе пределом трехзначное число.

— Какое такое трехзначное, начальник? — невинно поинтересовалась Мириам. — У Мафусаила тоже было трехзначное.

— А без непристойностей ты не можешь?

— Вонючка говорит, что женщина должна быть непристойной и немой.

— Твой муж говорит правильно. В тот день, когда на моих часах появится три цифры, я развоплощусь, хоть в марсианском стиле, хоть каким-либо из грубых дедовских способов. И никто мне не помешает. После матча нужно идти в душевую, это едва ли не лучшая часть игры.

— Я грокаю, ты говоришь верно, — кивнула Джилл. — Насчет лучшей части игры. Но только не рассчитывай, что это будет так уж скоро. Твоя полнота еще не вызрела. На той неделе Алли составила твой гороскоп.

— Гороскоп? Этого еще не хватало! И кто такая Алли? Как она смеет! Покажи мне эту особу! Ей-же-ей, я сдам ее БЧБ.

— Боюсь, не сможешь, — заметил Махмуд, — потому что она участвует в работе над нашим словарем. А что касается «кто такая», это мадам Александра Везант.

— Бекки? — восхитился Джубал. — Так она тоже здесь, в этой психушке?

— Да, Бекки. Мы зовем ее «Алли» потому, что у нас уже была другая Бекки. И ты не так уж смейся над ее гороскопами, она обладает Прозрением.

— Придумай чего посмешнее. Астрология — чушь собачья, ты и сам прекрасно это знаешь.

— Кто бы спорил. Алли тоже это знает. А большинство астрологов — бездарные жулики. И все равно Алли занимается астрологией с еще большим, чем прежде, рвением, на основе марсианской арифметики и марсианской астрономии — она куда полнее нашей. Это ее приспособа для огрокивания. Она могла бы выбрать и что-либо другое — кофейную гущу, или хрустальный шар, или куриные потроха — вспомогательные средства могут быть любыми. Но Майк посоветовал Бекки работать с привычными ей символами. Главное же то, что у нее есть Прозрение.

— Ты о чем, Вонючка? Что это за хрень такая — Прозрение?