Мастера детектива. Выпуск 8 - Луи Тома

стола, меня начал мучить страх, как бы не сломать ему шею. Мне нужно было не только гарантировать, что он даже не пикнет, но и обезопаситься от того, чтобы он не ткнул пальцами мне в глаза, впрочем, Бог свидетель, что перестараться я вовсе не хотел, а ведь прочность костей и связок у всех далеко не одинакова. Что одному лишь легкий массаж, другого может запросто отправить на тот свет.

Рот Зека был широко разинут, акульи глаза вылезли из орбит. Тяжесть моего колена не позволяла ему лягаться, а руки лишь беспомощно болтались. Редер был уже тут как тут с кляпом из носового платка в одной руке и куском бечевки в другой. Запихнув кляп в открытый рот, он обошел вокруг стула, прихватив по пути правую руку Зека, а потом потянулся за левой. Она пыталась вырваться, но я чуть усилил давление на горло, и Редер окончательно угомонил Зека.

— Поторопитесь, — прорычал я, — не то он отдаст концы.

Кажется, Редер возился целый год. А может, и вечность. В конце концов он выпрямился, осмотрел кляп, воткнул его поглубже, попятился и пробормотал:

— Хорошо, Арчи, достаточно.

Когда я оторвал руки, то ощутил сильную боль в пальцах, впрочем, боль скорее была нервная, чем мышечная. Я пригнулся ухом к носу пленника. Зек дышал — сомнений не было.

— Пульс в порядке, — сказал Редер, перестав гнусавить.

— Вы свихнулись, — хрипло пролепетал Рэкхем. — Боже всемогущий! Вконец свихнулись!

Он вскочил со стула и стоял, дрожа как осиновый лист. Рука Редера нырнула в карман и появилась на свет божий, сжимая тупорылый «карсон», который Редер вытащил из тайника в портфеле вместе с моточком бечевки. Я выхватил пистолет и прицелился в Рэкхема.

— Сядьте, — приказал я, — и не рыпайтесь.

Он плюхнулся на стул. Я подошел к краю стола, уголком глаза наблюдая за Рэкхемом, и посмотрел на Зека. Редер-Вульф, стоявший по левую руку от меня, заговорил торопливо, но отчетливо:

— Мистер Зек, два года назад вы сказали по телефону, что искренне восхищаетесь мной. Я надеюсь, что случившееся здесь сегодня поспособствует еще большему восхищению. Вы уже, конечно, догадались, что я — Ниро Вульф. Я мечтал бы высказать вам очень многое и, возможно, так когда-нибудь и выйдет, но не теперь. Разумеется, если дверь вдруг откроется, мистер Гудвин, не задумываясь, пристрелит вас, но мне не хотелось бы, чтобы нам помешали. Так что я продолжу. Уж коль скоро, по вашему собственному признанию, я не уступаю вам в интеллекте, давайте же исправим заблуждение относительно моей воли. Вы сказали, что воля мне изменила, и я, не выдержав, бежал с поля боя. Это совсем не так. Проклятье, как жаль, что из-за кляпа во рту вы не можете говорить.

По глазам Зека, предельно вылезшим из орбит, легко было догадаться, насколько он разделяет мнение Вульфа.

— Вот в чем дело, — продолжал Вульф. — В течение двух месяцев, которые были проведены здесь в этом диком обличье, я собрал достаточно улик, чтобы осудить вас по трем десяткам Федеральных законов. Заверяю вас: обвинения эти сверхнадежные и убедительные, находятся они в руках человека, остановить или запугать которого вам не под силу. Придется вам поверить мне на слово, ибо когда они будут оглашены, с вами будет покончено. А обвинения непременно будут оглашены, если что-то случится с мистером Гудвином или со мной. Думаю, что вы поверите, раз уже признаете, что я не уступаю вам в интеллекте. Завершать пять кошмарных для меня месяцев жалким блефом было бы по меньшей мере безрассудно. Однако, если вы полагаете, что я блефую, пожалуйста, помотайте головой из стороны в сторону.

Зек не шелохнулся.

— Если верите в то, что я действительно располагаю необходимыми для суда сведениями, пожалуйста, кивните.

Кивка не последовало.

— Предупреждаю вас, — в голосе Ниро Вульфа зазвенел металл, — мы с мистером Гудвином не остановимся ни перед чем!

Зек кивнул.

— Вы согласны, что у нас есть убедительные доказательства ваших преступлений?

Зек снова кивнул.

— Отлично. Тогда мы достигнем цели. При всем моем уважении к Федеральным законам, я, по твердому своему убеждению, не обязан ловить тех, кто их нарушает. Поэтому без малейших угрызений совести я предоставляю это право другим. Однако я брал на себя обязательства перед одним лицом. Обстоятельства очень сильны, и я должен их соблюсти. Миссис Рэкхем уплатила крупную сумму, чтобы я действовал в ее интересах, но на следующий день ее убили. Я, безусловно, обязан разоблачить убийцу — обязан не только ради ее памяти, но и ради собственного самоуважения — не желаю терпеть поражение. Я никогда прежде не знал неудач и в дальнейшем не намерен. Работающий со мной мистер Гудвин разделяет это бремя неудачи и также не хочет примириться с ней.

Зек вновь кивнул, возможно, чтобы выказать одобрение по поводу наших высоких моральных качеств.

— Так что мы можем заключить сделку, — предложил Вульф. — Позавчера вы сказали, что располагаете или можете легко заполучить свидетельства, которых вполне хватит, чтобы осудить Рэкхема за убийство жены. Это правда?

Зек кивнул. Акульи глаза впились в Вульфа.

— Очень хорошо. Я вам верю. Предлагаю следующее: я передам вам свидетельства против вас в обмен на свидетельства против Рэкхема. Согласны?

Зек кивнул.

— Обмен произойдет на моих условиях, ибо мне можно доверять, вам — нет. Итак, вы отдаете мне свои свидетельства. Впрочем, я прекрасно понимаю, что детали такого важного церемониала следует тщательно взвесить, поэтому предлагаю обсудить все немедленно и покончить с этим делом прямо сейчас. Мы развяжем вам руки и вытащим из вашего рта кляп, но прежде хочу еще раз вас предупредить. Вы не должны двигаться до тех пор, пока мы не поставим последнюю точку. Если вы попытаетесь дотянуться до кнопок или подать любой другой сигнал вашим людям, вы умрете сразу на месте. Не говоря уже о том, что против вас останутся убийственные свидетельства. Это вам понятно?

Зек кивнул.

— Вы готовы обсудить условия?

Зек кивнул.

— Освободи его, Арчи! — приказал Вульф.

Так как мне нужны были свободные руки, чтобы развязать Зека, я положил «карсон» на полированный стол. Я отдал бы годовое жалованье, чтобы кинуть взгляд на Рэкхема, но это могло все испортить. Так что, отложив пистолет, я обогнул стул Зека, опустился на корточки и принялся распутывать узел. Сердце колотилось в грудной клетке, как отбойный молоток в забое.

Я не видел, что случилось, я мог только прислушиваться. Заметил я только одно: руки Зека внезапно конвульсивно дернулись, словно он пытался защититься от Рэкхема, который метнулся к оставленному без присмотра пистолету. В эту