Владимир Путин - Рой Медведев

Несмотря на отдельные неприятности, общий итог внешней политики России в 2001 году был положительным, а некоторые из обозревателей называли успехи России на международной арене в том году даже блестящими. Были, конечно, и пессимисты. Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, писал в январе 2002 года, что самым выдающимся успехом российской дипломатии в 2001 году был якобы «комфортный уход с арены мировой политики».

Как утверждал М. Делягин, «сконцентрировавшись на сотрудничестве с США по важным для обеих сторон поводам и отстранившись от болезненных и не решаемых для России проблем вроде ПРО, расширения НАТО и ЕС, Владимир Путин незаметно и плавно отвел Россию с мировой арены на положение региональной державы, соответствующее остаткам ее ресурсов — как экономических, так и внешнеполитических. Единственный сохранившийся ресурс России — ядерное оружие — является аргументом только в том случае, если его обладатель действительно способен применить его. Поэтому на весах мировой политики одна пакистанская боеголовка весит больше, чем тысяча российских. Путин блистательно начал движение России из мировой политики, сохраняя ее ресурсы для модернизации и склоняя Запад к сотрудничеству с Россией. Но сумеет ли он воспользоваться разумно остатками ресурсов России?»[242].

Это ошибочная и почти намеренно тенденциозная оценка. Россия в 2001 году не ушла, но существенно укрепила свое место на арене мировой политики, тем самым укрепив и умножив свои внешнеполитические и экономические ресурсы.

Драма с заложниками в Москве

События 23–26 октября 2002 года в Москве многие обозреватели сравнивали с событиями 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне, хотя их сценарии, масштаб и число жертв были разными.

Октябрь — очень тяжелый месяц для боевых групп сепаратистов и наемников, так как леса обнажаются, а снег и мороз делают большую часть троп и дорог в горах непроходимыми. Военные лагеря в лесных массивах приходилось свертывать, а оружие прятать до весны в тщательно замаскированных схронах. Инициатива даже в самых труднодоступных горных районах переходила к спецподразделениям федеральных сил. Конечно, многие ждали усиления минно-фугасной войны, нападений на милиционеров-чеченцев и руководителей местных администраций. Однако того, что произошло в Москве 23 октября, не ждал никто.

Крупный террористический акт в столице задумывался, как оказалось, давно, и подготовка к нему должна была происходить не только в горных пещерах Чечни или в каких-то террористических центрах за пределами России, но и в глубоком «подполье» в самой Москве. В планировании и финансировании этой акции должны были участвовать очень опытные в таких делах люди. Большую группу террористов-смертников начали формировать и тренировать еще в мае 2002 года. В конечном счете в состав «разведывательно-диверсионного батальона смертников» вошли около 30 хорошо подготовленных боевиков-мужчин и около 20 женщин, главным образом из числа вдов и сестер погибших ранее чеченских боевиков и полевых командиров. Общее руководство этим батальоном осуществлял «верховный военный эмир Ичкерии» Шамиль Басаев. Непосредственный командир отряда Мовсар Бараев прибыл в Москву одним из последних. Вполне возможно, что он был только формально командиром отряда, а на самом деле подчинялся своему главному помощнику Абу-Бакару.

Захват отрядом террористов-смертников большого столичного театрального центра на Дубровке произошел 23 октября в 21 час 10 минут, когда там началось второе действие мюзикла «Норд-Ост». Этот патриотический спектакль, поставленный по книге писателя Вениамина Каверина «Два капитана», шел здесь уже более года и пользовался немалым успехом среди москвичей и приезжих. На 1100 мест в партере и на балконе было продано более 700 билетов. В спектакле было занято более ста артистов, музыкантов и обслуживающих работников. Среди зрителей и артистов находилось немало детей.

В день атаки боевики действовали быстро и очень профессионально. Только часть из них приехала на двух автомашинах, остальные проникли в Дом культуры заранее. Они блокировали изнутри входы и выходы, установив во многих местах мины-растяжки.

Ворвавшись в зал и объявив всех зрителей и артистов заложниками, бандиты приступили к минированию партера и балкона. В разных местах зала расселись женщины в черных одеждах и в черных масках, на каждой были закреплены пояса со взрывчаткой весом от 0,5 до 2 кг и упаковки с гвоздями и шурупами — для большей эффективности поражения. В центре зала установили заряд весом около 50 кг. У бандитов были гранаты разных типов, автоматы, пистолеты, гранатомет. Большинство мужчин-террористов были одеты в камуфляж. Они вели себя очень агрессивно.

Первые сообщения о захвате театрального центра поступили в информационные центры и в редакции некоторых газет от самих заложников по мобильным телефонам. В зале находились журналисты, один сотрудник ФСБ, много иностранцев. Московская милиция и ФСБ также узнали о захвате заложников через 10–15 минут. В промежутке между 21 часом 30 минутами и 22 часами к театральному центру стали прибывать группы из спецподразделений «Альфа» и «Вымпел» и занимать позиции вокруг здания. Были приняты меры для оцепления и блокирования самого театрального центра, а затем и большой территории вокруг него. Примерно в 22 часа 20 минут о происшедшем был проинформирован президент В. В. Путин, который взял общее руководство в свои руки, отложив другие дела. Непосредственно руководить операциями было поручено директору ФСБ Николаю Патрушеву. Были задействованы спецподразделения и части МВД, которыми руководил министр Борис Грызлов. К зданию театрального центра срочно приехал и мэр Москвы Юрий Лужков.

Сразу же возникал вопрос о крупных просчетах специальных служб Российской Федерации.

Как могли незамеченными прибыть в столицу несколько десятков хорошо подготовленных террористов-смертников? Как они смогли доставить в Москву, а затем и в театральный центр на Дубровке такое большое количество оружия и взрывчатки? Где они жили в Москве? Где проходили подготовку и тренировки? С кем поддерживали связь? Операция такого масштаба требовала длительной и основательной подготовки и планирования с участием опытных специалистов. Как могли проглядеть ее органы ФСБ и МВД? Есть ли у них необходимая агентура на Кавказе и в настроенных соответственно кругах в столице? Велись ли наблюдение и прослушивание разговоров подозрительных лиц?

Несомненными и значительными были просчеты московских спецслужб, для которых мэрия Москвы добилась еще в начале 90-х годов некоторой автономии. О подпольных рынках оружия и боеприпасов в Москве и в ближнем Подмосковье было известно давно, и боевики Басаева могли приобрести многое в самой Москве, а не везти сюда с юга России. Под видом строительных материалов и инструмента в театральном центре на Дубровке были заранее спрятаны станковый пулемет и гранатомет, боеприпасы, более 100 гранат, автоматы, камуфляж. Кто-то должен был очень основательно помогать отряду террористов-смертников в этой сложной и длительной подготовке. Так что не удивительно, что некоторые московские газеты вышли в свет 25 и 26 октября с большими фотографиями начальника ГУВД Москвы генерала Владимира Пронина и начальника Управления ФСБ по Москве и Московской области генерала Виктора Захарова — и с требованием их отставки. Раздавались требования об отставке министра внутренних дел и директора ФСБ.