Противостояние - Стивен Кинг

Во дворе были ее братья Микей и Мэтью. Отец ее сидел на веранде и просматривал каталог товаров, которые можно заказать по почте. Все они подбежали к ней и на мгновение застыли, увидев Абагейл, забрызганную кровью с ног до головы и с лаской, свисающей с руки.

Первым вышел из оцепенения ее отец. Джон Фримантл подобрал полено, валявшееся рядом с колодой, и закричал:

– Стой на месте, Эбби!

Она остановилась, и мимо нее со свистом пронеслось полено. Она вскрикнула от дикой боли в руке, и вот уже бурое Существо, которое причинило ей такие муки, лежало на земле, и мех его был запачкан кровью, а потом Микей высоко подпрыгнул и опустился на него обеими ногами, и раздался ужасный хруст, который был похож на звук у тебя в голове, когда ты разгрызаешь леденец, и если оно было еще живо, то теперь ему точно пришел конец. Абагейл не потеряла сознания, но у нее началась истерика.

К тому времени к ним подбежал Ричард, старший сын, и они обменялись с отцом серьезным, испуганным взглядом.

– Никогда в жизни я не видел, чтобы ласка так себя вела, – сказал Джон Фримантл, держа свою рыдающую дочь за плечи.

– Может быть, она была б… – начал Ричард.

– Заткни свой рот, – резко сказал отец, прежде чем Ричард успел закончить фразу. Через год Люк объяснил ей, почему отец перебил Ричарда. Ричард собирался сказать, что ласка почти наверняка была бешеной, раз она так себя вела, а если это оказалось бы правдой, то Абагейл умерла бы одной из самых мучительных смертей, известных людям. Но ласка не была бешеной. Рана зажила. Но несмотря на это, с тех пор она боялась этих созданий, боялась так, как некоторые люди боятся крыс и пауков. Как было бы хорошо, если они подохли бы вместо собак!

Одна из них ринулась вперед и рванула за неровные края торбы.

– Эй, – прикрикнула на нее Абагейл. Ласка унеслась прочь, и изо рта у нее свисала вырванная нить. Казалось, что она усмехается.

Он послал их – темный человек.

Ужас захлестнул ее. Вокруг нее собрались уже сотни ласок, некоторые серые, некоторые бурые, некоторые черные, и все они чуяли запах кур. Они выстроились по обе стороны от дороги, извиваясь в предвкушении поживы.

«Я должна отдать им все. Столько труда пропало зря. Если я не отдам им, они разорвут меня на кусочки. Столько труда пропало зря».

Перед своим мысленным взором она видела усмешку темного человека, она видела его вытянутые руки, с которых капала кровь.

Еще одна ласка рванула торбу. И еще одна.

Ласки с противоположной стороны дороги, извиваясь, подползали к ней, прижавшись брюхом к земле. Их маленькие свирепые глазки сверкали в лунном свете, словно кристаллы льда.

Она встала, все еще чувствуя страх, но зная, что надо делать.

– Убирайтесь! – закричала она. – Это куры, верно, но они для моих гостей! А теперь пошли прочь!

Они подались назад. В их маленьких глазках, казалось, появилась неуверенность. И неожиданно они исчезли, словно развеянный ветром дым. Чудо, – подумала она, и душу ее преисполнила благодарность Господу. А потом неожиданно она почувствовала холод.

Где-то, далеко на западе, по ту сторону Скалистых гор, которых не было видно даже на горизонте, она почувствовала, как чей-то сверкающий Глаз широко раскрылся и повернулся в ее сторону. Она почувствовала это так явственно, словно услышала чьи-то произнесенные вслух слова: «Кто это там? Так это ты, старуха?»

– Он знает, что я здесь, – прошептала она. – Помоги мне, Господи. Помоги мне и всем нам.

Таща за собой торбу, она снова пошла по направлению к дому.

Они появились два дня спустя, двадцать четвертого июля. Она не так хорошо подготовилась к их приезду, как ей хотелось. Снова она чувствовала себя разбитой и могла ковылять с места на место только с помощью трости. Воду из колодца она доставала с огромным трудом. На следующий день после противоборства с ласками, она надолго уснула после полудня. Ей приснилось, что она находится на каком-то холодном высокогорном перевале в центре Скалистых гор. Шоссе № 6 петляло между высоких каменных стен, которые не пропускали сюда солнечный свет. Но во сне был не день, а абсолютная безлунная темнота. Где-то выли волки. И внезапно в темноте открылся Глаз и стал осматриваться. Ветер завывал в вершинах сосен и елей. Это был он, и он искал ее.

Она пробудилась от этого долгого и тяжелого сна еще менее отдохнувшей, чем когда она ложилась, и снова обратилась к Богу с молитвой, чтобы он отпустил ее с миром или хотя бы изменил то направление, в котором Он ее посылал.

«Север, юг или восток. Господи, и я покину Хемингфорд Хоум, воспевая Тебе хвалы. Но не на запад, не к темному человеку. Скалистые горы не спасут нас от него. Даже Анды не спасут».

Но это не имело значения. Рано или поздно, когда этот человек почувствует себя достаточно сильным, он придет за теми, кто сопротивляется ему. Если не в этом году, то в следующем. Собак унесла эпидемия, но волки в горах остались, и они готовы служить Сыну Сатаны.

А служить ему будут не только волки.

* * *

Утром того дня, когда наконец прибыли ее гости, она принялась за работу в семь. Бог послал ей прохладный, облачный денек, первый за многие недели жары. К ночи может пойти дождь. Во всяком случае, так считало ее бедро, которое она сломала в 1958 году.

Она растопила кухонную плиту и испекла пироги. Как раз поспела земляника, слава Тебе, Господи, и было приятно думать о том, что она не пропадет зря. Во время готовки она почувствовала себя лучше. Один пирог с голубикой, два с земляникой и ревенем и один яблочный. Она поставила их на подоконник охлаждаться.

Днем кухня наполнилась запахом жарящихся кур. Завернув готовых кур в бумажные салфетки, она пошла на задний двор с гитарой, села и начала играть. Она спела все свои любимые песни, и ее высокий дрожащий голос далеко разносился в тихом воздухе. Она пела гимны один за другим.

Она как раз добралась до «Мы идем в Сион», когда с севера до нее донесся звук работающего двигателя. Она перестала петь, но пальцы продолжали отсутствующе перебирать струны, пока она прислушивалась, склонив голову набок. Едут, да. Господи, они отыскали дорогу, и вот уже ей стал виден тянущийся за грузовиком шлейф пыли. Великое волнение охватило ее, и она порадовалась, что надела свое лучшее платье. Она поставила гитару между ног и приставила ладонь ко лбу, хотя солнца и не было.

Звук двигателя стал гораздо громче, и через секунду, там, где кукуруза отступала перед дорогой на водопой, протоптанной стадом Кэла Гуделла…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});