Забайкальское казачество - Николай Смирнов

Недалеко от деревни, где расположился полк, находился спиртовый завод с большим запасом спирта. Для его уничтожения командование направило группу солдат из пехоты, которые, прежде чем уничтожить завод, запаслись спиртом и угостили им читинцев. Некоторые казаки перепились, а один из них, Луговский, в пьяном виде изнасиловал женщину в деревне и был пойман. Казака предали полевому суду, и он понес заслуженное суровое наказание по законам военного времени. Случай этот, единичный среди забайкальцев, не дает основания считать казаков, как об этом пишут некоторые авторы, грабителями, пьяницами и насильниками. Не только забайкальцы, но и казаки других войск в подавляющем большинстве своем честно и добросовестно выполняли свой служебный долг и пролили немало крови в борьбе с врагами России.

Отход за Буг

К началу августа армии Северо-Западного фронта, находящиеся в Польше, продолжали отход на восток.

1 и 2 августа 1-я Забайкальская бригада сдерживала наступление противника, прикрывая отход 16-го корпуса генерала Клембовского за р. Буг.

К 3 августа пехота беспрепятственно перешла по мостам через реку, и командир корпуса дал команду генералу Томашевскому, чтобы он отводил своих казаков, так как мосты будут скоро уничтожены. 1-й Читинский, 1-й Верхнеудинский полки, две сотни 1-го Аргунского полка, 1-й Забайкальский казачий дивизион переправились на противоположный берег у д. Мацковичи по мосту. 4-я, 5-я, 6-я сотни 1-го Аргунского полка воспользовались 4 августа мостом у д. Ослово, а 3-я сотня, действующая в разведке, перешла реку вброд уд. Мацкевичи, так как мост уже горел. Казаки ушли за Буг последними.

Противник с ходу форсировал реку и безостановочно преследовал 16-й корпус, планово отходивший на указанный ему рубеж. Казаки прикрывали его отход, а также беженцев, которые покидали свои деревни и вместе с войсками или раньше их уходили в Россию. Интересно, что при отходе наших войск к Бугу жители деревень не оставляли свои насиженные места, а лишь на время боя скрывались в лесу, возвращаясь потом назад. Все имущество, скот, домашняя птица, хлеб, лошади не бросались на произвол судьбы, а находились под присмотром.

За Бугом картина изменилась. Прихватив с собой все, что можно было унести или увезти, жители деревень покидали родные места и длинными колоннами устремлялись на восток. Много добра и домашних животных осталось брошенными. Любую живность, хлеб можно было купить за гроши. За счет бесхозного скота казачьи интенданты пополняли полковые стада. Каждый полк имел свое стадо и табун лошадей.

8 августа бригада из 16-го корпуса перешла для прикрытия отхода гренадерского корпуса.

9 августа 1-й Верхнеудинский полке 5 аргунскими и 3 читинскими сотнями, бригадой пулеметной команды (8 пулеметов) и Забайкальским дивизионом выступили над. Малые Опоки. Для ведения разведки была выслана вперед 6-я сотня верхнеудинцев. Одна сотня читинцев, две (3-я и 4-я) — верхнеудинцев и три — аргунцев под общим командованием есаула Копунова стали в передовую линию и окопались, прод лив фронт обороны Киевского полка. К вечеру читинцы заняли позицию Таврического полка, который понес большие потери и отошел, а 2-я сотня верхнеудинцев стала на место читинцев. На ночь часть сотен отошла с позиций в д. Дворец, чтобы к утру вновь занять ее, а 3-я и 4-я сотни верхнеудинцев остались в окопах. В результате их кони были сутки под седлом и без фуража. 1-я сотня 1-го Аргунского полка убыла для действий с Ростовским полком, но казаков в передовую цепь не поставили, а разместили сзади пехоты, как выразились офицеры, в «нравственную поддержку».

10 августа рано утром читинцы ушли в д. Бушмичи. Три их сотни выдвинулись в распоряжение командира Самогитского полка, а остальные — в резерв командира 2-й гренадерской дивизии.

Доведя свой артиллерийский огонь до наивысшего напряжения, противник повел наступление на позиции Киевского, Ростовского и Самогитского полков. Вся местность, где немцам оказывалось сопротивление, буквально перепахивалась снарядами. Дым от взрывчатки и пыль не рассеивались. Все наши окопы были завалены трупами русских гренадеров. За 1,5 часа по каждой деревне, занимаемой пехотой, и по окопам было выпушено несколько сот снарядов разного калибра.

Русская артиллерия молчала. Только одна батарея Забайкальского дивизиона изредка выпускала по атакующим немецким цепям и позициям артиллерии по одному снаряду на каждые 20–30 немецких. На 8 августа весь гренадерский корпус имел немногим более 3 тысяч шрапнелей и гранат.

При такой мощной артиллерийской подготовке атаки и поддержке в ходе ее немецкая пехота успешно продвигалась вперед, почти не неся потерь от русских снарядов.

В 11 часов дня Ростовский и Самогитский полки гренадерского корпуса, не выдержав ураганного артиллерийского огня, стали отходить на вторую позицию. Стоявшие правее ростовцев дружинники тоже отошли, бросив свой пулемет. Его нашел урядник Рогалев 1 — го Аргунского полка и вывез к своим.

Подойдя ко второй позиции, немцы при поддержке такого же по силе огня атаковали ее левый фланг, где оборонялись верхнеудинцы. Казачья батарея открыла беглый огонь шрапнелью по пехотным цепям противника. Пулеметы казаков вырывали из их рядов десятки солдат. От непрерывной стрельбы стволы винтовок казаков раскалились. Сначала немцы остановились, залегли, а потом попятились назад. Не добившись успеха на этом направлении, противник перенес главный удар по правому флангу верхнеудинцев, куда для поддержки была выдвинута 4-я сотня 1-го Аргунского полка, а к вечеру на помощь забайкальцам подошли две сотни 52-го Донского полка и рота пехоты Таврического полка. Общими усилиями атака была отбита, и противник стал окапываться в 500–600 шагах от русских окопов. Во время этого боя отошедший на вторую позицию Самогитский полк, без всякой на то причины, вышел из окопов и в полном беспорядке стал отходить к д. Бушмичи. Резервные сотни аргунцев и читинцев были высланы, чтобы вернуть их обратно. Примечательно, что немецкая артиллерия вела сильный огонь не по окопам Самогитского полка, а с недолетом 400–300 шагов перед окопами, но страх у солдат был настолько велик, что они не стали дожидаться, когда артиллеристы противника внесут поправки, и ушли с позиций. Казаки рассыпались по полю и поодиночке собирали деморализованных солдат. Атаки немцев были отбиты главным образом казаками. Окопы 2-й сотни верхнеудинцев были сравнены с землей. Казаки несли большие потери, но ни один из них не ушел с позиции. Стояли насмерть, и противник не прошел.

Три сотни верхнеудинцев численностью по 60 человек каждая потеряли 33 казаков убитыми, ранеными, контужеными, из них 9 остались в строю и продолжали вести бой.

Аргунцы (две сотни), находившиеся на левом участке казачьей позиции, израсходовали 13 600 штук патронов, 5 казаков были ранены и 7 контужены. В течение 7 часов казаки сдерживали противника, дав возможность Самогитскому полку отступить. Три сотни казаков 1 — го Читинского полка прикрывали этот полк, имея в сотнях по 60–70 человек. В бою был ранен войсковой старшина Лоншаков, убито 6 казаков и 16 ранено; убито и ранено 14 лошадей.

Когда в связи с бегством Самогитского полка на позициях образовалась брешь, в которую мог устремиться противник, полковник князь Кекуатов повел три сотни читинцев из резерва командира 2-й гренадерской дивизии, чтобы закрыть ее. Казаки, руководимые им, прорвались через разрывы немецких снарядов, которые покрыли всю площадь между д. Долбшни, Бушмичи, Дворец и не допустили прорыва обороны на этом направлении.

Казаки вели себя в бою прекрасно. Связист Федор Брюхов, например, многократно выскакивал из окопа и под огнем противника восстанавливал связь, ликвидируя порыв за порывом телефонного кабеля. Посыльные казаки мчались верхом среди фонтанов взрывов, чтобы передать приказание, когда выходила из строя телефонная связь. Есаул Кануков с окончательной потерей связи перешел в окопы и оттуда руководил боем на своем участке.

Каждый день повторялся: немцы обрушивали на передовые части массу огня и переходили в атаку, русская пехота на направлении удара покидала позицию, вынуждая соседей тоже отходить, чтобы не оголять фланги; бреши закрывались казаками, которые занимали брошенные позиции и давали возможность пехоте отойти на новый рубеж в тылу. 4-я армия откатывалась на восток, неся тяжелые потери.

Среди пехотных офицеров была полная неосведомленность о противнике, местонахождении своих войск, не знали, где находятся их начальники; полки, батальоны, роты оставляли свои окопы без всякой причины с первым разрывом немецкого снаряда, боясь окружения или обхода; разведку никто не вел, при восстановлении утраченного положения слепо шли вперед, попадая под перекрестный огонь пулеметов; моральное состояние войск было подавленное, остановить бегущих деморализованных солдат, не применяя оружия, оказывалось невозможным.