Отпусти - это всего лишь слово - Сан Тери

Ну мы же должны были переплюнуть Сана по всем статьям. В общем, когда в очередной раз мы с Юлькой столкнулись в коридоре, мы одновременно присвистнули друг на друга.

- Ник, ты сегодня мой парень! - безапелляционно заявила Юлька, пока я пытаясь подобрать слюни, старался не пялиться на стоявшую передо мной топ - модель годочков эдак семнадцати.

- Да кто возражает, Юля, - с искренним восхищением выдохнул я.

- Я! - заявил Сан, распахивая двери. - Возражаю 

- Ха! - Мы повернулись и...Выпали.

В отличие от нас Сан потратил на переодевание пару минут. Кожаные штаны переплетённые шнуровкой, небрежный белый джемпер. Вот именно так выглядят боги спускающиеся с небес на землю, что бы потрахаться. 

Я уже никуда не хотел идти, честное слово. Я пялился на Саньку, с мыслью втолкнуть его обратно, шагнуть следом, и снять всё то, что было на нём надето, и судя по ответному голодному блеску в глазах, Сан очевидно прикидывал аналогичную перспективу. 

- Хватит вам уже друг друга глазами облизывать, - решительно заорала Юлька, встряхивая меня за плечо. - Братик на дискотеку хочууууууу.

   - Всё. Идём. - Сашка с трудом оторвавшись, вновь поднял руки, мы расслабились, одновременно выдыхая и разворачиваясь в сторону прихожей и меня вздёрнули в воздух.

-А это Юль, я у тебя забираю! - нагло объявил Сашка и рванул вперёд, умудряясь органично удирать от сестры, отбиваться от моих пинков и при этом нагло лапать в полёте, одновременно хватая с вешалки наши куртки.

   В этот раз Сашка привёз нас не в клуб, а в обычный бар. 

Юлька ныла и возмущалась, считая что её обманули, Сан шутливо дразнился, сообщая, что на дискотеки сестрёнке ещё рано, а вот водку пить самое оно. 

На самом деле бар оказался дискотекой. Маленькая удобная площадка для танцев расположенная у края сцены, публика внутри собиралась тоже весьма органичная, звучала живая музыка, в общем Сашка всё предусмотрел. 

Кроме одного. Он не знал, что это за место. А я знал. 

"Неон" Я помнил его. 

Именно здесь я упал со сцены. Именно здесь началась наша с Вольхом история. И вспоминать об этом оказалось неожиданно больно. Хотя разумеется я даже вида не подал, что бывал здесь раньше, просто когда мы сели за столик, и Сашка пригласил Юльку танцевать, от чего его сестра просто выпала в космический аут восторга ( ну ещё бы стоило нам войти и вся женская половина присутствующих не спускала с Саньки глаз )

   А я сидел, смотрел на них, прихлёбывая пиво и вспоминал.

А он шёл себе по свету насвистывал

Из коры себе, подругу выстругал.

Вспоминать оказалось неожиданно паскудно. Остро захотелось нажраться. Тупо, банально, нажраться водкой и забыться. Уёбищно правда?

   Я сидел в компании со своим самым любимым и дорогим человеком, за которого не задумываясь готов был отдать жизнь, и ничего не мог сделать с собственной памятью, с тоской сжавшей изнутри чёрными клещами. Я не хотел этого воспоминания, а оно пришло, накатило, и я ничего не мог с этим поделать, просто пришла тоска, и желание тупо нажратся. Я очень надеялся, что Саня не заметит, не поймёт, но разве можно обмануть сканер? Можно. Я был рад, что он танцует, не видит меня сейчас, пока я пытался справиться с собой, выплюнуть это из себя, выцарапать, изжить. И не мог. 

- Привет, Никитос. Какими судьбами? - Отвлекая меня от мыслей, за столик плюхнулся незнакомый парень с длинными неровно подстриженными патлами. Наличие оригинального человеческого прикида, выдавало в нём музыканта.

- Да вот, занесло, - отговорился я, пожимая руку и пытаясь вспомнить. Но за столик уже приземлился Сан, предварительно усадив раскрасневшуюся Юльку.

- Привет, - сказал он мягко и вопросительно посмотрел на меня.

- Это Саня, - представил я, потому что ничего другого мне не оставалось.

- Женя. Для своих - Джон, - ответил парень. Они вяло обжались конечностями, и заметив Юльку, Жека мгновенно оживился, завязывая нейтральный разговор.

   Сашина сестра могла не понравиться разве что слепому. Саня неохотно поддержал, я тоже вставил пару фразочек, надеясь, что человечище не привалит за наш столик, всё таки этот вечер хотелось провести втроём. Правда, если учесть, что всё здесь напоминало мне о Вольхе, возможно быть Жекина компания сможет стать неплохим лекарством. 

- Как насчёт спеть? - предложил Женька, кивая на сцену.

- Э? - я растерялся.

- Ты в прошлый раз тут отжёг. Ребята тебя запомнили. Повторить не хочешь? 

- А что спеть - то? 

- Да без разницы. Солист заболел. Сегодня в основном вхолостую гоняем, пошли разомнёмся. Ты кстати не думал о том, что бы попробовать подзаработать? Пара репетиций, репертуар наиграть, вокал поставить, здесь за вечер можно реально на брата штук по пять срубить. Особенно на заказ. Короч, пошли.

Я даже сам не понял, как позволил себя утянуть, оказался на сцене, перекидываясь репликами с подтянувшимися парнями. Те оживились, рассматривая меня с любопытством. Мы пожали друг друга руки, знакомясь, скорее дань вежливости, чем желание запомнить имена. 

- Что играем? - настраивая струны басухи поинтересовался Жека. 

Я задумался, а потом взял микрофон.

Петь, я начал за секунду до того, как парни подобрали музыку, бездумно, бессмысленно. 

Я пытался уйти от любви. 

Я брал острую бритву и правил себя. 

Не знаю, зачем это пел. Песня просто пришла. Она попёрла из меня сама, светлыми стальными глазами, тёмной нерасплескавшейся мутью изнутри, бесчисленными ремнями опутавшими мою грудь, бритвой зажатой в руках, в тёмном подвале сырого одиночества. Где - то там, посередине между богом и дъяволом, в километрах взорванного однажды асфальта, где тебя никогда больше не будет в моей жизни Вольх, и это правильно, что не будет. Ты не должен там быть. Пьяный врач мне сказал, тебя больше нет, пожарный выдал мне справку, что дом твой сгорел. Это неправильно, нерационально, но я продолжаю скучать по тебе, и оплакивать тебя, потому что ты ...умер. Плакать о мёртвых можно, отдать им их заслуженные сорок дней. А потом твоя душа улетит от меня, и я закрою это...Закрою это навсегда. Но сегодня я хотел попрощаться с тобой.

   Ты умер Вольх. Я не мог позволить тебе жить в моей памяти, оставить тебя там, оказалось слишком больно. 

- Я хочу быть с тобой.

Я так хочу быть с тобой, но тебя рядом нет.

Я смотрел в эти лица и не мог им простить

Того что средь них нет тебя, и они могут жить. 

Я говорил Вольху прощай, и, отпуская, прощал его сам.

   Прощал, за то зло, что он мне сделал, за ту боль, что он причинил.

   Прощал за предательство, за разрушение моего мира, за убийство, страшное и беспощадное убийство веры. Многое можно простить, но простить человека, который говорил. Верь мне, а потом нанёс удар - очень тяжело. От такого просто рушится мир.