Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

— Парень, грабеж — это если б мы забрали всю еду. Вы ж не будете перец есть?

— Перец тоже ценность. И насчет грызунов… Это вы должны с Ленкой поговорить.

— Это твоя напарница?

— Ну… э-э-э… да.

— Подруга, что ли?

— Подруга. Из-за нее тут и застряли — не могла живность бросить. Она живность, а я ее…

— Так она, пожалуй, живность и не даст по-хорошему.

— Не даст, — вздохнул парень.

— Ну и ладно. В конце концов, и без мышей обойдемся. Пошли сетку грузить…

Ленка оказалась невысокой худенькой симпатичной девушкой. Единственное, что сильно смущало в ее облике, это сидящий у нее на плече здоровенный рыжий крыс. Когда мы забили пустое пространство в фуре свертками сетки разных видов, вытащили с кухни то, что вряд ли смогут съесть обитатели «Зеленой страны», а также напихали в фуру всякого инструментария — от лопат и топоров до всякой более сложной электротехники, девушка с крысом сама подошла к нам.

Познакомились. Оказалось, что крыса зовут Ырк. Почему Ырк, Ленка и сама не могла сказать, объяснила только, что именно на это имя зверь откликается. Ырк действительно заволновался, увидев чужих, а когда еще и имя услыхал — забегал по плечам хозяйки.

В плане взаимопомощи сгрузили с фуры еще короб с бананами (Семен Семеныч посчитал более важным загрузить всякого железа, а оно не влезало, вот и пошел в дело мешающий загрузке короб). Ленка искренне поблагодарила, но отдать крыс отказалась наотрез. Полагаю, что она заподозрила лабораторную перспективу для своих любимцев. Зато предложила взять для детишек в крепости попугаев: двух здоровенных матерых птиц роскошной расцветки и десяток помельче и поскромнее — неразлучников и тому подобных. К птицам, похоже, она не испытывала такой любви, как к шерстистым и хвостатым…

Опять же даем телефоны, а парень таки выпросил у Николаича ствол. Николаич со скорбной миной достает ТТ — мой старый знакомый опять в деле, этот китайско-пакистанский ублюдок из рук в руки прямо кочует. Замечаю при этом, что взгляд у Николаича становится особым — остреньким таким.

Парень, не замечая этого, выщелкивает магазин, проверяет патроны. На ладони лежат три патрончика.

— Если самим стреляться — так перебор, а отстреливаться — так мало. Может, добавите хоть десяток?

— Ладно, экзамен сдан, — отвечает, усмехаясь, Николаич, забирая обратно и пистолет, и магазин с патронами.

— Какой экзамен?

— Неважно. Оружие получишь, когда пойдешь провожать нас.

— Ясно, — говорит озадаченный парень.

Перед самым отъездом Ленка догоняет нас и вручает пару ящичков с рассадой.

— Петунии. Очень красивые, и до осени цвести будут. Для ваших женщин.

— Спасибо. Счастливо оставаться!

— Счастливо доехать! Попугаев не застудите!

— Не застудим…

На улице, пока все распихиваем по машинам, Николаич выдает парню один из ПМов да десяток патронов в россыпь. Парень еще просит минутку задержаться — ему приходит в голову, что можно было бы для своих нужд приспособить старенькую копейку на парковке. Николаич задерживаться не хочет, но совместными усилиями мы вскрываем брошенную машину и, сняв ее со скорости (ручник, как и положено таким старушкам, ясное дело, не работает), вручную откатываем поближе к дверям. Парень уверен, что сможет разобраться, какой проводок нужен для зажигания. А имея даже такие колеса, они уедут отсюда, если все плохо будет…

Экзамен на оружие успешно сдает и мужик со второй машины, он тоже получает ПМ с десятью патронами. А вот и наконец соизволивший вылезти из своей затонированной рубероидом «девятки» фуфел. Он начинает не по-людски — банально наехал на Николаича с дурацкими претензиями и требами — оружие не просит, а требует.

— С чего бы это я тебе должен оружие давать?

— А с… ли не должен? Ты, папаша, имеешь стволы, этим вот уже дал, так… мне не дать?

— Да причин не вижу давать тебе ствол.

— Да что, старый, какие… причины? Им дал, и мне давай!

— А ты оружие в руках-то держал?

— Твою мать! А то нет! Да я…

— Ладно, держи ствол.

— О, правильная волына. Ништяк, папаша.

— А как насчет спасибо?

— Ты что, старый? Я тебе что, сявка какая-то?

— Ладно, ладно, не размахивай стволом…

— Не сеы! Я праильный пацан, все ништяк будет, папаша!

Гордый обладатель ствола шествует к своей телке, а Николаич, подмигнув, тихо говорит:

— Совсем склероз замучил, забыл я в магазин патроны вставить…

— Ну я так думаю, оно и к лучшему. Праильные пацанчики и так разрулят.

— М-да, сокровище нам Левенгук сосватал.

— Не, Левенгук — это который микроскоп изобрел.

— А, одна дивизия…

— Что-то вы сегодня пээмы раздаете. Вроде ж сами так поставили, что ПМ — престижнее ТТ?

— Действия руководства не обсуждаются.

— Ну так я и не обсуждаю…

— И прекрасно. Эти пээмы хоть и новые по году выпуска, но ушатанные до безобразия.

— Хуже пакистанского ТТ?

— Нет, пострелять еще постреляют, но престижа в них ровно никакого. Такое неухоженное оружие не красит. Ладно, поехали. Сейчас пойдем медленно — объектов для разведки много.

Расходимся по машинам.

Колонна медленно выкатывается с парковки. Парень машет нам рукой и залезает в «жигуль» у дверей…

— Вот ведь Адам с Евой в райском саду. Или огороде? А вместо Змея — Ырк. Даст он еще пареньку дрозда, — философски замечает мудрый Семен Семеныч.

— Ревновать будет?

— Вне всякого сомнения. А ревность — страшная штука! Хотя бы и у крыса.

— Ну да и оперы, и балеты, и всякие другие произведения…

— Про крыса? — заинтересовывается Саша.

— Нет, про ревность… Вот, к примеру:

В тазу лежат четыре зуба,А я как безумный рыдал,А женщина-врач хохотала,Я голос Марусин узнал!

Тебя я так нежно любила,А ты изменил мне, трепач!За то я тебе отомстила,Изменщик и гнусный палач!

— Откуда вы такие песни выкапываете, Семен Семеныч?

— Отец с приятелями пел, когда поддавали, Александер. Я вам еще и вечером спою — любимую, про Отелло!

— Кстати насчет вечера. Вы что дальше планируете?

— Это о чем вопрос?

— Вы в нашу команду не хотите вступить?

— Мой дед отломал на двух войнах — финской и Великой Отечественной. Так вот он мне категорически запретил вызываться добровольцем. И сам добровольцем никогда не вызывался. «Они потому вызываются, — говорил дед, — что понятия не имеют, на что идут. Потому и погибают, и дело заваливают, что не готовы они к тому, что их ждет. Приказ исполнять надо точно, а лезть куда не звали — глупость». Так что по завету деда добровольцем не полезу, хотя ребята вы симпатичные. Вот прикажут, тогда дело другое.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});