Истоки тоталитаризма - Ханна Арендт

Нацистская пропаганда была достаточно изобретательной, чтобы трансформировать антисемитизм в принцип самоопределения и тем самым отделить его от неустойчивости простого мнения. Она использовала убедительность массовой демагогии только в качестве подготовительного шага и никогда не переоценивала ее последующего влияния, будь это в устном слове или в печати.[771] Это обеспечило массы атомизированных, не поддающихся определению, нестабильных индивидов средствами самоопределения и идентификации, которые не только восстановили некоторое самоуважение, потерянное этими массами ранее, когда они оторвались от своих функций в обществе, но и возродили тот сорт фальшивой стабильности, которая сделала их лучшими кандидатами для организации. С помощью подобного вида пропаганды движение смогло соорганизоваться в качестве искусственного продолжения массовых митингов и рационализировать, по сути, хрупкие чувства собственной значимости и лицемерной защищенности, которые были предложены изолированным индивидам атомизированного общества.[772]

Подобное откровенное применение лозунгов, сфабрикованных другими и опробованных ранее, явно проявилось в решении нацистами других сходных проблем. Когда внимание общественности было равным образом сфокусировано на национализме, с одной стороны, и на социализме, с другой, когда считалось, что эти два явления ассоциируются с «правыми» и «левыми» и идеологически разделяют их, «Национал-социалистская рабочая партия Германии» (нацисты) предложила синтез, способный привести к национальному единству, некое семантическое решение, где двойное определение — «Германии» и «рабочая» — связало национализм правых с интернационализмом левых. Самим своим наименованием нацистское движение украло политическое содержание у других партий и явно претендовало на то, чтобы поглотить их всех. Комбинация мнимо антагонистических доктрин (национал-социалистской, христианско-социалистической и др.) была и ранее опробована довольно успешно. Но нацисты реализовали собственную комбинацию таким способом, что вся борьба в парламенте между социалистами и националистами, между теми, кто претендовал на то, чтобы быть в первую очередь рабочими, и теми, кто хотел в первую очередь быть немцами, показалась притворством, предназначенным для сокрытия тайных неизменных мотивов: разве не могли быть членами нацистского движения все эти люди одновременно?

Интересно, что даже в самом начале нацисты были достаточно предусмотрительны, чтобы не использовать такие лозунги, как демократия, республика, диктатура или монархия, которые обозначили бы специфические формы правления.[773] Это можно объяснить тем, что они всегда знали, что будут исключительно оригинальными. Любую дискуссию о реальной форме их будущего правления можно было прекратить как пустой разговор о простых формальностях. Государство, согласно Гитлеру, было только «средством» для сохранения расы, так же как, согласно большевистской пропаганде, государство — лишь инструментом классовой борьбы.[774]

Однако существует другой любопытный и окольный путь, с помощью которого нацисты дали пропагандистский ответ на вопрос, какова будет их будущая роль и что было взято ими из «Протоколов сионских мудрецов» в качестве модели для будущей организации немецких масс во «всемирную империю». Использование нацистами «Протоколов» не было ограничено; сотни тысяч копий были проданы в послевоенной Германии, и даже их открытое принятие в качестве настольной книги по политике не было новым.[775] Тем не менее этот подлог был во многом использован для осуждения евреев и сплочения толпы против опасности еврейского господства. [776] С точки зрения обычной пропаганды открытие нацистов состояло в том, что массы были не столько напуганы еврейским мировым господством, сколько заинтересованы, как это можно было сделать, так что популярность «Протоколов» основывалась на восхищении и стремлении скорее узнать, чем ненавидеть. Вследствие этого было бы мудрее остаться, насколько это возможно, в рамках некоторых их наиболее выразительных формулировок, как в случае с известным лозунгом «Право есть то, что полезно для немецкого народа», который был скопирован с лозунга «Все, что полезно для еврейского народа, есть моральное право и свято» из «Протоколов».[777]

Во многих отношениях «Протоколы» являются любопытным и заслуживающим внимания документом. Кроме присущего им в первую очередь макиавеллизма, их существенную политическую характеристику составляет некая одержимость, с которой в них обсуждаются все важные политические проблемы момента. «Протоколы» в принципе антинациональны и рисуют национальное государство колоссом на глиняных ногах. Они отвергают национальный суверенитет и верят, как однажды сформулировал это Гитлер, в мировую империю на национальном базисе.[778] Они не удовлетворяются революцией в отдельно взятой стране, но ставят своей целью завоевание всего мира и власть над ним. Они обещают людям, что, не считаясь с превосходством в численности, территории и государственной власти, они смогут добиться завоевания мира посредством одной организации. Естественно, их сила убеждения частично кроется в самых старых суевериях. Мнение о том, что постоянно существовала интернациональная секта, которая со времен античности преследовала сходные революционные цели, очень старо[779] и играло роль в политической кулуарной литературе задолго до Французской революции, хотя ни в одной работе конца XVIII в. все же не уточнялось, что этой «революционной сектой», «этой особой нацией среди всех цивилизованных наций» могут быть евреи.[780]

Мотив о глобальном заговоре, обозначенном в «Протоколах», в наибольшей степени воздействовал на массы, так как очень хорошо соответствовал новой политической ситуации. (Гитлер очень рано обещал, что нацистское движение сможет «выйти за узкие границы современного национализма»[781] и во время войны со стороны СС были сделаны попытки вообще выкинуть слово «нация» из национал-социалистского словаря.) Казалось, только мировые силы еще имеют шанс на независимое выживание и только глобальная политика могла рассчитывать на устойчивые результаты. Достаточно ясно, что эта ситуация должна была напугать малые нации, которые не относились к мировым силам. Казалось, что «Протоколы» показывают выход, не зависящий от объективных непреложных условий, но зависящий исключительно от власти организации.

Другими словами, нацистская пропаганда, открыла в «еврее, переросшем все национальное, именно благодаря тому, что он чрезмерно национален»,[782] предшественника немецкого хозяина мира и убедила массы, что «нации, которые должны были первыми распознать еврея и первыми выступить против него, собираются занять его место в господстве над миром».[783] Заблуждение насчет уже существующего мирового еврейского господства сформировало основу для иллюзии насчет будущего германского мирового господства. Именно это подразумевал Гиммлер, когда утверждал, что «мы обязаны евреям искусством управления», т. е. «Протоколам», которые «фюрер выучил наизусть».[784] Так, «Протоколы» представляли завоевание мира как вещь вполне реальную, и все дело заключалось только в наличии стимула и в искусном воплощении. Из «Протоколов» ясно также, что никого нет на пути германской победы над всем остальным миром, кроме евреев, заведомо малого народа, который правит этим миром, не обладая инструментами насилия, и, следовательно, противника несерьезного, чей секрет уже однажды был раскрыт и чей метод по большому счету был превзойден.

Нацистская пропаганда сконцентрировала все эти новые и многообещающие перспективы в одном понятии, получившем название Volksgemeinschaft. Это новое сообщество, практически воплощенное в нацистском движении предтоталитарного периода, базировалось на абсолютном равенстве всех немцев, равенстве не в правах, а по природе, и на их абсолютном отличии от всех других народов.[785] После прихода нацистов к власти это понятие постепенно потеряло свою значимость и открыло дорогу, с одной стороны, к общему презрению к немецкому народу (которое нацисты всегда испытывали, но которое ранее не могли проявить публично)[786] и, с другой стороны, к страстному стремлению распространить понятие «арийцы» на другие нации (эта идея играла лишь незначительную роль в предвоенной стадии нацистской пропаганды).[787] Идея Volksgemeinschaft была просто пропагандистской подготовкой к «арийскому» расовому обществу, которое в конце концов должно было обречь на гибель все народы, включая немецкий.