Закон подлости гласит... - Кристина Юраш

- Я не собираюсь показывать фокусы. Один мой фокус уже стоил жизни пятерым, - голос Марко дрогнул. – Среди которых, был мой лучший друг и его невеста. Пусть в этом не только моя вина, но и вина того, кто делал за меня эти расчеты, но то, что я не убедился сам в их правильности, делает меня еще более виновным.

Народ заволновался. Такого развития событий никто не ожидал. Раздался чей-то голос, но его заглушила толпа.

- Я прошу дать мне шанс, - Марко снова усмехнулся и разорвал какие-то листочки, бросив их на землю себе под ноги. – Я вот смотрю сейчас на все происходящее и понимаю, что магия – это, прежде всего, ответственность, о которой многие из нас забывают. К сожалению, мне понадобилось увидеть смерть своими глазами, увидеть последствия неудачного заклинания, чтобы это понять.

Голос Марко дрогнул. «Уберите его!» - кричал и надрывался чей-то голос. – «Уведите его, живо! Освальд!»

- Я знаю, что в инквизиции сейчас не хватает магов. Я в курсе, что мои письма не доходили до канцлера от инквизиции по воле моего отца. Так вот. Пользуясь случаем, я добровольно хочу вступить в инквизицию, чтобы искупить то, что произошло по моей вине. Я обещаю, что отнесусь к своей работе со всей ответственностью. Я согласен учиться. Я согласен патрулировать улицы. Я согласен погибнуть, выполняя свой долг. Я согласен в случае чего ответить по всей строгости закона без оглядки на мое происхождение… Вот мое заявление на прием в инквизицию.

В воздухе завис листок бумаги.

И тут рядом с Марко появился разъяренный и запыхавшийся ректор. Телепортация была отключена, поэтому старику пришлось проделать весь этот путь пешком. Он решительными шагами дошел до сына, а потом в звенящей тишине отвесил сыну пощечину. Лист – заявление мгновенно загорелся и осыпался пеплом на землю.

- Не обращайте внимания! Марко не в себе! – орал отец-ректор. Публика кричала что-то в ответ. Марко сделал шаг вперед, не сводя глаз с Альберта. Подлетел Освальд, пытаясь поговорить с ректором. Освальд оглядывался по сторонам, что-то вещая на ухо ректору и пытаясь его увести. Альберт молчал. Я чувствовала, как мои пальцы сжимают все сильней. Отец что-то крикнул. Марко ответил. И тут внезапно из руки ректора Академии вырвалось черное пламя. Я видела, как его лицо искривилось в гримасе ненависти.

- Проклинаю! Проклинаю! – заорал отец, глядя на черное пламя, которое вырывалось из обеих трясущихся от гнева рук. Марко отшатнулся, пытаясь прикрыться щитом. Освальд схватил его и потащил прочь.

- Увести ее подальше! – услышала я голос Альберта, чувствуя, как мои пальцы разжали. Меня кто-то держал на руках. Я вырывалась, пытаясь понять, что вообще происходит. Огромный столп черного пламени, поднялся над «сценой». Зрители бросились врассыпную.

- Включите перемещение! – услышала голос Альберта, который тонул в криках. – Убрать всех подальше. Быстро! Еще дальше! Маги сюда! Остальные – отводите людей! Освальд! Живо сюда!

Черное пламя было уже высотой с дом, вызывая у меня животный ужас. Оно лизало своими языками темно-синее вечернее небо. Я видела, как одни инквизиторы оттесняли людей подальше, пока другие ставили щиты, чтобы выиграть время для эвакуации.

- Отходите дальше! – услышала я голос Освальда. – Еще дальше! Никому не подходить. Альберт! Отхо…

- Это смерть! – крикнул кто-то. – Смертельное проклятие!

Толпа совсем озверела и запаниковала. Они давили друг друга, пытаясь выбраться подальше, от эпицентра.

Меня волокли, а я всеми силами пыталась найти глазами Альберта. Сердце в груди колотилось так, словно в последний раз. Ноги отказывались слушаться. И тут мне удалось увидеть знакомую фигуру любимого стоящую прямо перед черным пламенем. Что-то внутри меня сжалось, вызывая дрожь по всему телу.

- Дальше! – заорал Альберт, сплевывая растрепанные волосы и тяжело дыша. – Еще дальше! Быстрее!

Альберт повернулся в нашу сторону, рассек рукой воздух, и светлая вспышка отбросила нас всех, сбивая с ног.

- Ничего себе!– прокашлялся голос неподалеку. – Че нас такому не учат? Все, подаю заявление в инквизицию!

- Тебя не возьмут, потому, что ты… – слова тонули в шуме. «Ма-а-а-ама!» - орал детский голос. – «Ма-а-ама! Встава-а-а-ай!».

Я видела, как в эпицентре пламени мелькают черные плащи инквизиции.

- Отходите дальше! Еще дальше! Я что повторять должен! – услышала я знакомый голос. – Не подходить! Щиты не помогут! Надо достать его…

Паника, суматоха, крики, люди. Все перемешивалось перед глазами. Я не могла понять, стою я или лежу на земле. В голове нарастал звенящий гул, от которого начались приступы тошноты. Почему-то на лбу у меня была кровь. Я не знаю чья. Моя, наверное. Пальцы, на которые я смотрела, плыли перед глазами.

Еще одна вспышка, отметающая людей подальше. Я искала глазами Альберта, сплевывая на землю. Все было вокруг, как в замедленной съемке эпохи немого кино.

Я попыталась встать, чувствуя, что тело не слушается. Гул в ушах, кровь на руках и одна мысль: «Альберт!». Я сделала несколько шагов, чувствуя, как меня оттаскивают еще дальше. Третья вспышка и я почувствовала пальцами стену. Нет, это – не стена. Это - брусчатка.