Меч и перо - Мамед Ордубади

В полдень, когда муэдзин на минарете при гробнице Исмаила прокричал: "Аллаху акбар!", из дома Фахреддина вышла женщина, закутанная в черный чаршаф, бормоча вполголоса: "Аллаху акбар, кабирен кабира..." В руках у нее был объемистый узел с бельем.

Себа-ханум тотчас догадалась, что это прачка, стирающая для Фахреддина. Приблизившись к ней, она поздоровалась и сказала:

- Если бы у вас было время, я свела бы вас к моей госпоже, которая уже давно ищет добросовестную, аккуратную прачку.

- Сегодня и завтра я буду очень занята, - ответила женщина.- Джанаб Фахреддин просил меня как можно скорее вернуть ему белье.

- Когда вы отнесете белье джанабу Фахреддину?

- Мы не договорились точно. Я думаю, послезавтра все будет готово.

- А где я вас увижу?

- Где вам удобно? Я могу прийти туда, куда вы скажете.

- Послезавтра пятница. Вы придете в этот день к гробнице Абу-Даджаны?

- Конечно. Разве можно жить в Хамадане и не прийти в пятницу к гробнице нашего святого?!

- Когда вы там будете?

- Полуденный намаз я хочу совершить у гробницы Абу-Даджаны.

- Там и встретимся. Женщины разошлись.

В пятницу под вечер Фахреддин сидел в своем доме у окна, выходящего на площадь перед арсеналом, предаваясь невеселым размышлениям.

"Опять эта беспутница провела меня! - негодовал он.- Подумать только, в моих руках власть, у меня войско, а она так легко и свободно проникла в тюрьму, умертвила мюдира и помогла бежать изменнику родины Хюсамеддину. Какой позор! Какой стыд!"

Мимо окна по площади шли прохожие.

Вдруг сердце Фахреддина взволнованно забилось: он увидел женщину в черном чаршафе с зеленой каймой. Он бросил взгляд на ее ноги: туфли были расшиты серебряными узорами.

"Себа-ханум!.. - прошептал он. - Да, это она!.. Все приметы сходятся. Теперь-то ты не уйдешь от меня!.."

Выбежав из комнаты, Фахреддин скатился вниз по лестнице к двери, у которой стояли двое караульных.

- Следуйте за мной!.. - приказал он и в этот момент увидел перед собой женщину, закутанную в черный чаршаф, с узлом в руках.

- Уважаемый ага, я принесла ваше белье, - сказала прачка.

- Отнеси его в комнату, я сейчас вернусь! - крикнул ей Фахреддин на ходу и, увлекая за собой караульных, со всех ног, бросился в ту сторону, куда пошла Себа-ханум.

Через минуту он увидел ее.

Себа-ханум шла очень быстро. Это было на руку Фахреддину, так как арест женщины в центре города мог послужить поводом для различных кривотолков.

Когда Себа свернула в переулок у площади Кожевников, он окликнул ее:

- Остановись, фахиша!

Женщина обернулась и, ответив Фахреддину непристойным ругательством, продолжала свой путь.

- Я тебе говорю, потаскуха! - воскликнул Фахреддин в гневе.- Теперь-то ты не уйдешь от нас!

Женщина нагнулась и, подняв с земли камень, замахнулась на преследователя. Фахреддин успел схватить ее за руку. Как и говорил караульный, на пальцах у нее были три дорогих

перстня.

- Это она! Хватайте ее! - приказал Фахреддин аскерам.

Те набросились на женщину, которая начала яростно отбиваться. Чаршаф соскользнул с ее головы и Фахреддин остолбонел: перед ним стояла женщина лет пятидесяти, кривая на один глаз, с изрытым оспой лицом.

- Умоляю вас, ханум, извините нас... - растерянно пробормотал Фахреддин. - Мы вовсе не насильники! У нас и в мыслях не было... Мы ищем преступницу... Приметы, которые нам сообщили, сбили нас с толку...

Извинения мало утешили оскорбленную женщину. Она расплакалась, приговаривая:

- Будь ты проклят, падишах Тогрул! Да превратится в гроб твой трон! Среди бела дня в твоей столице пришлые аскеры оскорбляют невинных женщин, обзывают их непристойными словами. Какая я вам фахиша?! Я в матери гожусь вам, бесстыдники! Я заставлю вас пойти со мной к кази. Или вы докажете, что я фахиша, или пусть он засадит вас в тюрьму за оскорбление невинной женщины!

Как Фахреддин ни извинялся, ему не удалось успокоить рассвирепевшую ханум. Наконец она удалилась, осыпая его бранью и проклятьями.

Фахреддин, сконфуженный, поплелся к себе домой. Пот градом катил с его лица.

Войдя в свою комнату, он увидел странную картину: его сундук был взломан и опустошен. Исчезли деньги, драгоценности и важные государственные бумаги. Вор забрал также все, что было в комнате из его одежды.

На подоконнике лежал небольшой узел. Фахреддин, нетерпеливо развязав его, увидел, что он набит женскими платьями и другими предметами женского туалета.

Фахреддин оторопел. Только сейчас он начал догадываться, что женщина с узлом в руках, которую он встретил у двери своего дома, вовсе не была прачкой.

- Скорей, скорей, не теряйте времени! - крикнул он аскерам - Догоните ту рябую ведьму, которая только что поносила нас! Она специально надела чаршаф с зеленой каймой и расшитые серебром туфли, чтобы выманить нас из дома!

Стражники бросились к площади Кожевников, но поиски их не увенчались успехом. Они видели много женщин в черных чаршафах, но увы, ни на одном из них не было зеленой каймы.

Когда аскеры ушли, Фахреддин еще раз осмотрел оставленное ему на память женское белье и обнаружил в нем записку:

"Мы могли бы умертвить тебя, почтеннейший раис, подмешав яд в твою еду, но не пожелали сделать этого. Мы пощадили тебя, так как считаем, что ты ни в чем не виновен. Пусть сегодняшнее происшествие послужит тебе предостережением. Если ты в скором времени не уберешься из Хамадана, мы приговорим тебя к смерти и приведем приговор в исполнение.

Пойми, иракцы не допустят, чтобы какой-то азербайджанец командовал в Хамадане, под самым их носом!"

Прочитав письмо, Фахреддин задумался. Впервые в жизни его подвергли такому оскорблению.

"Нет, иракцы тут ни при чем, - подумал он. - Все это женская хитрость. Случалось, иракцы выходили на меня с мечами, но я не помню случая, чтобы они воровали мою одежду, подменяя ее женскими тряпками. Иракцы хорошо знают меня. Им приходилось видеть меня на поле боя. Они знают, что Фахреддин настоящий мужчина, которому не пристало носить женские юбки. Это проделки Гатибы и Себы-ханум!"

Вызвав караульных, он приказал:

- Не смейте говорить никому ни слова о случившемся! Все должно остаться в тайне.

РЕФОРМЫ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ

Кызыл-Арслан, считая, что основной корень зла кроется в несовершенном государственном устройстве, начал пересматривать правительственные законы. Он давно мечтал о том, чтобы за их исполнением следили не духовные лица, а государственные чиновники.

Прежде всего он решил организовать государственные суды. Духовенство отнеслось к этой его идее крайне враждебно.

По распоряжению Кызыл-Арслана была создана особая комиссия, которая должна была заняться разработкой проекта земельной реформы.

Налоги, взимаемые с крестьян, оставались неизменными со времен арабского нашествия. Они были непомерно велики и вконец разоряли крестьян, которым часто приходилось бросать свою землю и бежать в город на заработки. Эти налоги подрывали сельское хозяйство.

Кызыл-Арслан считал, что работающие на земле люди должны иметь покровителя не в лице безжалостного мюлькедара, а в лице правительства.

"Новая земельная реформа облегчит участь крестьян, - думал он, сделает их более заинтересованными в труде, что благоприятно скажется на урожайности".

Он подготовил текст фирмана, в котором говорилось:

"Отныне при определении налога надо учитывать не количество земли, которой владеет крестьянин, а размер урожая, собранного им с этой земли".

Кызыл-Арслан много думал о создании единого свода законов, о наказаниях и штрафах.

Им был издан фирман:

"Отныне размеры штрафов и наказаний должны определяться государственными судами. Так как земельные и политические дела имеют прямое отношение к правительству, духовенство не должно вмешиваться в них. Что касается лиц, обвиняемых в преступлениях против ислама, они также должны наказываться и штрафоваться в государственных судах, на которых будут присутствовать духовные лица".

Этот фирман привел в ярость духовенство, главным образом казн; ибо правительство лишало их неисчерпаемого источника доходов.

Кроме того, Кызыл-Арслан издал фирман, осуждающий сектантскую борьбу и вражду религиозных течений. В нем говорилось:

"Лиц, использующих коран как оружие в сектантской борьбе, следует наказывать как опасных политических преступников. Те, кто будет искать в коране оправдания сектантским распрям и религиозной междоусобице, будут преследоваться как враги ислама. В случае возникновения споров между шиитами и суннитами, к ним будут применяться новые законы о наказаниях.

Те ваизы и хатибы, которые с минберов мечетей будут разжигать вражду между сектами и религиозными течениями, лишаются права выступать в мечетях перед верующими. А те из них, которые станут призывать верующих к насильственному истреблению инакомыслящих, будут предаваться смертной казни, как внутренние враги государства.