Порочный круг - Майк Кэри

Фанке выжидающе на меня смотрел, и в его глазах читалось, что в отличие от кое-кого он не имел ни малейшей потребности блефовать. Антон твердо решил довести задуманное до конца, даже если я взобью его внутренности парой пуль со срезанными головками. Так или иначе, сатанинский обряд продолжится.

Пытаясь не обращать внимания на Эбби, безжизненный взгляд которой проникал в самое сердце, я кивнул.

— Хорошо. Развяжите Пен, дайте минут пять, чтобы успела уйти, и я отдам пистолет.

— Нет! — отрезал Фанке. — Вы сейчас же отдадите пистолет и доверитесь моему обещанию не трогать Памелу. Решайте!

Напрасно я ждал громовых раскатов взрыва с дальнего ряда скамей либо стука в переднюю дверь с воплями «Откройте, полиция!». Тишина, в которой зловещей гиперзвуковой прослойкой ощущалось напряженное внимание Асмодея, осталась ненарушенной.

Выдержав долгую паузу — Антон уже открыл рот, собравшись заговорить не со мной, а со своими помощниками, потому что кивнул в их сторону, — я перевернул пистолет рукоятью вперед и протянул ему. Еще один удовлетворенный кивок — и Фанке передал пушку высокому бледному аколиту, бесшумно выросшему за его плечом.

— А как насчет извинений? — спросил Антон тоном сердобольного учителя, которому очень не хочется браться за розги.

— Мечтать не вредно! — отозвался я. — Ты ведь об этом мечтаешь, да, Антон?

Никогда в жизни не видел такой холодной улыбки!

— Клещ, держи мистера Кастора под прицелом и заведи в круг. А еще пусть кто-нибудь накинет ему на шею удавку, чтобы поменьше шевелился. Почему-то он кажется человеком, способным нарушить свое слово.

Мгновенно осмелев, сошки в черных рясах налетели со всех сторон — спину и плечи облепили чужие руки. Меня потащили к кругу, который я лишь сейчас смог рассмотреть как следует. На первый взгляд новый круг — точная копия того, что я видел в квакерской молельне, только, естественно, целый, без расщепленной половицы. Вдобавок его нацарапали на камне кончиком ножа, а не начертили мелом. Полуготовые планы спасения, яркими слайдами мелькавшие в сознании, мгновенно потухли.

Высокий парень, названный Фанке Клещом, с излишней настойчивостью прижал к моей пояснице ствол, а его помощница, высокая плотная женщина, осторожно накинула на шею проволочную петлю удавки. Осторожность объяснялась лишь боязнью поранить пальцы, ведь едва гаррота оказалась на месте, сатанистка натянула ее так, что она впилась в шею чуть ниже кадыка. Концы проволоки были обмотаны вокруг деревяшек, которые женщина держала, словно реаниматор — пластины дефибриллятора, хотя, по сути, петля больше напоминала гильотину. Чуть шевельнусь — голова останется на месте, а телу придется двигаться без нее.

Фанке встал с противоположной стороны круга вместе с невесомым призраком Эбби, которого его сильный кулак держал за то место, где у людей расположено сердце. В мертвых глазах девочки читался такой страх, что смотреть было больно.

С торжественными лицами аколиты — за исключением Клеща и женщины с удавкой — заняли места внутри большого круга, простиравшегося от ограды алтаря с одной стороны до прохода с другой. Их оказалось больше, чем я думал: по крайней мере человек сорок. Вероятно, некоторые проникли через главный вход после того, как авангард обследовал церковь и открыл им двери. Поэтому я не видел, как вносят Пен с Джулиет. Среди появившихся позднее был и невысокий шотландский доктор; это он сделал мне уколы от столбняка, когда я потерял сознание в доме Пен.

С распятия на происходящее недоуменно взирал Христос.

— Кастор, я бы предпочел начать с вас, — без тени враждебности проговорил Фанке. — Вам, как и Памеле, здесь совершенно не место. Во многих отношениях вы недостойны присутствовать на столь торжественной церемонии. Однако первым будет уничтожен дух ребенка. С этим тянуть нельзя. Пока не вызван темный владыка, браться за другое жертвоприношение неразумно. В общем, Кастор, придется подождать и, прежде чем вам позволят забыться вечным сном, убедиться, что все ваши попытки и махинации закончились крахом. Поймите, с моей стороны это вовсе не жестокость, а, так сказать, оптимизация процесса.

— Ну, против оптимизации не возражаю, — отозвался я. — А то уже начал думать, что я тебе нравлюсь.

Проволока чуть сильнее сдавила горло.

— Marmarauôth marmarachtha marmarachthaa amarda maribeôth, — нараспев проговорил Фанке, и аколиты хором ответили: «Сатана! Вельзевул! Асмодей!», развели руки по сторонам, а потом дружно стиснули на груди в ритуальном, вне всяких сомнений, жесте.

— Iattheoun iatreoun salbiouth aôth aôth sabathiouth iattherath Adônaiai isar suria bibibe bibiouth nattho Sabaoth aianapha amourachthé. Сатана! Вельзевул! Асмодей! — снова бешеное заламывание рук.

Стоящий слева от Фанке аколит протянул свечу, стоящий справа поднес к ней вощеный фитиль, и Антон, ни разу не запнувшись на сложных древнегреческих словах, взял ее левой рукой.

— Ablanathanalba, aeéiouô, iaeôbaphrenemoun. Aberamenthô oulerthexa n axethreluo ôthnemareba.

Хотя большая часть зала была погружена во мрак, казалось, у престола становится еще темнее. Напрасно я поднял голову, будто решив, что в святом Михаиле светит внутреннее солнце, которое вдруг затмил неизвестный объект. Под потолком во мраке висело нечто, похожее на черный дым, вот только в том дыму просматривались разветвленные волокна гуще остальной массы, очень напоминающие вены и капилляры. Дым клубился метрах в шести над головой Фанке и медленно опускался на нас, точнее на Эбби. Увидев его, девочка забилась, словно муха в паутине, но, увы, ее усилия никакого результата не принесли.

— Пожалуйста! — шептала она. — Пожалуйста!

На древних гравюрах его изображали куда меньше, однако ни малейших сомнений не возникло: это Асмодей, услышавший призыв Фанке, выделялся из холодных камней церкви. Вместе с ним шел холод, накрывший нас с такой силой и внезапностью, что я почувствовал, как щиплет кожу на лице.

Антон поднял зажатый в правой руке медальон на одну высоту со свечой.

— Phôkensepseu earektathou misonkraich, — проговорил он. — Uesemmeigadôn Satana! Uesemmeigadôn Beelzebub! Uesemmeigadôn Asmode, Asmode atheresphilauô!

Фанке соединил руки, чтобы огонек свечи коснулся медальона. Ну, по крайней мере он хотел, но ничего не получилось. Упершись пяточками в воздух, Эбби попыталась отстраниться, и хотя правая рука Антона дрожала, словно молниеотвод в грозу, приблизить ее к левой не удавалось. Именно на правой руке была рана, именно в нее угодила пуля Писа, и я уже отмечал, какими неуверенными и судорожными казались ее движения. Возможно, поэтому отчаявшийся призрак и почувствовал пусть крошечную, но уверенность в своих силах. Как бы то ни было, Фанке испугался. Свирепо взглянув на падчерицу, он снова попробовал соединить руки. Правое запястье дернулось раз, другой и… пошло навстречу левому.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});