История Французской революции с 1789 по 1814 гг. - Франсуа Минье

Обнищание страны в последний период старого порядка. „Всеобщая, глубокая нужда, царившая в королевстве, возмущала Артура Юнга: „Как страшно должно терзать совесть власть имущих зрелище миллионов трудолюбивых людей, обреченных на голод гнусным режимом деспотизма и феодализма!“ Привилегированные единогласно признавали существование зла, являвшегося в огромной части плодом тех беззаконий, из которых они извлекали выгоду. Маркиз Буйлье признает, что большая часть французов „изнурена, почти изнемогает“. Но лучше послушать, что говорит само сельское население. В 1789 г. оно открыло наиболее почтенным экономистам и филантропам, считавшим себя знатоками социальных вопросов, такие потрясающие подробности, о которых статистика и административные донесения умалчивали. В Сюрене даже двадцатая часть жителей не могла рассчитывать на то, что их старость будет ограждена от ужасов полной нищеты: в течение года 150 домохозяев из 320 получили пособие от приходского священника, и, наверное, еще многие нуждающиеся остались ему неизвестны. В Роканкуре жители, призванные высказать свои желания, отвечали, что они умирают с голода. „Не знаю, чего и просить, — сказал один из них, — нужда так велика, что невозможно добыть хлеба““.

Жители Монтегю в Комбрайле, рассказав королю о своем бедственном положении, каются, что лишь занятие контрабандой дает им возможность прокормиться. „Лишь навлекая на себя стыд и бесчестье, — прибавляют они, — можем мы уплачивать подати, взимаемые от Вашего имени“.

Вычислили, что неимущих, лишенных всяких средств к жизни, было около миллиона, в том числе половина неспособных к труду. Пятьдесят тысяч больных обходились общественной благотворительностью в 12–15 су каждый ежедневно. В Hôtel Dieu на большие кровати клали по четыре, иногда по шести и даже восьми больных, не обращая внимания на заразные болезни, от которых здесь регулярно умирала четвертая или пятая часть. Что касается рожениц, то из них умирала одна на тринадцать.

Шайки нищенствующих бродяг — „позор и бич королевства“ — бродили по проселочным дорогам Булони, Нормандии, Гаскони, Бигорра, Иль-де-Франса, грозя разбоями и поджогом, если им отказывали в приюте и пище. Страх, внушаемый ими, удерживал население от доносов, и опыт оправдывал осторожность крестьян: если кто пытался оказать им сопротивление, они обращали в пепел его избу и ригу. Ежегодно задерживали в среднем десять тысяч бродяг и столько же ускользало от властей. Там, где для охраны дичи держали 200 сторожей, безопасность населения ограждали только 13.

14 Хранитель государственной печати первоначально действительно только хранил государственную печать и носил ее постоянно привешенной на шее, чтобы никто не мог воспользоваться ею в его отсутствие. Затем мало-помалу функции хранителя печати стали расширяться, и он является уже заместителем государственного канцлера и высшим сановником королевства. Разница между ними только та, что звание государственного канцлера было пожизненным, а хранитель государственной печати назначался и менялся по желанию короля. В 1790 г. должность эта была уничтожена и снова восстановлена только при Наполеоне I. С этой поры она неразрывно связана с должностью министра юстиции.

15 Богатство духовенства. Перед революцией духовенству во Франции принадлежала 1/5 всей земли, приносившая свыше 100 миллионов франков дохода. „Десятина“ давала, сверх того, до 23 миллионов франков. Богатству духовенства способствовало еще то, что оно обладало правом самообложения, т. е. приходило на помощь государственным расходам добровольными дарами, никогда не превышавшими 16 миллионов франков в год. Все громадные доходы церкви, однако, распределялись между высшими членами духовенства; доход приходских священников колебался между 500 и 2000 франков, из которых они в виде „добровольного дара“ должны были отдавать правительству до 100 франков.

16 Зал Jeu de pommes, или зал для игры в мяч. Игра в мяч с древних пор была любимой игрой французов, и ею занимались с одинаковым увлечением и короли, и сановники, и духовные лица. Для этой игры в большинстве городов в XVIII ст. существовали особые залы. Версальский зал для игры в мяч отличался громадной величиной; это был продолговатый манеж с продольными стенами, на одну треть не доведенными до потолка и дававшими, таким образом, массу света.

17 Вот формула клятвы, произнесенной депутатами 20 июня: „Клянемся впредь не расходиться и собираться повсюду, где лишь позволят обстоятельства, до тех пор, пока не будет создана на прочных основаниях конституция королевства“.

18 Пале-Рояль — дворец, построенный Ришелье и оставленный им в наследство Людовику XIII. При дворце этом существовал сад, с трех сторон окруженный галереями с магазинами роскоши. Этот сад и служил для народных сборищ во время революции.

19 Иностранные войска в штате королевской гвардии во Франции существовали со времени Людовика XI; в 1616 г. швейцарцы образовали особый полк из четырех батальонов. Германская гвардия (Royal allemand) являлась конным полком, образованным в XVII в. и составленным почти исключительно из немцев.

20 Бастилия, или отдельно стоящее укрепление в Сент-Антуанском предместье, существовала с очень давнего времени в том же виде, как ее застала революция; она была начата постройкой в 1370 г. и окончена в 1382 г. Тотчас по постройке она была обращена в государственную тюрьму, и первым в нее был заключен по обвинению в ереси Этьен Марсель, старшина парижского купеческого сословия, наблюдавший за ее постройкой. Бастилия состояла из восьми громадных башен, соединенных стеной толщиной в 8 футов. Окружена она была широким и глубоким рвом. В Бастилию чаще всего помещались арестанты по королевским lettres de cachet; тот произвол, который существовал при подобного рода арестах и который был разоблачен перенесшими заточение в Бастилии Латюдом, адвокатом Ланге и другими, сделал из нее в глазах народа какое-то воплощение королевского произвола.

21 Относительно феодальных прав и личной крепостной зависимости, существовавших еще ко времени революции, отсылаем к последнему примечанию Токвиля в его книге „Старый порядок и революция“. Кроме того, считаем интересным привести описание феодальных поместий Бле и Бросс, приложенное к книге П. Тэна „Происхождение общественного строя современной Франции“ (цитируем с некоторыми пропусками по русскому переводу. СПб., 1880).

„Поместья Бле и Бросс расположены в Бурбоннэ: они находятся в ленной зависимости (dans la mauvance) от короля — вследствие существования тут королевского замка и крепости Эве — под именем города Бле. Он был когда-то очень населенным; но гражданские войны шестнадцатого века, а в особенности выселение протестантов сделали его пустынным; так что на место 3000 жителей, считавшихся в нем прежде, в нем находится в настоящее время едва ли и 300 человек; это общий жребий всех городов этой местности“.

Все поместье, считая тут обе земли, оценено в 369 227 ливров. — Земля Бле заключает в себе 1437 арпанов, возделываемых 7 фермерами, которые снабжаются скотом от помещика; скот этот оценен в 13 781 ливр. Они платят помещику все вместе 12 060 ливров арендной платы (кроме оброка курами и известного числа дней барщины). Один из них снимает большую ферму и платит за нее 7800 ливров в год; другие платят 1300, 740, 640 и 240 ливров в год. — Земля Бросс заключает в себе 515 арпанов, находящихся в руках двух фермеров, которые снабжены помещиком скотом на сумму 3750 ливров; оба эти фермера вместе платят помещику 2240 ливров.

Все поместье оценено следующим образом:

I. Поместье Бле, — согласно местному обычаю, по отношению к дворянским или благородным землям (terres nobles){13}, — оценено из 25 процентов, т. е. в 373 060 ливров, из которых следует вычесть капитал в 65 056 ливров, представляющий лежащие на этой земле ежегодные обязательные платежи (жалованье священнику (portion congrue), починки, исправления и пр.), не считая личных обязательств владельцев, каковы „двадцатины“ (les vingtièmes). Оно приносит в год чистых 12 300 ливров и стоит 308 003 ливра чистыми деньгами.

II. Поместье Бросс, согласно местным обычаям, оценено из 22 процентов, потому что земля перестает быть дворянской (noble), вследствие перенесения ленных прав (droits de fief) и владельческого права суда и расправы на землю Бле. При такой оценке она стоит 73 583 ливра, из которых следует вычесть капитал в 12 359 ливров, представляющий лежащие на этой земле ежегодные имущественные обязательства; она приносит в год чистых 3140 ливров и стоит 61 224 ливра чистыми деньгами.

Доходы с этих двух поместий проистекают из следующих источников: