Рыцарь из рода драконов - Анатолий Бочаров

   Холдейн тем временем прекратил нарезать круги и как бы невзначай опустился в дальнее кресло, расположенное совсем рядом с единственной ведущей из кабинета дверью. Что же, разумно. Но слишком демонстративно. "Вы ни пса не смыслите в интригах, мальчики. Да вы простые вояки с единственной извилиной в мозгах. Кто же вот так работает? Курам на смех..." Гледерик приложил усилие, чтоб не рассмеяться. Что за жизнь, даже не убьют ни разу как положено...

   Наконец Дериварн перестал тянуть и пошел в атаку:

   - Вы, ваше величество, - "ага, значит я все еще величество, чудненько", - красно говорили про то, как сожалеете об Алексе. Только, вы уж простите, мы люди простые, лжи не любим, она больше по части всяких придворных хлыщей, а наше дело несложное - мечи да копья, щиты и кони. В Тимлейне я редко бывал, зато на границах пол-жизни сражался, с бритерскими находниками и лумейскими лягушатниками. И как скорбят о друзьях, в бою живот сложивших, видел нередко, да чего там, сам сотню братьев по оружию в земле схоронил. Так что, скажем прямо, вас я вижу насквозь. Не жаль вам лорда Гальса, совсем уж не жаль, клянусь морской солью. Оно не то чтобы преступление, вы с ним хлеб особенно не заламывали, да и в тыл вражеский не ходили. Вот только... Кто один раз солжет, тот и второй раз вполне может, верно? Мы тут с Роальдом между делом задумались, а с чего вообще вы послали в Стеренхорд именно Алекса, да еще одного. Дело опасное, гиблое, прямо скажем, кровью от него так и разит. А вы сами - человек властный, и соперники вам не по нутру. Давайте правде в глаза посмотрим - Александр вам поперек горла стоял. Кузен мой покойный удивительным человеком был, таковые на свете нечасто встречаются. Мало что ума палата, так еще и помнил, что такое честь и что такое совесть. Вы же с ним именно тут и расходитесь. Умны вы, милорд, отрицать смешно, и рука у вас твердая, и понимаете ясно, с какой стороны хлеб намазан... да вот только ни чести, ни совести у вас не ночевало даже. В отличие от Александра. Он вам неудобен был, и чем дальше, тем больше. А еще он был вождь от Бога, и вечно на себя канат перетягивал, даже когда сам того не хотел. Вот вы его на гиблое дело и спровадили, чтоб избавиться от него. Не так разве? - Дериварн выжидающе замолчал.

   Истерическое веселье, распиравшее Брейсвера, сделалось еще сильнее, дойдя до точки кипения. Ему жутко захотелось расхохотаться в полный голос, до боли в груди и ребрах, а еще лучше того - начать кататься по полу. Подумать только! Мало что не впервые в жизни совершил нечто местами даже благородное, пусть и вышедшее потом боком, вывел человека из-под удара, избавив от возможных обвинений в измене - а тебя теперь обвиняют, что ты его не спас, а намеренно погубил. Да уж, страшные вещи порой творит с нами наша репутация...

   - Пойдите подышите свежим воздухом, граф, - резко сказал он. - Винные пары на вас дурно повлияли.

   - Ой ли? - прищурился Томас. - Неужто беретесь утверждать, что мы неправы?

   - Вы идиот, граф Дериварн. Вы окончательный и беспросветный идиот. - Брейсверу очень захотелось вмазать этому тупому солдафону по роже, как в какой-нибудь из бесчисленных трактирных драк его юности, но король сдержался. Нет смысла бить рукой, если можешь ударить словом. - И, как полный и беспросветный идиот, - продолжил он, улыбаясь той самой улыбкой, которая, Гледерик прекрасно знал это, способна была кого угодно довести до дрожи, - вы записали в идиоты также и меня. Глупцы везде видят себе подобных. Одна лишь загвоздка - я не подобен вам. Если человек мешает мне, я устраняю его. Все верно. Но не раньше, чем он перестанет приносить мне пользу. Лорд Александр Гальс мог выиграть для меня эту войну, а еще из него мог выйти славный первый министр. И кем мне надо быть, чтоб выбрасывать, словно никчемный мусор, настолько полезную фигуру? Наверное, вами. Только я - не вы. Уразумели?

   Произнесенная Гледериком тирада произвела на Дериварна некоторое впечатление, во взгляде Томаса вновь промелькнула растерянность. Прежде он не был уверен, стоит ли говорить то, что хотелось сказать, теперь - не понимал, как поступить, когда сказанные слова уже отзвучали. Граф прикусил зубами нижнюю губу, совершенно как ребенок, отчитанный недовольным наставником. Да он же и есть ребенок, сообразил Гледерик, здоровенное дите шести футов росту и тридцати двух лет от роду, прекрасно обученное ездить верхом, горланить пьяные песни, орудовать топором и двуручным мечом - но ни черта не понимающее за пределами этих вещей. Брейсверу полагалось проникнуться к Дериварну презрением, но вместо этого он испытал совершенно другое, мало знакомое ему чувство. Он не мог сказать точно, как оно называется.

   - Ну предположим... - медленно сказал Томас Дериварн, наморщив лоб. - Пусть так, смерти Алекса вы не желали, поверим, раз уж не проверить никак. Но дело ведь не в одной смерти Алекса, верней сказать, не только в ней. Мы ведь и подумали на вас потому в первую очередь, что вы тот, кто вы есть. Когда Эрдер рассказал мне о наследнике Карданов, и когда я вам присягнул, я же не знал, кому присягаю. Вернее так, я знал имя и фамилию, но не знал человека. Раньше я думал, одной фамилии достаточно, чтоб не ошибиться, оказалось - нет... Лорд Мартин сказал мне, вот, смотри, пришел некто от старой крови, он спасет Иберлен. Мол, некто этот благороден, умен, силен духом, честен... ну и все такое. Он достоин нами править. Я и поверил, чего тут не поверить, раз уж вы и впрямь не казались размазней. Уж лучше вы, подумал я, и Роальд вот тоже так подумал, да и все остальные. Уж лучше вы, чем Брайан, который своих сапог дома не найдет, без помощи лакеев. Или чем его сынишка, на которого плюнешь - с ног свалится. Да вот прогадали мы все. Брайан, хоть и дурак, подколодной тварью не был. Я одного не забуду, милорд, - Томас заговорил тихо-тихо, и чувствовалось, до чего же силен его гнев, - не забуду я того дурачка, стрелка, что сэра Раймонда порешил. Ваш же стрелок был, ваш человечек, так? Ваш, и мой... наш, в общем. И приказ выполнял, пусть и не вами отданный, а терхоловский... но Терхол, даром что бес продажный, тоже в одном котле с нами варился. Ну, вот... Стрелок свое дело сделал, а вы его убили. Вам в благородство захотелось сыграть, показать, какой вы великодушный к врагам, настолько, что друзей не жалеете... Ну и что можно сказать, по такому поводу-то. Ублюдок вы, сэр. Не по законам человеческим, душой своей ублюдок. Чтоб вам сдохнуть поскорей, честное слово. Все-то вы играете в свои балаганы, а другим подыхать. Подумали мы тут с братцем Роальдом... не поздно переиграть еще. Раз лопухнулись, ну да теперь исправим все. Пока вы еще делов не наделали. Уж лучше Гайвен Ретвальд, честное слово.

   Брейсвер опустил взгляд, изучая стоявший перед ним бокал. Осторожно взял его в руки, по-прежнему не глядя на Дериварна. Как смешно и глупо все получается... Он вздумал играть на благородстве этих недоумков, на нем и поскользнулся. Он чувствовал сожаление, хотя и знал, что сожаление - самое глупое из чувств, придуманных людьми. Никогда не нужно сожалеть, иначе зазеваешься и ухнешь в пропасть. Следует просто убивать, отворачиваться и идти дальше. Вот и все.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});