«Евразийское уклонение» в музыке 1920-1930-х годов - Игорь Вишневецкий

210

См. об этом в: АВТОНОМОВА, ГАСПАРОВ, 1996. Вот только часть остроумной аргументации авторов работы:

«…Трубецкой опускал железный занавес между Евразией и Западом по конфессиональной границе между Россией и Польшей, отрицая культурное единство славянства; Якобсон же, будучи славистом (и индоевропеистом в большей мере, чем Трубецкой), заступался за славянство и втаскивал его в антизападный мир целиком. Неприязнь к Западу у Трубецкого и Якобсона была общей, но первому он был неприятен как причина революции, а второму как помеха революции и обоим как не приемлющая их, эмигрантов, среда. За первым стоял аристократический православный национализм, за вторым еврейский, советский и авангардистский космополитизм; для первого Восток — это его главная неиндоевропейская научная специальность, для второго — разве что скифский резерв мировой революции; для первого отмежевывание от католичества важней, чем от ислама (оттенки важнее цветов), для второго конфессии безразличны».

(Там же: 39)

Почти все здесь требует уточнения: для знакомства с современными антирусскими убеждениями части польской элиты достаточно прочитать «Плененный разум» Чеслава Милоша, в котором уважаемый автор договаривается до того, что любой поляк «перерезал бы горло» русскому (MILOSZ, 1990: 245; интересно, что бы сказали поляки, прозвучи такой призыв по отношению к ним из уст русского нобелевского лауреата Солженицына?). Трубецкой тоже хотел мировой антиимпериалистической революции, но на собственных условиях. Якобсон, насколько мне известно, сохранял определенные «панславистские симпатии» и в последние годы жизни, а конфессионально был православным (по свидетельству одного из его учеников Хенрика Барана, высказанному автору этих строк, крещение, принятое жившим в Чехословакии Якобсоном в 1930-е, означало как «желание связать себя прочно со славянством, своего рода символическое приобщение к этносу, так и прагматическое решение — потенциальную защиту перед лицом немецкой опасности», исходившей от национал-социализма). Что не отменяет значимости наблюдений Н. С. Автономовой и М. Л. Гаспарова.

211

Мне уже приходилось говорить об этом в другом месте. См. подробнее: ВИШНЕВЕЦКИЙ, 2001. Я позволяю себе повторить некоторые формулировки упоминаемой в сноске рецензии.

212

РОЛЛАН, 1935: 60.

213

Там же.

214

В особенности TARUSKIN, 1996, II: 1319–1440.

215

См., например, MAZO, 1990.

216

Впрочем, Прокофьев, сам человек христианских убеждений, к которым он пришел раньше Стравинского, относился к новообретенному православию старшего коллеги довольно критически (см., например: ПРОКОФЬЕВ, 2002 II: 705).

217

STRAVINSKY, 1998.

218

ЛУРЬЕ, 1926: 129.

219

СТРАВИНСКИЙ, 1998–2003, III: 720.

220

ФЛОРЕНСКИЙ, 1994–2000, III.1: 38.

221

СТРАВИНСКИЙ, 1998–2003, III: 836.

222

Письмо от 30 июня 1924 г. См.: VDC, Box 112.

223

DUKELSKY, 1930.

224

НАБОКОВ, 1976: 83–84.

225

РОЛЛАН, 1935: 61.

226

LOURIÉ, 1928: 6.

227

СТРАВИНСКИЙ, 1998–2003, III: 686.

228

STRAWINSKY, 1942: 21–22. Более развернутое представление идей Сувчинского см.: Там же: 19–23.

229

SCHLOEZER, 1939: 635.

230

Позаимствованные в первой части из 38-го псалма (стихи 13–14), во второй из 39-го псалма (стихи 2–4) и в третьей — псалом 150-й целиком.

231

DUKE, 1963: 151.

232

Ср. с утверждением самого Стравинского из состоявшегося в январе 1925 г. разговора с П. Розенфельдом и К. Сальседо:

«Материал времени Баха был, скажем, величиной с этот зал. Материал нашего времени, — он показал на изогнутую рукоять своей трости, — примерно такого размера. Но <…> я думаю, что то, что мы выдаем, <…> по своей концентрации и экономии эквивалентно грандиозным построениям Баха».

(СТРАВИНСКИЙ, 1988: 64)

233

ДУКЕЛЬСКИЙ, 1962: 66–67.

234

STRAVINSKY, CRAFT, 1966: 90–91.

235

TARUSKIN, 1996, I: 2.

236

Письма Маркевича Сувчинскому, судя по которым они, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, были на «ты» (Маркевич обращается к старшему коллеге «мой дорогой Петя»), опубликованы Еленой Польдяевой в: СУВЧИНСКИЙ, 1999: 179–184.

237

Цит. по: КОРАБЕЛЬНИКОВА, 1999: 203.

238

В письме к Ю. П. Иваску от 16 апреля 1965 г. См.: IP, Box 2, folder 25.

239

ДУКЕЛЬСКИЙ, 1929, I: 7.

240

ЛУРЬЕ, 1933: 229. Типичным штампом западного музыковедения являлось долгие годы убеждение, что поющий как птица Прокофьев в вопросах музыкальной мысли был лишь «огрубленной версией Стравинского» (crude version of Stravinsky). И это при безошибочной узнаваемости прокофьевских мелодий и, мягко говоря, ослабленном мелодическом начале у Стравинского! См. о давлении такого восприятия в онлайновом интервью английского биографа Прокофьева Дэниэла Джаффе (Daniel Jaffé), данном им 26 июня 2000 г. порталу http://www.prokofiev.org. Даже Тарускин в своих исследованиях о Стравинском тоже исходит из определенной вторичности Прокофьева. Типичным примером служат утверждения из двухтомника «Стравинский и русские традиции»: «Скифским композитором по преимуществу, определенно признанным за такового в свое время, был, конечно, Прокофьев. <…> Очевидным предшественником скифства Прокофьева была симфоническая поэма „Скифы“, оп. 13 (1913), Владимира Сенилова (1875–1918), не самого любимого из учеников Римского-Корсакова» (TARUSKIN, 1996, I: 856–857). По поводу этих любопытных наблюдений нелишне обратиться к мнению самого Прокофьева: «Прозвище скифа принимаю, хотя один чикагский критик, комментируя программу, в которой стояла Скифская сюита, и писал, что „скифы — народ, кочевавший в степях юго-восточной России и известный частыми страданиями дизентерией“» (из письма к Сувчинскому от 11 июля 1922 г.; см.: СУВЧИНСКИЙ, 1999: 73 — и в настоящем издании). Ср. также то, что Тарускин пишет об «условном, потому тривиальном изобретательстве» (TARUSKIN, 1996, II: 1324) и даже о «простодушной какофонии» (Там же: 1617) Прокофьева.

241

См.: ROSS, 1938.

242

СУВЧИНСКИЙ, 1928: 2.

243

СВЯТОПОЛК-МИРСКИЙ, 1929: 8.

244

Из письма от 3 июня 1932 г. Опубликовано в: ДУКЕЛЬСКИЙ, 1968: 273. Оригинал письма хранится в: VDC, Box 118.

245

SKA, Box 17, folder 12.

246

Эти, как и другие, музыкальные рукописи Дукельского хранятся в Собрании Вернона Дюка (имя, которое Дукельский использовал для своей коммерческой музыки) в Музыкальном отделе Библиотеки Конгресса США в Вашингтоне.

247

CARTER, 1938: 170.

248

ROSS, 1938.

249

Там же.

250

Партитура была издана. См.: ЛУРЬЕ, 1921а.

251

Мать Блока А. А. Кублицкая-Пиоттух писала 19 мая 1920 г. сестре М. А. Бекетовой в Лугу:

«Кстати, сообщу тебе еще, что на днях Любу позвали в Дворянское собрание, где Кусевицкий дирижировал кантатой Лурье на слова Блока: 1-я часть: „Ты в поля отошла“, 2-я часть: „О жизни, догоревшей в хоре“, 3-я часть. Из царства сна, — Люба шла нехотя. [Здесь и далее сохранены присущие письму вольности в цитировании. — И. В.] Концерт был назначен на 2 часа дня. Люба говорила, что музыки слушать не может, устала, некстати, что Лурье модернист. Ушла и вернулась в 11 часов вечера. [Кантата длится только 20 минут! — И. В.] Плакала от умиления в восхищении от кантаты. Особенно ее поразила первая часть и „О, извергни [sic! — И. В.] ржавую душу“. <…> Люба говорит, что музыкантам это должно казаться дерзостью, наглостью: например, половина хора поет с закрытыми ртами, тянет одно и то же. <…> Кусевицкий тоже страшно хвалит. <…> Кусевицкий предлагает для Блока и его друзей повторить концерт».

(Цит. по: ДОЛГОПОЛОВ, 1973: 135–136)

252

В известной резолюции от 25 ноября 1935 г. на адресованном ему письме Л. Ю. Брик Сталин написал буквально следующее: