Гастроль без антракта - Леонид Влодавец

— Десять минут на сборы! — рявкнул Чудо-юдо, распахивая дверцы стенного шкафа и выбрасывая на постель мой «президентский» костюмчик, пошитый местными асами. Тот лоскуток, что я нашел под кроватью, был именно от такого же материала.

— Как десять минут? — перепуганно пискнула Хавронья, высовываясь из душа в намотанном полотенце. — Мы же брали билеты на завтра.

— Тебе сказано: десять минут! — Я таким папочку еще не видел. Впечатление было такое, что если через десять минут мы не будем готовы, генерал нас расстреляет на месте без суда и следствия.

Так или иначе, но я понял: что-то опять стряслось, вмешались какие-то непредвиденные обстоятельства и мы работаем по какому-нибудь аварийному, даже, скорее, «пожарному» варианту.

Я торопливо всунулся в штаны, натянул носки, влез в рубаху… Чудо-юдо смотрел на часы.

— Бросайте все ваши тряпки и сумки! — приказал он. — Только деньги и документы! Больше ни шиша! Все барахло компенсирую вам в Москве.

Ленка надела платье и аж со слезами поглядела на тряпки… В Москве, помнится, чуть не неделю их подбирала.

— Быстрее, быстрее! — рычал отец. Куда его хваленая вальяжность и хладнокровие подевались? Должно быть, крепко его на сей раз поджимают. Только вот кто?

— Все! — заорал он, едва Ленка надела туфли. — Идем!

Он буквально потащил нас к лифту, бесцеремонно отпихнув с дороги услужливого боя, и втолкнул в дверь кабины. Все несколько минут, что мы ехали в подземный гараж, он нервно барабанил пальцами по обшивке кабины, будто поторапливал лифт.

Едва двери открылись, как он чуть ли не вышвырнул нас из лифта. В гараже уже фырчал «Судзуки-Самурай» — джипенок не больше нашего «уазика», к тому же ухрюканный, будто на нем полгода ездил председатель отсталого колхоза. Чудо-юдо пихнул нас на заднее сиденье, а сам уселся впереди. За рулем был какой-то незнакомый мужик, скорее всего из конторы Перальты.

— В аэропорт! — приказал Чудо-юдо. Водила круто вывернул на пандус. «Самурай» выкатил на дорогу, ведущую к кольцевой автостраде, нырнул в путепровод, вышмыгнул из-под него, вывернул по «лепестку» — и дунул под 120.

— Ой! — ахнула Ленка, когда колумбиец так классно подрезал какую-то «Гранаду», что в Москве, наверно, ему бы полчаса били за это морду. Водила и дальше орудовал в таком же духе. Как мы не расплющились о некое штатовское чудище с капотом, как у «КрАЗа», — сам черт не разберет! И это при том, что время уже близилось к полуночи и машин на автостраде было не так много.

— Ч-черт! — прошипел Чудо-юдо, увидев что-то позади нас, когда машина выкатилась на развязку, ведущую к аэропорту.

Я оглянулся. За нами пер «Чероки-Ларедо», точь-в-точь такой, как у покойного Бернардо Сифилитика. Он был потяжелее, на лобещнике у него была наварена крепенькая «бодалка» из стальных труб, а дорожка, как это ни противно, шла по высокой, пятнадцати-двадцатиметровой насыпи, под которой через каменную трубу протекала грязнющая Рио-де-Санта-Исабель. Уклон был в сторону аэропорта, и были все опасения, что, если «Ларедо» нас боднет в борт на скорости, «Самурай» запросто полетит в речку. Опасности утонуть, конечно, не было, но вот расплющиться и сгореть — сколько угодно.

Чудо-юдо выдернул из-под сиденья «бизон-2» и коротко приказал:

— На пол!

Мне такие команды дважды повторять не надо. Облапив Ленку, я свалил ее на пол кабины, а Чудо-юдо со своим пистолетом-пулеметом залез на наше место.

Та-та-та-та! Гильзы посыпались мне на спину, послышались звонкий хлопок лопнувшего баллона, мерзкий скрежет голого колесного диска по асфальту, лязг, звон разбитых стекол, дребезжание сминаемого железа. Потом уже издали долетело: бум-м-м! У «Ларедо» взорвался бак.

С пола мы не поднимались до тех пор, пока Чудо-юдо не сказал:

— Все, приехали!

Я выбрался первым, затем Ленка и Чудо-юдо. Джип уже докатил до аэропорта, но только не до здания, а прямо до стоянки частных самолетов. Фары «Самурая» освещали реактивную, с двигателями на хвосте «птичку» типа «Гольфстрима», около которой нервно прохаживался сеньор Перальта.

— Слава Спасителю! — воскликнул он. — Как раз вовремя!

Ленка, я, водитель «Самурая», Чудо-юдо и Перальта — вот в таком порядке мы вбежали в неосвещенный салон самолета. В этом воздушном микроавтобусе уже было немало пассажиров, но места для нас оставались. Я уселся к иллюминатору, Ленка рядом.

Турбинки самолетика засвистели, он покатил по дорожке, выруливая на взлетную полосу. В это самое время где-то в паре километров на другом краю летного поля взвилась красная ракета. Замелькали фары нескольких машин, с разных сторон мчавшихся к нашему самолету. Но он уже выкатил на ВПП.

— Что ж он? — прошипел Чудо-юдо, сжимая кулаки. — Живее нельзя?

От здания аэропорта наперерез разгоняющемуся самолету на полной скорости несся тяжелый грузовик… Блин! Если не разминемся — полный абзац!

Но разминулись. Наша птичка опередила-таки грузовик и сорвалась с полосы в небо, оставив этого «рожденного ползать» с носом. Впрочем, водитель, как видно, и сам был не камикадзе, а потому, когда увидел, что не успевает, вовремя притормозил.

Ту-ту-ту-ту! — глуховато прозвучала где-то за хвостом самолета недлинная пулеметная очередь, и строчка трассеров прочиркала воздух где-то метрах в пяти под крылом.

— Поздно, батя! Улетели! — злорадно прошипел Чудо-юдо. Они с Перальтой сидели впереди нас.

— Классно! — произнес Перальта по-русски. — Ты гений, Серхио!

— Не сглазь, — ответил, помрачнев, отец. — У Соррильи истребители имеются…

— Исключено, — сказал Перальта, вновь переходя на испанский. — Одно дело

— захватить на земле самолет с наркотиками, которые они для нас уже приготовили, другое — сбить над океаном частный колумбийский самолет. У нас все документы в порядке. И вылет был разрешен. Наш парень, сидевший на связи, сообщил начальнику аэропорта о том, что вылет запрещается распоряжением президента, только после того, как мы вырулили на старт… Пока приказ дойдет до дежурных ПВО, мы уже выйдем из воздушного пространства Хайди.

— Ну, дай Бог, Даниэль! — Похоже, что Чудо-юдо успокаивался.

Из пилотской кабины вышел парень с усами, в рубашке с погончиками, при гастучке и доложил:

— Вышли из воздушного пространства Хайди, сеньор Перальта.

— Все! — торжественно сказал Чудо-юдо.

В салоне зажегся свет. Я осмотрелся. Оказывается, вместе с нами летела теплая компания: Сесар Мендес, Лусия Рохас, Эухения Дорадо с верной Ауророй, пара служащих «Rodriguez AnSo inc.» и… Таня-Кармела-Вик.

— У вас тут минералочки не найдется? — спросил Чудо-юдо.

— Пор фавор, компаньеро! — улыбнулся Перальта, нажал кнопочку и сказал в микрофончик, встроенный в сиденье: — Уна буттилья де борсоми!

Через минуту из хвостового закутка появилась стюардесса и принесла «буттилью» плюс пару бумажных стаканчиков одноразового пользования. Как это ни странно, но таинственное «борсоми» оказалось всего лишь боржомом, правда, в экспортной пластиковой бутылке с надписью «Borzomi». Чудо-юдо выхлебнул полный стакан, утер пот со лба и окончательно остыл.

Тут я решился напомнить о своем присутствии.

— Бать, ты бы ввел меня в курс дела, а? Чудо-юдо обернулся не сразу, потому что налил еще один стакан, но пить не стал, а подал его мне.

— На, попей. Успокой нервишки.

По правде сказать, я даже особо испугаться не успел. Все происходило на такой скорости, что опасность воспринималась лишь как короткие импульсы: могли врезаться — не врезались, могли нас спихнуть под откос — не спихнули, могли расшибить самолет о грузовик — не расшибли. Захватит дух — отпустит, опять захватит — опять отпустит… Но от водички я не отказался, и даже Ленке оставил.

— Вы бы объяснились все же, Сергей Сергеевич! — прямо-таки потребовала Хавронья. — Уж объясните, ради Бога, почему я до сих пор тут торчу, когда уже второй день как должна быть в Москве? И почему вы меня врать заставили? Сами заставили и сами все переиграли.

— Милая Елена Ивановна, — осклабился Чудо-юдо, — мой многолетний опыт, к сожалению, показывает, что дамам значительно удобнее доверять дезу, чем реальную информацию. С гарантией доходит до вероятного потребителя. И очень естественно, кстати сказать.

— Бог с ней! — опасаясь, что Хрюшка наскандалит, вмешался я. — Ты объясни, что произошло со мной…

— Хм-м! — покачал головой Чудо-юдо. — Это я и сам хотел бы знать. Конечно, я и по твоей памяти, и по Танькиной прогулялся, но только уловил, что ты вкатил ей и себе по три кубика «Зомби-7», закоротил ее и себя перстнями и каким-то образом после всего этого остался жив.

— А что, не должен был? — осторожно поинтересовался я.

— По теории, — вздохнул отец, поглаживая бородищу, — которая, как известно, суха, от вас с пани Кармелюк ни шиша не должно было остаться. Больше того, я еще не уловил, как вы выдержали тройную допустимую дозу. По данным Эухении, хотя это нуждается в проверке, никто из подопытных Рейнальдо Мендеса не выдерживал больше одного кубика. Причем размер предельной дозы находится в прямой пропорции от массы тела. Примерно 1 миллилитр на 100 килограммов веса. То есть тебе при весе в 86 кило вполне хватило бы 0,9 кубика, а Танечке при ее 64 килограммах и того меньше. А ей ты, кстати, ввел несколько больше препарата, чем себе. Я, правда, не мог точно измерить по картинке, но там и на глаз видно было.