Ветер разлуки - Соня Мармен

Изабель перестала жевать, слегка напряглась, но не шевельнулась. Теплое дыхание Александера щекотало ей щеку. Сердце вдруг сильно забилось у нее в груди, в то время как разум пытался наставить на путь истинный. Оттолкнуть его? Она была на это неспособна. Новое ощущение, каким стало для нее вожделение, возобладало надо всеми остальными чувствами и лишило ее воли.

Александер отмахнулся от всех правил приличия и прижался губами к ее блестящим от сиропа губам жадно, как пчела, привлеченная цветочным нектаром. Она вскрикнула от удивления и слегка отодвинулась. Он подождал немного, однако девушка не стала снимать с глаз косынку и осталась сидеть на своем месте.

– Это… что-то новое, – пробормотала она, проглатывая наконец огурчик. – Что-то острое и сладкое. Мне понравилось! Это был маринованный огурчик и… что-то еще.

– Что-то еще? Может, хотите еще раз попробовать?

– Это? Не знаю. Может быть…

Он снова придвинулся к прекрасной сладкоежке и легонько поцеловал ее в губы, которые больше не пытались ускользнуть.

– А теперь? Вы догадались, что это, мадемуазель Лакруа?

С дрожащих девичьих губ не сорвалось ни звука. Ее грудь быстро-быстро опускалась и поднималась под наплывом эмоций. Порыв страсти снова толкнул его к ней. Он даже решился исследовать ее рот языком – на первых порах осторожно, потом настойчиво. Потом обнял ее за плечи и прижал к себе так порывисто, что она вскрикнула. Но в поцелуе, который он сейчас срывал с ее губ, она и не думала ему отказать. Наоборот, она отвечала – страстно, жадно.

Сладкоежка Изабель… Чревоугодие – грех, но, к сожалению, у нее голова шла кругом, и она просто не могла об этом думать. Едва лишь губы Александера соприкоснулись с ее губами, волна новых ощущений прокатилась по ее телу. Словно бы тысячи бабочек затрепетали у нее под кожей, щекоча ее своими легкими крылышками… Ощущение странное, но такое приятное!

Она задохнулась под напором мужского рта, впившегося в ее собственный с такой жадностью, и покачнулась. Александер удержал ее, а потом осторожно уложил спиной на скатерть. Звякнула фарфоровая тарелка, где-то поблизости закричала сойка. Листва на деревьях шелестела под мягкими порывами ветерка. К ритмичному поскрипыванию мельничного колеса и плеску воды возле берега примешивались далекие возгласы играющих детей и стук молотков мастеровых, занятых восстановлением разрушенных фортификаций.

Биение двух сердец заглушало все остальные звуки… У Изабель снова закружилась голова, и она ухватилась за воротник рубашки Александера. Он крепко прижался к ней нижней частью тела, породив тем самым вихрь грешных мыслей. Изабель не знала, на каком она свете. Чревоугодие – грех, но его можно отмолить, однако же прегрешение плоти – совсем другое дело… И вдруг перед ее мысленным взором возникло лицо Николя.

Разве она его совсем не любит? Правда, они очень долго не виделись… К тому же Изабель так и не смогла убедить себя, что в тот вечер, в доме его сестры Анжелики Пеан, не произошло ничего предосудительного. Может быть, ее возлюбленный все же вернется в своем красивом, украшенном галунами офицерском мундире и его лицо осветится радостью, когда он ее увидит? Он поцелует ее, скажет, что любил и любит. А потом подхватит на руки и отнесет в церковь… Но это – сказка, а в настоящей жизни все устроено по-другому. И поцелуи Николя никогда не вызывали у нее такого волнения, никогда не пробуждали столь сладостного ощущения, отнимавшего всю волю к сопротивлению…

О неверная! Какой же несерьезной нужно быть, чтобы так легко уступить зову плоти? Изабель заставила себя оттолкнуть Александера и вздохнула.

– Не надо! Это… нехорошо. Нам надо остановиться.

Он отодвинулся, взволнованный не меньше, чем она сама. Изабель так и осталась лежать с завязанными глазами, и губы ее болели от поцелуев.

– Sorry[122], мадемуазель Лакруа! Простите мою дерзость. Я… Мне не следовало так поступать.

– О нет, не извиняйтесь! Хотя… Я и сама не знаю… Просто…

Изабель замолчала. Он аккуратно снял косынку, коснувшись попутно ее щеки. Она долго смотрела на него, не произнося ни звука. У него такие красивые ресницы – длинные, черные! Нос с горбинкой нравился ей меньше, чем остальные черты лица Александера, хотя его трудно было представить с другим носом. И эти губы… Пусть неправильной формы, но ведь это и делает их такими своеобразными! Изабель подумала, что он очень красивый. И вдруг она осознала, что перед ней не солдат-шотландец, а просто мужчина, которого ей очень хочется любить, пусть это и трижды сумасшествие.

– Как сказать по-гэльски «Александер поцеловал Изабель»?

– Thug Alasdair pòg do Iseabail.

– «Уг Аласдар пак до Ишбел»… Какой странный и красивый язык! «Аласдар» – так по-гэльски звучит ваше имя?

– Да.

– Очень красиво! Аласдар…

Ему доставило удовольствие услышать свое имя из ее уст. Изабель произнесла его негромко, но с силой и убеждением. По спине пробежала дрожь удовольствия. В устах Изабель «Аласдар» прозвучало как имя человека знатного, короля. Но он не был ни тем, ни другим.

Еще во время их первой встречи он отметил про себя, что эта девушка словно бы лучится внутренним светом. Одна ее улыбка заставляла забыть все ужасы, которые война заставила его совершить. Сегодня он не мог найти слов, которыми можно было бы описать то, что он чувствовал.

– Александер!

– Что?

– Ты мне очень нравишься.

– Mo chridh’ àghmhor.

Он слегка наклонился к девушке, но поцеловать снова не решился, только убрал с ее лица прядь белокурых волос. Изабель провела тонким пальчиком по его губам, потом тронула ямочку на волевом подбородке.

– Как это будет по-французски?

– Радость моего сердца.

Кровь прилила к лицу Изабель, окрашивая румянцем лилейно-белую кожу, в то время как по телу разливалась истома – так голубка подчиняется руке, ее поймавшей. Золотистые ресницы затрепетали над ее глазами, словно завеса над миром неизведанным, запретным… Александер ушел в этот изумрудно-золотой мир без страха и сомнений.

Повинуясь последнему всплеску стыдливости, Изабель смежила веки, прячась от этого взгляда, который, казалось, проникал ей в душу.

– Изабель! – прошептал он, заставляя ее снова открыть глаза.

Веки ее дрогнули и приоткрылись, а потом… Она посмотрела ему в глаза. Грудь ее приподнялась от вздоха, но прекрасные карминно-красные дрожащие губы уже приоткрылись. Птичка-королек с пронзительным щебетом взлетела в небо. Ветер ласкал осеннюю траву. Посреди звуков мира, настоящего, не сказочного, она попросила шепотом:

– Аласдар, поцелуй меня еще!

Глава 11. Назло дождям и ветрам

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});