Лучшее за год III. Российское фэнтези, фантастика, мистика - Василий Владимирский

— Господи… сколько же нас разделяет, — прошептал он, и незнакомец на том конце пропасти улыбнулся ему, не разжимая губ, знакомой отцовской улыбкой.

— По меньшей мере, одна жизнь.

— Ты все-таки добился своего! Не отступил.

— Да, признаться, после смерти Шевы и девочек на Дуо я собирался завершить свой путь в тихом университетском городке, где прошли мои лучшие годы. Наше дело требует веры, а у меня в тот момент ее почти не осталось. Но этот пожар над Беринговым проливом вырвал меня из лап костлявой. Я снова хотел жить.

— Мне не хватало наших партий в шахматы, дядя Аарон.

— Не называй меня так. Эта глава завершилась, — Севрюгин помрачнел.

— Что же теперь? — в голове Филиппа уже разворачивался план крупномасштабной кампании по внедрению новой технологии сверхдальней связи, обрастающий густой бахромой сопутствующих проектов. Если кто-то сейчас на Земле и был способен ответить на вопрос «что теперь», так это был он, но ему хотелось услышать ответ из уст отца.

И ответ пришел без задержек и паролей, превращая безмерную, невообразимую даль в пространство для диалога.

— Жить. Удивляться. Изменять мир. Все, как обычно.

КРИТИКА, ПУБЛИЦИСТИКА

Глеб Елисеев, Сергей Шикарев

Terra Incognita и Terra Fantastica

(заметки о пространствах и мирах в фантастических произведениях)

Фантастика и география давно и прочно связаны между собой. Неслучайно для первых географических описаний и космографий характерно смешение объективной информации и фантастических элементов (выразительным примером такого смешения является упоминание в диалогах Платона легендарной Атлантиды).

Единый подход хорошо виден и в «Сказании о Гильгамеше» или «Одиссее» Гомера: ближайшие к родине путешественника земли обрисованы правдоподобно, их населяют люди, а вот дальше начинаются области чудовищ: циклопов и гиппогрифов, аримаспов и пигмеев… Но разве не столь же похожую картину находим мы в древних и средневековых космографиях? Разве не рассказывали ирландские и норвежские мореходы, что видели на севере окраины ада и Иуду, навечно прикованного к высокой скале?

Процесс познания человеком окружающего мира был сопряжен не только с описанием географических реалий, но и с сотворением мира, лежащего за пределами известной человечеству Ойкумены. По сути, эти акты равнозначны в своем стремлении к освоению окружающего пространства.

Когда Данте Алигьери в «Божественной Комедии» изображал ад в виде огромной пещеры, заполняющей чрево Земли, а чистилище — как огромную гору, вздымающуюся к небесам на противоположной от Европы стороне нашей планеты, он выступал лишь как дотошный космограф. Никто не мог бы уличить его в бессмысленной, ни на что не опирающейся выдумке. Для средневекового европейца картина мироздания «по Алигьери» и карты, отмечающие, что «здесь обитают драконы», — это, пожалуй, наиболее точное описание окружающей его реальности.

С течением времени картина мира, восхитительным образом сочетающая объективные реалии и мифические явления, исчезнет и уже в наши дни будет обыграна в романе У. Эко «Баудолино», в котором наравне с Фридрихом Барбароссой действуют псиглавцы, кинокефалы и одноногие исхиаподы.

Роль географии свелась к описанию существующего мира, а на долю фантастики выпали тысячи уже выдуманных и только ожидающих своей очереди миров.

С развитием представлений о мире роль географических описаний изменялась от собственно равноправного субъекта фантастического повествования до сюжетного атрибута, определяющего место действия произведения. В то же время сформировались типовые жанровые сюжеты, основанные на использовании и доминировании географической составляющей, создании и описании новых миров. Совокупность таких сюжетов можно определить как «географическую фантастику». Ей и посвящены настоящие заметки.

В поисках идеального

Целый пласт произведений традиционно основан даже не на описании, а на конструировании новых географических объектов. Что делать, если утопии (в отличие от антиутопий) плохо приживаются в реальном мире?

Фактический создатель этого направления в литературе — Т. Мор, автор «Весьма полезной, также и занимательной книжки о наилучшем устройстве государства и о новооткрытом острове Утопия». «У-топос» — «нигде». И в этих-то странах «нигде» происходит действие значительного числа фантастических романов XVI–XVIII веков: у Т. Кампанеллы в «Городе Солнца» — на Тапробане (Шри-Ланке); у Ф. Бэкона в «Новой Атлантиде» — на острове Бенсалем в Тихом океане; у Э. Хэйвуд в «Воспоминаниях о некоем острове, расположенном по соседству с королевством Утопия» — в Атлантике; у С. Джонсона в «Истории Расселаса, принца Абиссинского» — в Африке.

Не отставали в этом направлении и отечественные авторы. Так, князь М. М. Щербатов написал «Путешествие в землю Офирскую», в котором изобразил идеальное общество на некоем острове, а Н. П. Брусилов создал «Путешествие на остров подлецов», где, чтобы раскритиковать пережитки крепостничества, сотворил целый архипелаг в неназванном океане. Использовали выдуманные города и земли русские авторы и для создания антиутопий. Например, В. Ф. Одоевский в рассказе «Город без имени» описал исчезнувшую колонию людей, стремившихся построить идеальное общество где-то в Канаде. И понадобилась история этой затерянной земли русскому автору лишь для наглядной критики теории утилитаризма И. Бентама.

Разместить воображаемое общество на острове писателям всегда казалось безопасней с точки зрения правдоподобности. Ведь и Утопия, и Бенсалем (Новая Атлантида), несмотря на свои размеры, на континенты никак не тянут. Это всего лишь очень большие, хотя до сих пор и не обнаруженные (якобы) острова. И в самом известном фантастическом романе эпохи Просвещения «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала судового врача, а затем капитана нескольких кораблей» Дж. Свифта автор почти все неизвестные страны, которые посещает его герой, расположил на архипелагах. Исключением кажется лишь Бробдингнег, который формально является лишь полуостровом Северной Америки. На самом же деле страна великанов отделена от остального Американского континента непроходимыми горами и доступна исключительно с моря, так что это часть материка лишь по формальным признакам. И позднее писатели помещали целые утопические поселения на островах (А. Московски «Острова мудрости», А. Моруа «Путешествие в страну эстетов»). А болгарский фантаст Э. Манов даже в середине 70-х годов XX века решил продолжить сатирическую традицию Дж. Свифта, написав «Путешествие в Уибробию», где изобразил плавающий континент, населенный уибробами — странной смесью всех героев английского писателя.

В «просвещенческую» эпоху даже Антарктида в конце концов стала местом для размещения утопии. В романе «Южное открытие, произведенное летающим человеком, или Французский Дедал» Н. Ретиф де ля Бретон рассказал, как французский изобретатель обнаружил возле Южного полюса совершенное коммунистическое общество.

* * *

Соседствует с утопическим пространством пространство сакральное. Оно вмещает в себя объекты священного поклонения и позволяет общаться с богами, переходить в иные миры. В отличие от утопий располагаемые на окраине Ойкумены священные земли создавались не волей мыслителя, а представляли собой своего рода «равнодействующую миллионов воль», отражая народные мечтания о возможности лучших миров.

Такие сакральные географические объекты представлялись своего рода земным раем, неуклонно притягивающим к себе людей. Любопытно, что по мере освоения земель они меняли свое месторасположение, оставаясь недосягаемыми.

В число таких объектов входит «Царство пресвитера Иоанна», расположенное где-то на Востоке. Эта распространенная средневековая легенда стала предметом одной из книг Л. Гумилева. В буддийских землях издавна бытовала романтичная легенда о Шамбале — запретной обители просветленных мудрецов, достигших высшего знания. Некоторые путешественники по Центральной Азии (например, наш соотечественник Н. К. Рерих) вполне серьезно утверждали, что доходили до границ этой спрятанной страны. Литературным воплощением легенды стал роман Дж. Хилтона «Потерянный горизонт», где Шамбала выведена под весьма прозрачным псевдонимом «Шангри-Ла». В своей книге Хилтон сумел объединить старую буддийскую легенду, картины утопических миров, характерные для фантастики эпохи Просвещения, и романтику географической НФ XX века. Стоит упомянуть и русскую легенду о граде Китеже, ушедшем под воду озера Светлояр. Старообрядческая легенда стала основой многих произведений культуры, в числе которых роман «В лесах» П. Мельникова-Печерского, поэма Ап. Майкова «Странник» и опера Н. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии».