Победитель. Лунная трилогия - Ежи Жулавский

Марек долго стоял и молча смотрел на этот красивый и тихий край, который он, еще до захода солнца, должен будет превратить в арену битвы, возможно, самой кровавой из тех, какие до сих пор были на Луне, пока его не пробудили от задумчивости голоса воинов, отрывистые и пронизанные каким-то священным испугом.

Он обернулся. Его люди стояли, отвернувшись от таинственной страны шернов, и с удивлением показывали друг другу что-то необычное на далеком южном горизонте. Над страной, как море волнами, покрытой идущими куда-то в бесконечность горами, в острую пилу самых дальних вершин вгрызалось какое-то неприметное, белесое облако, полукруглое сверху и удивительно не похожее на все остальное…

Марек долго не мог понять, что значит это странное явление, но потом губы у него задрожали… Да! Ведь они же находятся здесь вблизи от южного полюса и на такой высоте! Да, да! Этот небольшой кусочек, этот узкий белый серп, выщербленный внизу зубастым от гор горизонтом!..

— Земля! Земля! — уже громко повторялось среди воинов.

Некоторые падали ниц, другие поднимали руки кверху и стояли так, полные восторга, не в состоянии понять, как звезда с другого конца лунной планеты тут вдруг появилась перед их глазами!

— Земля идет за Победителем! — шепнул кто-то побелевшими губами.

— Земля пришла посмотреть на последний разгром шернов!

Ерет широко раскинул руки:

— Земля — везде! — крикнул он. — Глаза человеческие видят ее на одном месте и неподвижной, но она огибает диск Луны и стережет границы Великой Пустыни!

— Земля — везде! — хором закричали остальные.

И снова люди стали падать ниц перед Победителем, прославляя его, посланца священной Земли.

А он стоял неподвижно, забыв в эту минуту о шернах и о склонившихся к его ногам людях, и смотрел на свою отчизну — в первый раз повлажневшими глазами…

VI

В низкой и тесной комнатке стоял неописуемый гвалт. Ждали магистра Роду, который сегодня чрезмерно опаздывал, и старались сократить время ожидания горячими диспутами, переходящими каждую минуту в яростные споры. Молодые люди, возбужденные, с горящими глазами подскакивали друг к другу, крича и взмахивая руками, насколько это позволяли толчея и размер помещения.

Какой-то юноша с горящими глазами и всклокоченными волосами страстно доказывал:

— Поступки, которые так называемый Победитель совершает, не входят в расчет! Какое это может иметь значение против всей суммы вреда, причиненного нам людьми, живущими в Великой Пустыне… Мы должны туда попасть, жить там!

На краю стола сидел еще не старый, но уже почти совершенно лысый человек с лицом, лишенным всякой растительности, и с улыбкой, будто приклеившейся к его губам. Выпуклые рыбьи глаза он повернул к говорящему и сказал, слегка покачивая верхней половиной тела:

— А я повторяю: там уже нет места для нас…

— Должно быть! — запальчиво крикнул тот.

Лысый человек говорил спокойным и монотонным голосом:

— Там нет места для нас. Пещеры, в которых они ведут пусть даже райский образ жизни, несомненно слишком тесные для большого количества народа…

— Значит, пусть уступят нам место! Пусть они идут сюда, сражаться с шернами!

— Да, да! — послышались крики со всех сторон.

Лысый человек усмехнулся.

— Но как их заставить сделать это? Что? Не знаете?

Какой-то энтузиаст с худым, почерневшим лицом подскочил к нему с кулаками:

— Матарет! Замолчи! Ты подкуплен…

Шум еще больше усилился. Комната гудела, как внутренность улья, когда там находится рой; в воздухе кружились крики, доводы, восклицания. Минутами, когда шум на минуту затихал, слышались размеренные, упорно повторяемые слова Матарета.

— А я вам говорю, что места там уже нет..

Остальная часть предложения тут же исчезла во вновь поднимающемся гвалте.

В какой-то момент стоящий около двери закричал:

— Рода идет!

Все сразу повернулись, чтобы приветствовать магистра.

Когда он наконец вошел, а скорее вбежал, то сразу же бросился на ближайшее кресло. Он был без шапки, блуза на нем была разорвана; всклокоченные волосы и многочисленные синяки на лице и открытой груди свидетельствовали о происшедшей схватке.

— Что случилось, Учитель? — закричали ему со всех сторон.

Рода сделал знак, чтобы все замолчали. Он сидел, бессильно опустив голову на ручку кресла и тяжело дышал. Глаза у него были закрыты, а за приоткрытыми окровавленными губами была видна дырка, оставшаяся от двух выбитых передних зубов.

Один Матарет не тронулся с мета. Он все так же сидел на столе и со своей обычной усмешкой смотрел из-под полуприкрытых век на магистра.

— Разве я тебя не предупреждал? — сказал он через минуту. — Наверное, снова читал людям проповедь!

Рода вскочил. Глаза у него заблестели. Он поднял вверх кулак, торчащий из порванного рукава, и, грозно потрясая им, начал кричать опухшим от ударов ртом:

— Негодные! Негодные рабы! Подлая темная толпа! Быдло!

— Это правда, — спокойно засвидетельствовал Матарет, — но об этом ты должен был знать уже давно…

Рода бросил на него гневный взгляд.

— Да! Тебя ничего не касается! Ты, видимо, ничему не веришь в самом деле! Тебе бы только сидеть на столе и усмехаться, что тебе за дело до того, что жрецы баламутят народ? Что так называемый Победитель использует его для своих целей, что единственная минута, когда можно спастись, уйдет невозвратно и не будет использована! Разве тебя беспокоит, что люди живут в недопустимой и плачевной слепоте, не понимая собственной выгоды, что они постоянно обращают свои взгляды на бесплодную Землю, не желая искать принадлежащего им рая там, где он есть, тут — на Луне! Тебе это безразлично, но я, я хочу…

— Собрать все синяки! — закончил Матарет.

— Хотя бы! Во всяком случае, я уверен…

Снова начался такой крик, что в нем совершенно потерялись слова магистра. Некоторые кричали, что виноваты во всем первосвященник Элем и его приспешники, они настраивают народ против апостолов и правды — и нужно бороться против первосвященника; другие, более мудрые, говорили о невозможности выступления против власти, по крайней мере, сегодня, пока, преждевременно…

— Народ относится к нам враждебно, — говорили они, — мы не переубедим его и не перетянем массы на нашу сторону! Всякие наши попытки оказались напрасными! Нам надо действовать самостоятельно!

Через некоторое время с этим согласились все, но никто не мог ясно определить: в чем должны были заключаться эти самостоятельные действия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});