Великий Ганнибал. «Враг у ворот!» - Яков Нерсесов

Впрочем, где в этой душещипательной истории – быль, а что – миф, сегодня трудно различить. Тем более что молва приписывала Сципиону репутацию бабника, да и мужчина он был видный со всеми вытекающими из этого последствиями…

Захват Нового Карфагена дал Сципиону очень много: военные суда Карфагена, высококлассных мастеров-оружейников и… деньги для ведения дальнейшей кампании. Граждан Нового Карфагена Сципион отпустил на свободу и даже оставил им прежнее самоуправление. По всей Испании были разосланы гонцы, чтобы представители всех иберийских племен прибыли в Новый Карфаген и каждый из них забрал своих соплеменников, бывших в заложниках у карфагенских властей. Таким ловким политическим ходом римский военачальник собирался выступить перед лицом местного населения не как очередной завоеватель-поработитель, а как освободитель от карфагенского ига.

Получалось, что судьба Нового Карфагена должна была показать всем остальным жителям Иберии, насколько выгоднее стать другом Рима, нежели его врагом.

…Между прочим, проверив своих легионеров в деле, Сципион пришел к выводу, что его собственная армия достаточно сильна, чтобы разбить любую из трех карфагенских армий, если бы римлянам удалось дать бой при благоприятных обстоятельствах. Но для этого следовало тщательно выбрать позицию: потерпев ряд фиаско с пунами, римляне теперь подходили к этому вопросу крайне тщательно, т. е. долго маневрировали, прежде чем сблизиться с врагом. Хорошо известно, что когда одна сторона занимает сильную позицию и не собирается ее покидать, то мало кто из полководцев рискует напасть на такого противника. Ведь даже выдающийся мастер хитроумных уловок Ганнибал так и не смог навязать Квинту Фабию ни одного серьезного сражения, как, впрочем, и сам не стремился сражаться там, где хотели… римляне. Было ясно, что, несмотря на все свои противоречия, карфагеняне, конечно, не будут ждать, пока Сципион попытается разбить их всех по очереди. Следовательно, ему предстояло действовать исключительно продуманно и энергично, чтобы одержать победу в максимально короткий срок после того, как он сможет настичь первую из вражеских армий. И это при том, что пуны, естественно, будут всячески уклоняться от боя, ожидая подхода двух своих других армий. Сципион сильно рисковал оказаться в меньшинстве и потерпеть поражение примерно так же, как его отец и дядя. Именно в этой первой полевой схватке молодому римскому полководцу предстояло показать всем, что свое дело он знает крепко и окончательная «победа будет за ним»…

Хотя, взяв Новый Карфаген, Сципион перерубил канал связи пунийских полководцев с родиной, но они продолжали упорно бороться с римским полководцем. И уже весной 208 г. до н. э. после зимовки римской армии в Тарраконе противники схватились снова.

Карфагенское правительство и командующие готовились к прорыву в Галлию, оттуда – с набранным в ней пополнением – в Италию на помощь к Ганнибалу. Но прежде чем пойти на этот решительный шаг, предстояло, если не уничтожить Сципиона и его армию, то, по крайней мере, максимально ее обескровить и лишить поддержки местного населения, которое после миролюбивых акций римского полководца сплошным потоком переходило в римский стан. Поход в Италию был предрешен при любом исходе грядущего сражения, но для Карфагена было крайне важно оставить у себя за спиной прочный тыл. Любопытно, что Сципион тоже стремился к бою… с ближайшим к нему противником. Таким оказался Гасдрубал Баркид. Его армию следовало разбить до подхода остальных войск пунов. Сципион сам пошел навстречу врагу.

При поддержке трех самых могущественных иберийских вождей Индебола, Мандония и Эдескона римский полководец смог одержать одну из своих самых убедительных побед. Численно уступавшая армия Гасдрубала Баркида оказалась поверженной в сражении при Бекуле (ныне Байлен) на правом берегу реки Гвадалквивир. Предшествовавшая бою стычка привела к тому, что конные заградительные отряды карфагенян… бежали под натиском легковооруженной пехоты римлян. Преследуя врага, она чуть не ворвалась во вражеский лагерь!

Столь обескураживающий результат привел к тому, что абсолютно неуверенный в исходе предстоящей битвы в открытом поле, Гасдрубал предпочел ночью увести 25 тысяч своих ливийцев, нумидийцев и иберов вместе с 32 слонами на возвышенность с плоской вершиной. Это была удобная позиция: от удара с тыла ее надежно защищала река Гвадель – приток Гвадалквивира, а с фронта и с флангов крутые обрывы сильно затрудняли подъем. Но был и серьезный недостаток: отсюда было сложно вести атаку, оставалось лишь пассивно обороняться. На обрывистых террасах карфагенский военачальник выставил заслоны из нумидийской конницы и балеарских пращников, причем если последние еще как-то могли сгодиться в обороне, то кавалерия здесь была абсолютно непригодна.

Так и случилось.

Как всегда, Сципион повел дело очень энергично. Сначала один отряд римских легионеров перекрыл вход в долину, через которую в тылу у карфагенян протекала река, и лишил их воды, затем другой отряд перерезал дорогу, ведущую из Бекулы на окрестные поля. Так пуны оказались в ловушке, в которую они, впрочем, сами и забрались. Беспрепятственно форсировав реку, более чем 30-тысячная армия римлян и их иберийских союзников окружила позиции пунийцев, а затем начала массированное наступление по всем направлениям. Если легковооруженная пехота, несмотря на потери от плотного «огня» балеарских пращников, упорно карабкалась, где только можно, то тяжеловооруженные легионеры шли в атаку только по руслам высохших речек, т. е. лишь с флангов. Атаку слева возглавил сам Сципион, а справа шли солдаты под началом его правой руки – Лелия. Взятые в клещи карфагеняне сражались насмерть. В ходе жестокого боя обе стороны несли потери, но Гасдрубалу вместе с тяжеловооруженными пехотой и кавалерией, всеми слонами и, что самое главное, армейской казной удалось все же продавить сплоченной массой вражеский строй, прорваться и уйти на север Испании к отрогам Пиренеев еще в самом начале сражения. Если верить римским источникам, потери Гасдрубала среди нумидийской кавалерии и балеарских пращников, принявших на себя главный удар вражеской армии, были ощутимы: 8 тысяч погибло и 12 тысяч оказались в плену.

…Кстати, продолжая объявленную им политику переманивания иберов на свою сторону, Сципион всех пленников-иберийцев отпустил по домам, а ливийцев и нумидийцев продал в рабство. Исключение было сделано только для Массивы – совсем юного племянника нумидийского принца Массанассы. Оказалось, что он попал в плен из-за свойственного его возрасту… любопытства! Несмотря на то что дядя Массанасса запретил ему участвовать в бою, юнец пренебрег дядюшкиным запретом. Он тайком сбежал от своих охранников, смешался с нумидийскими всадниками, но в ходе боя был сбит с коня и попал в плен. Вернув Массанассе родственника, Сципион сделал ему тонкий намек на то, что Рим отнюдь не прочь установить с ним… дружеские отношения с далеко идущими последствиями. Массанасса отличался особой сметливостью и быстро все понял и очень скоро сделает шаги в этом направлении – шаги, имевшие серьезные последствия для хода «Ганнибаловой войны»…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});