Политология: учебник для студентов вузов - Коллектив авторов

Внутри же обычного цикла политического процесса можно выделить несколько фаз (или стадий) осуществления в нем основных функций политики, как это сделали, например, Г. Алмонд и Г. Пауэлл. Они утверждают наличие системных (социализации, рекрутирования и коммуникации) и процессуальных функций политики, к которым они относят функции артикуляции интересов, их агрегирования, а также выработки конкретных политических мер и их осуществления. Каждой процессуальной функции можно поставить в соответствие определенную стадию в развертывании целостного политического процесса.

На первой стадии происходит «артикуляция интересов» различных социальных групп, осознающих, что без воздействия на политическую власть им не решить своих проблем. Их оформление и выражение берут на себя многочисленные группы интересов (профсоюзы, объединения предпринимателей, ассоциации потребителей и пр.).

Вторая стадия характеризуется «агрегацией интересов», т.е. процессом укрупнения, сведения относительно мелких, частичных интересов (скажем, отраслевых или местных) в некий обобщенный политический интерес, выразителем которого уже выступают крупные политические партии, объединения, движения и т.д.

На третьей стадии политического процесса тем или иным способом достигается согласие основных заинтересованных сил и происходит выработка определенной политики (policy making), что является результатом деятельности главным образом представительных (законодательных) органов власти. Хотя во многих случаях (как, например, в нынешней России) направленность вырабатываемого политического курса в немалой степени зависит и от исполнительной власти.

И наконец, последняя, четвертая стадия обычного цикла политического процесса заключается в осуществлении коллективных политических решений, их «переводе» на язык конкретной практической деятельности государства типа мобилизации экономических ресурсов, исполнения бюджета и т.п. Это уже почти исключительная прерогатива исполнительной власти, действия которой должны в принципе контролироваться властью законодательной. На практике же характер и глубина такого контроля всякий раз зависят от сложившегося на данный момент баланса политических сил, контролирующих главные ветви государственной власти.

Политическое развитие

Функционирование политического процесса, постоянно воспроизводя существующий политический порядок, одновременно подспудно подготавливает различные изменения в мире политики.

Среди них принято выделять несколько противоположных по характеру пар: (1) революционные — реформационные, (2) прогрессивные — регрессивные, (3) внутрисистемные — переходные (транзитные).

Наиболее традиционно и очевидно деление политических изменений на революционные и реформационные. Главное различие между ними состоит в том, что политические революции меняют саму основу политической системы (характер и способ осуществления власти, тип политического господства, место и роль главных политических акторов); реформы же, как правило, затрагивают лишь отдельные стороны политической жизни. Кроме того, революции на практике означают применение открытого насилия, резкого принуждения, в то время как реформы обычно требуют хотя бы минимального согласия основных социальных сил общества и обходятся мирными средствами. И наконец, политические революции хоть и долго вызревают, но осуществляются взрывообразно, в очень сжатые сроки, тогда как реформирование политической системы происходит, как правило, достаточно постепенно и занимает длительный период времени.

Однако при всей очевидности различения политических революций и реформ стоит отметить, что граница между ними весьма условна. Так, радикальные преобразования политических режимов и смена политических элит в Восточной Европе 1989 г. вполне заслуживают названия революций. Перемены были очень глубокими, но происходили они вполне мирно, и главное — осуществлялись в виде коренных реформ сверху, а не в результате стихийного развертывания крайних форм активности масс. Для обозначения этого процесса был даже изобретен термин «рефолюция» (Т.Г. Эш), призванный подчеркнуть слияние революционаризма и реформаторства.

Другой вид разделения политических изменений — на прогрессивные и регрессивные — выражает общую направленность политических процессов, определяемую по сохранению или игнорированию базовых политических ценностей современного общества (права человека, политические свободы, общественное согласие и пр.). И хотя сам выбор таких ценностей — дело далеко не бесспорное, все же большинство нынешних политологов, ориентирующихся на западные либеральные ценности, сходятся во мнении, что политические изменения следует признать прогрессивными, если в результате:

(1) политическая система демонстрирует повышение адаптируемости (приспосабливаемости) к непрерывно обновляющимся социальным требованиям;

(2) нарастает дифференциация структур и функций государственного управления;

(3) в деятельности государства уменьшается роль насильственных мер;

(4) возрастает количество и улучшается открытость каналов гражданского воздействия и давления в целях артикуляции и агрегирования индивидуальных и социальных интересов;

(5) повышается компетенция политических элит;

(6) действия политических институтов способствуют интеграции социума и т.д.

Ну а если таких последствий от политических преобразований не наблюдается, значит, эта политическая система демонстрирует регрессивный или по крайней мере одноплановый (плоскостной) тип развития.

Транзитология

Наиболее же существенным и содержательным в типологии политических изменений представляется различение внутрисистемных и переходных (транзитных) преобразований. Основанием их выделения служит характер трансформации политических институтов в связи с исторической эволюцией общества в целом. Мы привыкли представлять развитие истории в виде какой-либо одномерной линейной модели, фиксирующей ряд последовательных ступеней общечеловеческого прогресса. Такова, в частности, марксистская формационная схема (первобытность — рабовладение — феодализм — капитализм — коммунизм). Аналогичный характер носит и принятая на Западе историческая триада: традиционное, индустриальное и постиндустриальное (информационное) общество. Но какой бы объяснительной схемы мы ни придерживались, вполне очевидно, что политическая система общества претерпевает при переходе от одной ступени к другой не менее фундаментальные изменения, чем, например, экономика или духовная жизнь. Вот эти-то эпохальные «переходы» (в отличие от изменений политических систем «внутри» каждого исторического этапа) и привлекают главное внимание политологов, чья область научных интересов стала с недавних пор именоваться транзитологией (от англ. transition — переход).

В центре дискуссий этого направления политологии находятся два основополагающих вопроса. Первый: вызываются ли «переходы» политических систем из одного качественного состояния в другое какими-либо внешними по отношению к политике причинами (развитием экономики или духовной культуры, например), или же они самодостаточны, т.е. причины этих трансформаций следует искать внутри самой политической сферы? И второй вопрос: существуют ли общие закономерности таких «переходов» и насколько они обязательны для каждой страны, находящейся в переходном состоянии?

Ответ на первый вопрос неоднозначен. Одна из крайних точек зрения по этому поводу выражена в классическом марксизме. Карл Маркс, как известно, считал, что политика, будучи частью «надстройки», в своем развитии следует за экономическим «базисом». Именно эволюция экономической сферы предопределяет перемены в политике, хотя и при относительной ее самостоятельности. Развитие и смена способов производства трансформируют социальную структуру общества, порождая новые социальные классы с противоположно направленными интересами. Стремление к реализации этих интересов приводит к превращению этих больших социальных групп в активные политические силы, взаимодействие которых (борьба классов) и определяет сущность и облик политической организации общества. Тип политического режима и другие особенности политической системы определяются в итоге соотношением классовых сил. Таким образом, решающие причины системных политических изменений коренятся, по Марксу, в экономике.

Сегодня концепция прямой причинной обусловленности политики экономикой не слишком популярна. От нее успешно сохранилась лишь идея безусловной взаимосвязи политики и экономики. Современные исследователи больше склоняются к мысли о том, что, скорее всего, искомая модель объяснения системных («переходных») политических изменений должна быть многофакторной. То есть она обязана учитывать не только экономические стимулы политического развития, но и социальные, религиозные, идеологические и другие социокультурные предпосылки, а также, что не менее важно, внутриполитические показатели (степень институциализации политики, уровень политического участия и др.).