Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов - А. Передрий

...В середине 1970-х у Михаила, первого в стране, появился импортный радиомикрофон. С ним певец мог выйти в зал, присесть к какой-нибудь девушке. На вопросы любопытствующих, в каком стиле он поет, Михаил неизменно отвечал: «Я работаю в манере французских шансонье»...

«К тому времени у меня уже было написано около семидесяти своих песен (среди них — созданные в начале 60-х «Поручик Голицын» (об авторстве песни спорят до сих пор), «Свечи», «Увяли розы» («Сын поварихи и лекальщика») и других. — А Я), и несколько на стихи Заболоцкого, Бертольц, Высоцкого, — вспоминает Михаил. — Я создал программу и стал показывать ее в подмосковных ресторанах».

Очень интересное и весьма ценное свидетельство — из уст самого маэстро! Получается, Михаил Звездинский написал песню на стихи Владимира Высоцкого еще при его жизни! И, вероятно, исполнял ее в своих шоу. Интересно, слышал ли версию исполнения песни автор стихов? Можно предполагать, что — да, слышал. Так как, по свидетельству того же Звездинского, Высоцкий часто приезжал к нему на ночные концерты...

В июле 1990 года в газете «Советский спорт» опубликовано большое интервью с Михаилом Звездинским, конечно же — со спортивным уклоном, что соответствует специфике издания. Вот о чем, в частности, поведал в нем читателям музыкант: «Неразлучен со спортом был Владимир Высоцкий, мой близкий приятель с 1964 года. Сейчас вспоминается многое. Одна из наших последних встреч состоялась незадолго до его кончины на круизном теплоходе «Грузия». Мы вместе посещали прекрасно оборудованный итальянцами тренажерный зал, «качались». Высоцкий давал себе очень большие нагрузки. Он вообще всегда выглядел молодцом. Недаром у него так много песен на тему спорта».

Если Михаила Звездинского не подводит память, то в своем интервью он вспоминает о встрече с Владимиром Высоцким в 1972 году (а это, уж, согласитесь, никак не «незадолго до его кончины»!) Согласно «Краткой биографии Владимира Высоцкого», именно в июле-августе того, 72-го, года поэт вместе с Мариной Влади отдыхал в круизном путешествии на теплоходе «Грузия», где капитаном был друг Высоцкого Анатолий Гарагуля. Других круизов на этом теплоходе Владимир Семенович не совершал. Повторимся: если, только, Звездинский ничего не запамятовал, и речь в интервью шла действительно о круизе на «Грузии».

Находясь в близком знакомстве с 1964 года (Высоцкому — 26 лет, Звездинскому — 19), молодые музыканты, по всей вероятности, доверительно и о многом общались при встречах. В другом, более позднем, интервью Михаил Звездинский откровенничал: «Я никогда не был эмигрантом. Послушайте песню «Эх, Америка», она как раз об этом. В отличие от Миши Шуфутинского, Гулько, Могилевского, Любы Успенской, я никогда не уезжал из России. Помните у Высоцкого: «Не волнуйтесь, я не уехал. И не надейтесь, я не уеду!» Мы с ним всегда обсуждали эту тему. Пишется только на родине».

Такие разговоры два поэта и музыканта могли вести в 70- е годы, в том числе и во время совместного отдыха на теплоходе. Времена для творческих и свободных личностей были непростые. Многие из коллег Высоцкого и Звездинского покинули СССР именно тогда, в 70-е.

Ночные же шоу Михаила Звездинского продолжались. Представлялись публике они семь раз в год на Новый год, Рождество, Старый Новый год, 8 Марта, Пасху, 1 Мая и в День Победы. Прекратились они в восемь часов утра 9 марта 1980 года. Тогдашний глава МВД СССР Николай Анисимович Щелоков в связи с приближающимися летними Олимпийскими играми в Москве дал команду «разобраться»: «Кто такой Звездинский, что за ночные клубы, кто поет?» Ресторан окружили 500 милиционеров. «Взяли» все три сотни зрителей и музыкантов и отвезли на Петровку. Дальше вспоминает сам Звездинский: «Допросив, всех отпустили, а меня оставили. Я и раньше обвинялся в диссидентстве и антисоветчине, но КГБ не удалось протащить меня по «семидесятой»... Я получил «законные» восемь лет за «нетрудовые» доходы, конечно, с конфискацией».

— Когда вы оказались в беде, неужели никто не пытался спасти вас?

— Высоцкий пытался. Во все двери дергался — все было бесполезно. Ему и самому оставалось жить три-четыре месяца, — признавался в интервью Михаил Звездинский спустя десять лет после ареста.

В другом интервью музыкант рассказал: «Меня арестовывают. Это отдельная и особая история. Мне приписали антисоветчину, диссидентство, прокурор требовал 14 лет. За меня хлопотал Высоцкий, пытался помочь Кобзон — ничего не получилось. У меня конфисковали архивы, деньги, квартиру, машину, дачу, антиквариат — все подчистую. Но особенно огорчало, что при обыске пропали рукописи стихов, и я уже не мог к ним вернуться. В тюрьме у меня рождались другие стихи...»

Да уж, зная характер Владимира Высоцкого и правило его жизни — не бросать друзей в беде, можно предположить, что он занимался «делом Звездинского», пытаясь оказать посильную и возможную помощь в решении трудностей, возникших у коллеги. Но, даже несмотря на многочисленные связи поэта, в том числе — и в высших структурах МВД, и он оказался не всесилен. К тому же, ему в тот период самому приходилось несладко — масса собственных проблем, основная из которых — проблема со здоровьем.

Свидетельство же о помощи со стороны Владимира Высоцкого из уст Михаила Звездинского ценно само по себе. В обширной мемуарной и исследовательской литературе о последних месяцах и днях жизни Высоцкого, автору ни в одном из источников не довелось встретить упоминание фамилии Звездинского. Прежде всего, следует назвать в этом списке работу Валерия Перевозчикова «Правда смертного часа. Владимир Высоцкий, год 1980-й» (М.; «Сампо»; 1998 г.) В документальном исследовании, рассказывающем о последнем полугодии жизни поэта, автор сообщает читателям о телефонных звонках Владимира Высоцкого неустановленным абонентам. Логично предположить, что Высоцкий мог говорить с «нужными людьми» об аресте музыканта и следствии по «делу Звездинского». Хотя это — только предположение, не более.

Что еще, кроме музыкального и поэтического творчества, объединяло Михаила Звездинского и Владимира Высоцкого? Ну, например — каратэ. Здесь нужно упомянуть их общего знакомого Алексея Штурмина, возглавлявшего в Москве школу этого восточного единоборства. Высоцкий очень ценил знакомство и общение с Алексеем, неоднократно бывал в его школе, посещал соревнования по каратэ. Штурмин плотно общался с поэтом в последние месяцы его жизни, присутствовал на похоронах Владимира Семеновича, а ребята из школы каратэ, возглавляемой Алексеем, поддерживали порядок в день прощания с поэтом у Театра на Таганке.

Что же касается Михаила Звездинского, его в 1975 году Штурмин пригласил позаниматься у него в зале на Цветном бульваре. В неволе Звездинского не раз выручали приемы, которыми он овладел в школе мастера.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});