Люди талисмана - Ли Брэкетт

Сиран, цыган и вор, носивший в себе музыку, как пьяница вино, слышал ее в глубинах горных лесов Гипербореи, куда даже цыгане редко захаживали. Самая старая легенда из всех — сказка о Сияющем Юноше Откуда-то, который идет в красоте и силе, никогда не старится и несет в своем сердце такой мрак, какого человек и понять не может.

Сияющий Юноша Откуда-то. Спящий улыбающийся мальчик, окруженный живым светом.

Сиран неподвижно стоял и смотрел. Лицо его было потерянным и почти пустым. Биение сердца замедлилось, дыхание с шумом выходило из его открытого рта.

Постояв, он шагнул вперед, в свет.

Свет оттолкнул его назад, испуганного и растерянного. Думая о Маус, он сделал попытку еще и еще, пока не убедился в тщетности своих усилий. Он закричал. Его голос отскакивал обратно к нему от невидимых стен, но спящий не пошевельнулся, даже ритм дыхания его не изменился.

Сиран скорчился в ужасающей слабости бессилия и, думая о Маус, заплакал.

И вдруг стена света исчезла.

Он не поверил своим глазам, но еще раз протянул руку и не встретил преграды. Тогда он бросился вперед, в темноту, пока не наткнулся на каменную ручку кресла. А за ним и вокруг него снова вспыхнул свет.

Только теперь свет изменился: он тускнел и мигал, и дергался, как будто боролся за свою жизнь…

Как солнечные шары. Как свет в небе, означающий жизнь для мира. Мигающее и стареющее сердце старика, последний взмах крыльев умирающей птицы…

Ужас схватил Сирана за горло, остановил его дыхание и сделал его тело более холодным, чем труп. Сиран смотрел…

Свет разгорался, пульсировал и как бы завернул Сирана в себя, но все-таки был слабее, чем раньше.

Странное ощущение необходимости сошло на Сирана, нужда и срочность. Вспомнились слова андроидов: «Если не закончим вовремя… Если не закончим, ничто не будет иметь значения».

Тень через весь мир, мрак и смерть. Порабощенная Маус с пустыми глазами строит сияющее чудище, которое станет уздой для мира по воле нечеловеческого мозга.

Это не вязалось со здравым смыслом, но оно что-то означало. Что-то смертельно важное. И ключ ко всей этой дикой смеси был здесь — черноволосый мальчик, спящий на каменном кресте.

Сиран подошел ближе. Мальчик чуть заметно шевельнулся, и лицо его стало встревоженным, как будто изменение света обеспокоило его. Но затем мальчик вздохнул, снова улыбнулся и уткнул головку глубже в сгиб руки.

— Бас, — сказал Сиран. — Лорд Бас! — Голос его звучал хрипло и необычно.

Мальчик не слышал. Сиран окликнул его громче. Затем положил руку на гладкое белое плечо и потряс спящего, сначала осторожно, а потом сильнее. Мальчик Бас даже не моргнул.

Сиран потряс кулаками в воздухе и беззвучно выругался. Затем почти инстинктивно присел на каменную платформу и взял в руки арфу.

Он ни на что не надеялся. Просто игра на арфе была для него естественной, как дыхание, и то, что было внутри него, выходило наружу этим путем. Он не думал о музыке, он думал о Маус, и это было одно и то же.

Первые случайные аккорды зажурчали по стенам молочного света. Затем — скорбь Сирана передалась от его пальцев струнам, и он послал ее кружиться в неподвижном воздухе. Струны пели неистово и дико, но из-за этой дикости выходили звуки рвущегося сердца Сирана и его недавних слез.

Время исчезло. И Сиран — тоже. Здесь была только арфа, певшая погребальную песнь черноволосой Маус и миру, в котором она жила. Все остальное не имело значения. Важно было только это.

Наконец не осталось ничего, о чем могла бы кричать арфа. Последний трепет струн ушел в пустоту, и остался только маленький человек в желтых лохмотьях, молча скорчившийся у каменного креста, закрывший лицо руками.

Затем послышалось слабо и отдаленно как бы эхо слов, сказанных в другом месте и времени:

— Не опускай завесу, Марсали! Не…

Сиран насторожился. Губы мальчика шевелились. Лицо с закрытыми глазами исказилось в мольбе. Руки тянулись, пытаясь удержать что-то, ускользавшее, точно туман.

Темный туман. Туман снов. Он еще был в глазах мальчика, когда тот открыл их. Серые глаза, затуманенные сном. Затем туман сгустился в слезы…

Он вскрикнул: «Марсали!», как будто его сердце рвалось вместе с дыханием. Он лежал неподвижно, устремив невидящие глаза на молочный свет. Из глаз его бежали слезы.

— Лорд Бас, — тихо сказал Сиран.

— Проснулся! — прошептал мальчик. — Я снова проснулся. Музыка… арфа звучала… Я не хотел просыпаться! Боже, как я не хотел!

Внезапно он сел. Ярость, слепая злоба в юношеском лице поразили Сирана, как удар кулаком.

— Кто разбудил меня? Кто посмел разбудить меня?

Бежать было некуда. Свет держал Сирана. И мысль о Маус. Сиран сказал:

— Это сделал я, Лорд Бас. Но это было необходимо.

Серые глаза мальчика медленно сфокусировались на лице Сирана. Сердце Сирана дернулось и перестало биться. Великий холод дохнул на него откуда-то из-за пределов мира и обволок его сильнее и крепче, чем молочный свет. Тяжело и плотно, как могильная земля.

Лицо мальчика, круглое и гладкое, никаких теней. Розовые девичьи губы. Длинные темные ресницы, а под ними серые глаза, старые от страданий, от боли, от возраста, превосходящее человеческое понимание. Глаза, видевшие рождение, жизни и смерть в бесконечном потоке, текущем вне досягаемости, за пределами слышимости. Глаза, выглядывавшие из решетки личного ада, какой никогда не создавался для человека.

Сильная юношеская рука скользнула по меху и шелкам и взяла что-то: Сиран понял сразу же, что это смерть.

И вдруг он разозлился. Он взял грубый и рычащий аккорд, думая о Маус. Он изливал свою злобу в горьких, едких словах жаргона цыганских кварталов, а в это время Бас неумело вертел в руках оружие.

Его длинные ногти спасли жизнь Сирану: они мешали Басу сжать пальцы, а за это время в него проникло что-то из вибрирующей ярости Сирана.

Бас прошептал:

— Ты любишь женщину?

— Ну, — промычал Сиран. — Угу!

— И я тоже. Я сотворил женщину и поселил ее в свои сны. Знаешь ли ты, что ты сделал, разбудив меня?

— Может быть, я спас мир. Если легенды справедливы, ты создал его и не имеешь никакого права дать ему умереть, проводя во сне все свое время.

— Я построил другой мир, человек, Мир Марсали. И не хочу оставлять его. — Он наклонился к Сирану. — Я счастлив в том мире. Я создал его подходящим для себя. Я там свой. И знаешь, почему? Потому что он создан по моим мечтам, он такой, каким я хотел его видеть. И людей тоже. И Марсали. И себя тоже…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});