Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I - Юрий Александрович Лебедев

Потом пришли выселять его комнаты (ведомственная жилплощадь). Отец разыскал своего начальника, с которым работал в метрострое. Он стал директором деревоотделочного завода N 9 Метростроя. Он взял отца к себе на завод. И на этом заводе отец проработал до пенсии. Почти все столяры на этом заводе ученики отца. И семья продолжала жить в этой комнате».[419]

Вот в этой комнате и поселился осенью 1934 года Жорж. Вероятно, Цви, который, конечно, был в курсе дел сына Абрама в Москве, предложил Жоржу поселиться на место кого-то из выбывших «иностранцев-квартирантов» из числа уехавших или арестованных. Жорж с радостью принял это предложение и, как сообщил В. Ц. Кампель, «какое-то время (как долго, этого я не знаю)»,[420] жил в Метрогородке по адресу: по адресу: Метрогородок Мазутный, Щербаковский р-он, Мазутный проезд д. 20, кв. 3. Это предложение решало проблему «крыши над головой» у первокурсника-менделеевца в критически важный для него момент, и укрепило связи семей Кампелей и Коваль. В дальнейшем их тесное общение продолжалось многие десятилетия до самой смерти Цви Хановича в 1986 году. Этому способствовало и то, что, как пишет В. Ц. Кампель,

«…у моей семьи не было родственников в Союзе, поэтому почти все их друзья были бывшие коммунары».[421]

16.121. Слева направо: С. Р. Кампель, Ц. Х. Кампель, Л. А. Иванова, Ж. А. Коваль на дне рождения Ц. Х. Кампеля (середина 70-х гг.).[422]

Степень дружественности этого общения видна на примере участия Жоржа в судьбе Владимира Цвиевича:

«Я родился в апреле 1946 года и после окончания 8 класса пытался поступить в приборостроительный техникум около Курского вокзала. Сдал на 4-ки и 5-ки и не прошел по конкурсу. (уже в Израиле я узнал, что в этот техникум евреев не принимали). В школу возвращаться очень не хотелось. И я устроился на работу на завод по ремонту вагонов метрополитена, (ЗРЕПС Метрополитена) учеником слесаря-электромонтажника. 1 августа 1961 года я начал рабочую жизнь. При заводе была вечерняя школа и я ее иногда посещал. В 1963 году я получил аттестат зрелости. И мама очень хотела, чтобы хоть один ребенок поступил в институт и, чтобы ее не расстраивать, я решил поступать. Пришел на завод и попросил, чтобы мне дали направление в МИИТ, но мне отказали. Возник вопрос – куда поступать?

Однажды в метро я увидел, что кто-то читает какую-то газету с веселыми карикатурами. Газета называлась «Менделеевец». Мы тогда жили около метро Аэропорт, до Менделеевского института 2 остановки метро. Из химии я тогда помнил про 4 типа задач. Принес документы в институт. 5 экзаменов плюс 4 оценки из аттестата. Огромный конкурс, высокий проходной бал. Сдал на все тройки. Получил 30,2 бала. Тут выяснилось, что группы стажников переполнены, а в институт принимают с 18 лет, т. к. неделю учились и неделю работали, а мне 17 лет.

Тут моя мама решила привлечь Ж. А. Мы поехали к нему домой, выяснили, что он на дачном участке. Нашли дачный участок. Ж. А. тут же собрался, поехал в институт, и на следующий день я стал студентом ИХТ факультета (кафедра ОВ). В 1968 году закончил институт. Год проработал в пуско-наладке ОРГХИМ, а затем случайно попал в ИНЭОС АН СССР, сначала старший лаборант, мнс, снс. В 1981 году защитил кандидатскую диссертацию. Ж. А. с женой как минимум раз в год приезжали к нам в гости (когда родители были живы). Во время учебы я иногда встречал Ж. А., он интересовался моими успехами».[423]

А успехи у Владимира Цвиевича были весьма существенными:

«Где-то в середине 70-х годов, я нашел "золотую жилу" в химии: мне удалось промеркурировать карборан, и получить соединения со связью бор-ртуть, а ртуть можно менять на любой другой элемент… Когда 1985 году в ИНЭОС проводили переаттестацию (младших научных сотрудников переводили в научные сотрудники), у синтетика, который работает один, за 5 лет может быть 2–3 статьи, у меня же было 27 статей. Ученый совет дал мне старшего научного сотрудника. И я успешно продолжал это направление».[424]

Но успехи в научной работе не компенсировали нарастающее гнетущее ощущение того, что

«евреи были в Союзе людьми второго сорта».[425]

Началась массовая эмиграция, сужался круг друзей и знакомых…

«Друзья уезжали, и только когда жена пожелала уехать, мы собрались. Уехали мы в декабре 1990 года».[426]

В последние годы, пишет В. Ц. Кампель, общение с Жоржем стало эпизодическим:

«Я иногда приезжал в МХТИ на защиту диссертаций, Ж. А. был членом ученого совета, мы разговаривали. К сожалению, я не поддерживал с ним отношения и он не знал, что я уезжаю».[427]

Жизнь в Израиле сложилась вполне благополучно. Он продолжил свою научную работу и занимался органическим синтезом.

В Израиле

«О том, что Ж. А. стал героем России, узнали из последних известий (выступление Путина). Мы только знали, что во время войны он был засекречен, и что его жена получала за него деньги».[428]

Сейчас Владимир Цвиевич пенсионер, с 2017 года продолжает научную работу в Тель-Авивском университете, много времени уделяет семье, внукам. И среди многих важных событий семейной истории рассказывает им о жизни их прадеда Цви Хановича Кампеля и его дружбе с Жоржем Абрамовичем Ковалем.

Конечно,

«после присуждения Ж. А. героя России, в Израиле в газетах было несколько статей о нем. Может быть, у меня смешались воспоминания отца и эта информация из газет».[429]

Поэтому рассказы внукам о жизни их прадеда и его дружбе с «атомным разведчиком» Ковалем не обременяются формальной скрупулёзностью «документальной достоверности». Они являются «витаминами порядочности» в духовной пище для детей, особенно эффективными потому, что изготовлены на добротной основе личного жизненного опыта.

16.122. В. Ц. Кампель с внуком Тамузом.[430]

04.08.19

Письмо от Алексея Владимировича Кривени-Крицкого, переводчика, Нью-Йорк

16.123. А. В. Кривеня-Крицкий.[431]

Алексей Владимирович, живущий сегодня в Нью-Йорке, является тем внимательным читателем первого издания этой книги, кто помог исправить имевшиеся в ней ошибки с определением нью-йоркских адресов Жоржа Абрамовича и прислал для второго издания свои фотографии сегодняшнего вида домов, где он жил. Как оказалось,