Лжедмитрий II: Исторический роман - Борис Тумасов

— Русские люди здесь, а там каины, кои королю служат. Но ежели бояре уговорят полковников открыть ворота Кремля и Китай-города, мы им худа не причиним, и как владели вотчинами своими, так и владеть будут…

Выпроводив посланца, князь Дмитрий Михайлович укоризненно покачал головой, повернулся к Минину:

— Единожды поступивши против совести и чести, кто ведает, не погрешат ли вдругорядь?.. Однако князья Мстиславский, Воротынский, Шереметев и иные, какие Владислава признали, рода древнего, и нам их под защиту брать, Кузьма Захарыч. А как Земский собор государя изберет, он и воздаст каждому свое. Мы же этим боярам не судьи…

Частыми обстрелами проломили пушкари проходы в Китай-город. Кинул Трубецкой казаков. Гикая и визжа, ворвались они на Красную площадь. Заметались ляхи и литва. Их секли саблями, кололи пиками. Из Кремля выступила подмога, но подоспели ополченцы и закончили бой.

Едва все стихло, как показались священники в полном облачении, они несли икону земского ополчения — Казанской Божьей Матери. В благостной тишине раздался голос Минина:

— …Она вела нас на освобождение Москвы и России от засилья Речи Посполитой. Настанет час, и благодарные граждане в память о том заложат на этом месте храм и будет он напоминать потомкам нашим о великом подвиге российского человека…

Двадцать пятого октября 1612 года, а по-старому лето 7120-е, открылись створы Троицких ворот Кремля, и по каменному мосту через Неглинную потянулись в плен остатки войска польского, приведенного в Москву коронным гетманом Станиславом Жолкевеким.

Радостно звонили колокола, величая народ российский, отстоявший свою государственную независимость.

Эпилог

Государю всея Руси Ивану Васильевичу Грозному в час кончины привиделась мать, Елена Глинская. Будто наяву, стоит она у его постели и говорит:

«Во блуде жизнь провел, Иване!»

Царь голову от подушки оторвал, выкрикнул гневно:

«Изыди, не яз во блуде повинен, ты меня во блуде зачала! Аль запамятовала князя Овчину-Телепнева?»

А взгляд у государя сатанинский, горящий.

Покидала жизнь царя, маньяка и садиста, и ни при последнем дыхании и ни тогда, когда в прежние лета одну за другой отправлял в могилу своих жен и наложниц либо с безумной жестокостью изводил боярские роды, щедро поливая их кровью российскую землю, никак не предполагал он, что с его смертью и смертью сына, слабоумного Федора, прекратится династия Рюриковичей…

В скоротечное царствование Бориса Годунова, в начале семнадцатого века, Россию постигнут неурожай и голод, моровые лета, объявятся самозванцы, прокатятся холопские бунты, а страну охватит крестьянская война против боярского царя Василия Шуйского.

С самозванцами придут на Русь ляхи и литва, немцы и шведы, станут грабить города и деревни, вступят в Москву…

В истории России это десятилетие назовут Смутной порой, порой сложных экономических и политических потрясений, великого страдания и горя народного.

В то приснопечальное время военная мощь, ослабленная смутой, не служила гарантом защиты государства, и Речь Посполитая и Швеция взирали на тяжко больную Русь как на лакомый кусок, каковой коли целиком не проглотишь, так добрый кусок отхватишь.

Однако история России и иной урок преподносит; в пору возникновения реальной угрозы утери национальной независимости все социальные слои народа сплачивались в борьбе с врагами. В этом убеждаешься, заглянув в историю смуты. Именно земское ополчение было единением российского люда против польского и шведского нашествия.

И когда по российским просторам еще рыскали отряды шляхтичей и шведов, а короли Речи Посполитой и Швеции, как назойливые свахи, навязывали на российский престол королевичей, Москва заявила: «Ни под ляхами, ни под свеями жить не желает», а на угрозы Сигизмунда к западным российским рубежам двинулось московское воинство…

По городам читали грамоты Боярской думы об освобождении Кремля от ляхов и литвы и звали в Москву, на Земский собор, «лучших людей», «дабы всем миром «удумать» российского государя.

В заботах бояре: кого царем назвать? Да был бы он рода древнего и их жаловал. Василий Голицын? Однако в Речи Посполитой он. Федора Мстиславского? Но кто, как не он, коронного гетмана в Москву впустил. Дмитрия Трубецкого? Так он самозванцу до последнего часа служил…

Кто о юном Михайле Романове мысль подал, мраком покрыто. Будто боярин Иван Никитич Романов имя племянника Мстиславскому назвал, тот Шереметеву, Трубецкому, Морозову…

Пораскинули бояре умом, пожалуй, лучше не придумаешь: и учтив и не злобив Михайло. А что молод, то со слов Думы жить станет…

Мартовской оттепелью лета 1613-го сошлись земские выборные на Красной площади. На Лобное место взошли рязанский архиепископ Феодорит, Новоспасский архимандрит Иосиф, келарь Троице-Сергиевой лавры Авраамий.

Поклонился на все четыре стороны боярин Морозов, спросил зычно:

— Люди российские, кого на царство приговорим?

— Быть царем московским, государем над всей землей российской Михайле Федоровичу Романову! — подал голос князь Мстиславский.

Его поддержал князь Трубецкой. И весь Земский собор загудел:

— Быть царем державы нашей Михайле Федоровичу!

И на том порешили.

Степенно потянулись в Кремль земские выборные, отслужили молебен, пропели многие лета новореченному государю, присягнули и, разослав по всем городам грамоты Земского собора об избрании Михаила Романова на престол, отправили в Кострому посольство, где в то время в Ипатьевском монастыре с матерью-инокиней проживал Михаил Федорович.

Выборных от Земского собора встречали у монастырских ворот монахи, архимандрит, люд костромской. Впереди инокиня Марфа и Михаил. Лик от волнения бледный, из-под соболиной шапки русые волосы выбились. Шестнадцатое лето ему. Молчит, ждет слова матери. А она, высокая, статная, какую и годы мало тронули, едва послы челом ударили и изложили, с чем прибыли, утерла набежавшую слезу радости, за честь поблагодарила и неожиданно для всех заявила:

— Ох, бояре и вы, духовенство, не отпущу яз Михаилу на муки. И не оттого, что велико бремя власти, нет. Аль запамятовали, какими были годы прошедшие? Не успел престол царский от Рюриковичей остыть, как на него всяк мостился. Аще отец его, Михайлы, у Жигмунда в плену томится. Прознает король — Филарета живота лишит.

Сызнова низко поклонились послы, а дородный боярин Морозов пробасил:

— Так ли уж, матушка, разве самозванец государь? Коли ты Шуйского в виду держишь, так Василий не Собором избран, а кой-кем из бояр выкрикнут. Не оттого ли Шаховского возмущение? А князь Трубецкой да и иные бояре к самозванцу переметнулись. Государя же, Михайлу Федоровича, всем миром избрали и иного нам не надобно, ему служить верой-правдой будем, в том и присягнули.

Морозов повернулся к архиепископу и келарю, те закивали. Инокиня укоризненно заметила:

— О Филарете позабыли.

Морозов голову вскинул:

— Как могла ты в ум взять такое, матушка? Не посмеет Жигмунд обиды чинить отцу государя российского. Аль Речь Посполитая на войну с нами решится? К голосу народа прислушайся, инокиня!

Толпа на колени опустилась, зашумела, заголосила:

— Матушка-инокиня, не отринь, дай сына на царство! Доколь земле нашей в раздорах пребывать?

Марфа вздохнула, взяла сына за руку:

— Пойдем, Михайло, помолимся, чему Господь нас вразумит, тому и быть.

Утром нового дня инокиня благословила сына. Торжественно ударили колокола, возвестив начало династии Романовых…

В марте 1613 года из Ипатьевского монастыря в Москву отправился на царство Михаил Федорович Романов…

Комментарии

ТУМАСОВ БОРИС ЕВГЕНЬЕВИЧ — современный российский писатель (1926 г. р.), автор исторических романов: «Русь залесская», «Земля незнаемая», «Зори лютые», «На рубежах южных», «Пока жива Россия», «Лихолетье», «Землей да волей жалованы будет», «Кровью омытые», «Под стягом Российской империи» и многих других. Произведения Бориса Тумасова охватывают целые исторические эпохи становления Российского государства: от Киевской Руси до XIX века.

С. 10. …оттуда к Хлопке подался. — Хлопка восстание — выступление холопов и крестьян под руководством Хлопка (Хлопок, Хлопа) в начал XVII в. в России. Охватило многие уезды запада, центра и юга страны. Основные силы повстанцев направлялись к Москве, были разбиты в сентябре 1603 г. царскими войсками. Хлопко был тяжело ранен, погиб в плену.

С. 12. …как унять Сигизмунда… — Сигизмунд III Ваза (1566–1632) — король Речи Посполитой с 1587; король Швеции в 1592–1599 гг., из династии Ваза. Один из организаторов интервенции в Россию в начале XVII в.

С. 23. …а церковь римская — Унию. — Уния церковная — объединение православной и католической церквей.