Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Лоу основал частный банк, который, как было доведено до общего сведения, пользуется полной поддержкой правительства. Сразу были выпущены акции, дающие право на получение доходов от затеваемых предприятий. А они были действительно заманчивы: была основана «Индийская компания», которая стала строить корабли и отправлять их в Канаду, в Луизиану и во все прочие части света - то есть взяла на себя практически всю французскую заморскую торговлю. При этом пользовалась теми же льготами и привилегиями, что и прежняя Ост-Индская компания. Кроме того, банк Лоу получил право чеканить королевскую монету. Табачная монополия, откуп государственных налогов - тоже становились епархией неугомонного шотландского прожектера.

Начинание показалось привлекательным значительному числу толстосумов, акции пошли нарасхват. Банкир вел себя весьма разумно: поначалу если кто-то желал сдать ценные бумаги обратно, то получал за них сполна, да еще и с приличными дивидендами. Вскоре цена акций, обращающихся на бирже, в десятки раз превысила их номинал. Государственная казна стала расплачиваться бумагами банка со своими кредиторами - те брали их охотно, и вскоре был погашен практически весь государственный долг.

Дальше - по схеме тех самых хорошо знакомых нам пирамид, стоящих не на надежном основании, а на маковке. В один прекрасный день нашлось достаточно много людей или осторожных, или нуждающихся в наличности. Они принесли свои ценные бумаги, а расплачиваться с ними было нечем. Как потом выяснилось, активы покрывали едва 1% выданных обязательств. Крах, отчаянный вопль. Джон Лоу сбежал - а государство уже никому не должно (избавилось от государственного долга) и как бы и ни при чем. Так же как те немногие, кто был в курсе происходящего.

Сейчас трудно сказать, кем был шотландец в большей степени: аферистом, заигравшимся авантюристом или безответственным и недостаточно компетентным дельцом. Люди, только еще знакомящиеся тогда с реалиями нарождающегося капитализма, возлагали слишком высокие надежды на отдачу с коммерческих оборотов. К тому же абсолютное большинство вкладчиков никакого собственного опыта не имели: это были те самые «собиратели сокровищ» Маркса или пушкинские «скупые рыцари». Ведь и в куда более продвинутой Англии примерно в то же время развернулась драма с «Компанией Южного моря». Та завлекла массу клиентов надеждами на доходы от «ассиенто» - доставки негров-рабов в американские колонии Испании и Португалии, от добычи китов у берегов недавно открытой Австралии и от прочих океанических золотоносных жил.

***

Воспитателем маленького очередного Людовика был аббат Флери. Мальчик испытывал к нему сыновнюю привязанность, тот тоже, надо думать, любил своего воспитанника. Людовик был ребенком красивым, добрым, не шаловливым, умненьким. Учился хорошо, особенно интересовался математикой и географией. Однажды имел возможность проникнуться к нему чувством симпатии и наш государь Петр Великий: совершая в 1717 г. заграничное путешествие, он посетил и Францию. Во время торжественного приема в Версале Петр со свойственным ему простодушием, не считаясь ни с каким этикетом, поднял мальчонку на высоту своего гигантского роста и молвил: «Всю Францию держу на руках!».

Может быть, не мешало бы поусерднее развивать в мальчике мужские качества: силу воли, упорство, бесстрашие. А то, когда подрос, ему их явно недоставало. Король часто терялся на людях, вообще был несмел. Хотя страстно любил охоту, а чувством своего монаршего достоинства был проникнут в подобающей степени.

В 1723 г. по старой французской традиции король, достигший тринадцати лет, стал считаться совершеннолетним. Через два года его женили - на дочери смещенного в ходе Северной войны польского короля Станислава Марии Лещинской. Невеста всем была хороша, вот только старше своего суженого на семь годков. А ведь тот мог обзавестись супругой помоложе: Петр I активно сговаривал за него свою дочку, будущую нашу очаровательную императрицу Елизавету Петровну. Но московитка еще не могла рассматриваться как такая же выгодная партия, какой была киевская княжна Анна Ярославна за семь столетий до того.

Забегая вперед, сделанный французским двором выбор привел к участию Франции в войне за Польское наследство (1733-1735 гг.). Людовик добивался, чтобы на варшавский престол вновь взошел его тесть Станислав Лещинский, а Россия и Австрия поддерживали сына скончавшегося польского короля Августа II - тоже Августа. Во время этой войны впервые скрестилось французское и русское оружие - правда, большого кровопролития не было. Людовику не удалось удовлетворить свои родственные чувства: польским королем стал Август III.

Жили Людовик и Мария долгое время ладно. Король был тогда молодым человеком непосредственным и благонравным. Любил веселую утонченную беседу, изысканные блюда, доброе тулузское вино. Он был большим рукодельником (родовое качество Бурбонов) - вытачивал табакерки, слесарничал, даже занимался художественной вышивкой. Нравы при его дворе были соответствующие: никакого намека на распущенность, даже на легкомысленное поведение. Забавы - галантные, но не более того. Мария Лещинская была тогда единственной его женщиной.

Но она же стала причиной того, что всей этой моральной устойчивости пришел конец. Родив к 1737 г. десять человек детей, королева вдруг заявила, что ей надоело «все лежать, быть беременной, да постоянно рожать». И стала упорно не подпускать короля к себе. Однажды произошла ужасная для мужского самолюбия сцена, когда он громко барабанил в дверь спальни супруги, а та отмалчивалась за задвижкой. После этого Людовик поклялся, что все супружеские отношения закончены. Королева целиком ушла в религию, в посты и молитвы, а король, наверстывая упущенное, стал оделять вниманием других представительниц милого пола: объектов, достойных внимания, при французском дворе всегда хватало. С женой же встречался по большей части только на дворцовых церемониях.

Первой его фавориткой стала госпожа де Мальи. Королю повезло: она обеспечила ему тот образ жизни, какой и нужен был в его душевном состоянии. Минимум шумных сборищ, общение было ограничено узким кругом друзей и их очаровательных подруг. Во дворце были отгорожены «малые апартаменты», доступ в которые был возможен только по приглашению фаворитки. Она была сердцем компании - своей непосредственностью, своим зажигательным смехом она не давала Людовику впасть в свойственную ему меланхолию.

Вскоре география встреч расширилась. Король купил старинный замок Шуази - в дремучем лесу, на берегу извилистой речки. Замок совершенно преобразился. Его отделали с чрезвычайной изысканностью: залы и покои украсились картинами и статуями, мебель располагала к приятному времяпрепровождению - персидские диваны, чудо-кровати, лежа на которых можно было перемещаться куда угодно. Река пробегала теперь среди садов и парков, наполненных затеями в стиле рококо: мраморными бассейнами, фонтанами, бесчисленными беседками, где стояли столы с изысканными яствами. Повсюду висели клетки с удивительными экзотическими птицами. Королю было и где поохотиться. В Шуази он проводил большую часть своего времени, а в Версале бывал только наездами: засвидетельствовать

 почтение королеве, провести время с любимыми детьми, принять участие в торжественной церемонии.

Когда увлечение госпожой де Мальи поостыло, король влюбился в ее старшую сестру. А когда та умерла от родов - настал черед младшей, обворожительной маркизы де Латурнель. Это была серьезная страсть, и маркиза со временем стала известна как герцогиня де Шатору - такой титул пожаловал ей державный любовник.

***

Человек неисправимо слабохарактерный, Людовик XV был сильно подвержен влияниям. Он мог высказывать очень разумные суждения, но, встретив возражения, обычно отказывался от своей точки зрения.

Привыкший с детства к попечению аббата Флери, он сделал его своим первым министром, и тот пребывал на этом посту с 1726 по 1743 г. Когда же сошелся с герцогиней де Шатору, то приблизил к себе аристократов из ее окружения, которые были сторонниками воинственной внешней политики. Скорее всего, это они настроили короля в том же духе - в 1740 г. он поддержал Баварию и Пруссию против империи в войне за Австрийское наследство.

Война эта была всеми ожидаемой, потому что, как и в случае войны за Испанское наследство, поводом для нее послужил династический кризис: в Австрии скончался, не оставив наследника мужского пола, император Карл VI. Свою корону он завещал дочери Марии Терезии, что с правовой точки зрения было спорно. Претензии на имперский престол сразу же предъявил баварский курфюрст, а того поддержал молодой прусский король Фридрих II: его привлекала богатая мануфактурами Силезия. Придворные советники стали усердно напоминать Людовику XV, что у Франции тоже есть свои интересы - в Бельгии, например, а неплохо бы заиметь их и в Богемии (Чехии). Франция присоединилась к Пруссии и Баварии - и началась большая война.