Дочь Пастыря - Катя Корбэн

мне ещё нужна будет.

– Конечно, – Отозвался Бавас и забежал в темницу на ходу снимая с себя пояс, чтобы перетянуть остаток руки и остановить быстро уходящую кровь.

Рожер последний раз глянул на Олимию, сдерживаемый ею крик отражался на искаженном от боли лице. Но глаза с ненавистью и вызовом продолжали его буравить. Он поднял вверх ее отрубленную руку и помахав ею на прощание вышел из клети. Эддер тем временем подошёл к Эйлат и взял ее под локоть, девушка твердо стояла на месте. Она ждала, что Рожер что-то скажет, посмотрит… Но Король прошел мимо, не подняв головы. Держа отрубленную руку, он покинул темницу. Эддер ещё раз потянул девушку за руку, но Эйлат вновь упёрлась. Теперь она опять смотрела в клеть,

– Бавас, я могу чем-то помочь?

Лорд затягивающий кожаный ремень потуже, не поворачивая головы отмахнулся,

– Вы очень поможете, если пройдете в свои покои, как велел вам ваш муж. И не утруждайте себя визитами в темницу, все же, это не место для Королевы.

Крупная капля стекла по щеке Воллупты. Она посмотрела на Атери, женщина безсильно облокотилась о холодную стену, Лорд Бавас затянул ремень, остановив бурный алый поток и побежал на поиски лекарей и врачевателей. Лысый опять потянул Эйлат, и на сей раз она податливо поплелась за ним, по долгим коридорам и лестницам, добираясь до своей спальни.

Когда они подошли к двери, Эддер отпустил ее и молча ушел. Видимо и так довольный положением вещей. Королева взялась за ручку двери, но остановилась. Что-то не могло улечься в ее разуме до конца. Нет, она не уйдет тихо в спальню. Она должна знать все до конца! Девушка вытерла мокрые щеки и развернувшись пошла в другую сторону. Она должна поговорить с мужем.

В дальней части замка, в большом зале для обеда, сидел Рожер за длинным овальным столом. Рядом с ним сидел Гробар, который только сейчас вернулся из их путешествия с остальным племенем и Джилли. На гладком мраморном столе лежала рука. Кисть этой руки была уже отрублена и отправлена в самое холодное хранилище, в ожидании долгого путешествия за океан, где, как рассчитывал полководец, ее доставят Принцессе Лумилисенне…с приветом от него и ее Атери. Остальная часть лежала перед Рожером и его наставником на широком блюде, привлекая внимание мух и прочих насекомых.

Они ждали Джилли, Рожер хотел отдать это мясо ей, предложив устроить ночью совместный ужин. Так он хотел расжечь свой костёр как можно ярче. Он уже предвкушал наслаждение от реакции любимой белокурой игрушки. Будь она хоть сто раз названа каннибалом, она будет в ужасе от куска человечины на тарелке. Потому, когда в громко открытые двери вошла не Джилли, а Эйлат, его улыбка резко поблекла и застыла. Девушка испытывала его терпение, черт возьми, не иначе! Ослушавшись его приказа идти к себе в спальню, она ещё и к нему без разрешения приперлась!

Возможно раньше, Рожер бы порадовался предстоящему спектаклю и его разнообразию искаженных страхом и злостью, женских лиц. Но сейчас он мог лишь молча наблюдать, как мягкотелая Воллупта мякго и быстро приближается к ним. И с удивлением обнаружить свой собственный страх, страх увидеть ее испуганное лицо. Костёр его гнева заставил его сидеть неподвижно, словно приковав к месту, а жалкий голос изнутри, требовавший встать, закрыть от Эйлат спиной его планы на ужин, не смог пока стать криком, понукающим к действию. Эйлат в первое же мгновение увидела, что именно лежит перед ними на столе, и что там уже не целая рука, а лишь ее часть…

– Ещё раз здравствуйте, Королева, – с лёгким раздражением поприветствовал Гробар, – Вижу вы после увиденного не можете забыть дивный аромат нашего фирменного блюда? Чтож, возможно и на вас хватит мяса, что скажешь Рожер?

– Я скажу, что Королева Эйлат видимо потерялась и забыла где ее спальня.

Девушка смело смотрела в лицо Рожера, выискивая в себе решительность, она хотела до конца узнать на что он способен, а главное зачем. Гробар был помехой их разговору, поэтому Эйлат решила не говорить то что задумала, но и уйти так просто теперь она не могла.

– Я прекрасно помню, где я живу. И помню кем тебе являюсь и для чего я здесь. Ты накануне долго отсутствовал, не дал мне возможности обсудить с тобой дела королевства. Поэтому я решила напомнить, пока ты вновь не уехал…куда бы то ни было. Возможно ты найдешь сегодня вечером время?

Подозрительный взгляд Рожера уставился на нее, а Гробар захохотал так громко, что эхо отдавалось от высоких стен. Именно в этот момент в распахнутые двери вошла приобразившаяся Джилли. На первой моднице королевства больше не было шелков и драгоценных камней, узкие туфельки сменили кожаные босоножки с тесьмой до колен, а вместо изящного платья она была одета в короткий жакет и юбку из тонкой кожи. Вместо привычной сахарной куколки на Эйлат смотрела молодая воительница с тонким кинжалом на поясе. Судя по стреяющим молниям из ее глаз – отношение к Королеве она не поменяла. Джилли была на нее очень зла. Эйлат отвесила злобной красотке лёгкий поклон и посмотрела на Рожера: теперь попросит уйти? Она очень хотела знать, что именно между Джилли и Рожером происходит, но также сильно она хотела, чтобы он попросил ее уйти сейчас. Ведь это дало бы ей знать, что ему небезразличны ее чувства… Рожер резко встал, не дожидаясь пока Джилли подойдёт.

– Я найду время для решения проблем королевства, хотя, я думал тебе больше Лорд Бавас поможет чем я. Видимо, он плохо справляется со своей работой. Я придумаю ему другое занятие, он больше не будет служить тебе… а теперь можешь идти.

Эйлат не могла идти! Ноги стали слишком тяжёлыми, а коленки задрожали, тело пошатнулось, и девушка наверняка упала бы, но тоненькая женская рука неожиданно поддержала ее за плечо: Джилли стояла рядом. Удивительно, но только сейчас Эйлат заметила множество синих и багряных синяков на ее руках… Она смотрела на злобную красотку, поддержавшую ее в эту минуту, а мозг словно выключился и лишь два человека делали две огромные дыры в ее сердце: раненная Олимия и практически мертвый Бавас. Теперь, из-за нее, ещё и ему влетит. Едва мысли понесли ее к отрубленным частям Лорда Баваса сердце упало и стало совсем дурно.

Все это время, пока Королева пыталась прийти в себя, Рожер смотрел на нее. А на него смотрел Гробар. И наставнику очень не нравилось то что он видел. На лице его беспощадного воспитанника, лучшего полководца и убийцы, было едва уловимое постороннему глазу сострадание. Рожер плавно повернулся к Джилли,

– Уведи её.

Джилли,