Сломанная печать - Иванна Осипова

чары прогорели не полностью, и Грэмис побежал, удаляясь в сторону острова Юинга. Брызги летели из-под ног Фолэнта, а люди на корабле с изумлением следили за его уверенными движениями, пока кто-то не сообразил, что пора отправляться в погоню.

— Далеко не уйдёт, — пообещал агент службы безопасности магистру Дэю. — Видите, он уже снова в воде.

Мужчина указал на точку, в которую превратился Грэмис Фолэнт, бывший член Совета толкователей. Магистр Дэй не был так уверен.

— Фолэнта задело силой креаторов. Вероятно, его дар уничтожен. Но поймать негодяя будет нелегко.

Одно из небольших судов гвардии отправили на поиски Фолэнта. Мало кто верил, что бывший советник способен выжить без магии в ледяной воде. Командор отчитал подчинённых за нерасторопность и потребовал найти хотя бы тело. Посматривая на лодку с младшим Брумом и Элери Талес, глава службы безопасности не торопился возвращать их на корабль. Часть палубы обезопасили защитными заклинаниями и печатями для нейтрализации магии креаторов. Все понимали, что справиться с иллюзией будет не просто. Неистовый Фрост Талес свободно хозяйничал на корабле.

Никто не смел подойти близко к месту битвы между двумя толкователями. Амарантовый туман осел на палубу смутной дымкой. Надрывный голос Делвина обрывками доносился из трюма. Трещали молнии запретной магии и шумно ломались защиты ментала.

— Тебе не взять Брума, мертвец!

Просачиваясь наружу, крики отражались от воды, усиливались и заставляли Марису каждый раз вздрагивать точно это её рассерженный отец гонял по всему кораблю. Обнявшись, они с Северином стояли в лодке. Руки, вцепившиеся в одежду друг друга, свело точно судорогой.

— Как страшно он кричит, — не выдержала молчания Мариса, сердце трепыхалось в груди.

Словно подтверждая её слова, Делвин разразился серией криков, перемешанных с ругательствами. Придушенный, срывающийся вопль верховного толкователя внезапно угас. Яркая вспышка изнутри корпуса окрасила амарантом доски и воду. Иллюзия Талеса текучим туманом поднялась на палубу, соединилась в человеческую фигуру, заново облепив истлевший остов. Скелет Фроста поднялся из трюма, ступая медленно и горделиво. Маги, стоявшие в стороне, увидели, каким острым удовлетворением горят провалы глаз давно погибшего ментала.

Сомкнутый ряд из стихийных магов прикрыл командора и магистра Дэя, готовясь дать отпор. Но поднятый со дна моря толкователь не удостоил их своим вниманием. Он совершил очередной прыжок и мягко приземлился на нос лодки.

— Благодарю за подарок, Брум, — проскрипело существо.

В костлявых пальцах с прозрачной плотью Фрост продолжал держать старый артефакт. Алые сгустки глаз изучающе смотрели на Марису и Северина. Сплетая чары, воссоздавая образ и структуру, Рин постарался не повторить мерзких действий Делвина. Поднятый мертвец не был слепым орудием, исполняющим чужую волю, как произошло с Вистианой. Иллюзия Талеса постепенно крепла и обретала осознанность.

— Я долго готовился, господин Талес, — сдержанно кивнул Рин. — Рад, что мы смогли помочь друг другу.

Спокойный и собранный, он ни единым жестом не выдал эмоций. В трюме корабля лежало иссохшее тело его сородича, но никто не смог бы сказать, что молодого Брума это печалит или радует. Потемневшие серые глаза холодно смотрели на убийцу дяди.

— Отец… — всхлипнув, Мариса протянула к Фросту руки.

Обветренные губы девушки дрожали, щеки раскраснелись на морозе.

— Я не могу обнять тебя, доченька, — иллюзия отшатнулась, не позволяя коснуться. — Это может убить.

Он скрипел, тона голоса переливались с тихим треском, слова давались с трудом. Фрост часто прерывался, замолкал, точно вспоминая человеческую речь и чувства, не свойственные такого рода созданиям.

— Ты с тем, кто предназначен тебе. Я с лёгкостью уйду в вечность.

Северин обнял Марису за плечи, взяв на себя дальнейшие объяснения. Она же молча глотала слёзы, которые, казалось, копились долгие годы.

— Обещаю позаботиться об Элери. И о вас, господин Талес. Мы упокоим тело в родовом склепе.

— Кубы, ментал, — совсем тихо сказал Фрост. — Один чистый и тот, что помог создать меня. Разбери иллюзию и сохрани душу дара. Мой артефакт… Сделай с ним то, что сочтёшь нужным. Твой выбор будет верным.

Отец Марисы бросил вещицу в лодку к ногам дочери. Понимая, о чём говорит Талес, Северин спрятал ценность, которую так долго искал Делвин. В пару к своему кубу он взял из коробки второй артефакт и очистил его от магии. Рин протянул оба куба к иллюзии, удерживая на раскрытых ладонях. Фрост не стал тянуть время, а сразу же коснулся верхних граней, позволяя Северину сломать магическую схему. Образ Талеса искажался, теряя чёткость и целостность.

— Ты продолжишь жить в моём ребёнке, отец! — успела крикнуть Мариса.

И амарантовая фигура осыпалась пылью, точно истлевшая тряпка. Лишь небольшой шар, пламенеющий зелёным светом, на миг завис над пустым кубом в руках Рина. Маг запер в артефакте дар ментала вместе с частичкой души, как тот и желал. Перед ними остались лежать части скелета. Мариса отвернулась, позволяя ветру осушить слёзы. На сердце сделалось легко и спокойно.

64.

Судья поднялся из кресла и долго перебирал бумаги. Казалось, он искал нужный документ, затерявшийся среди остальных. Тишина в зале сделалась напряжённой и тяжёлой. Наконец пожилой мужчина выложил необходимое поверх всех папок и записей. Недолгим взглядом он оглядел остальных судей, получив от них молчаливое подтверждение принятого решения. Редкое единодушие среди судей решило судьбу светловолосого мага, который сгорбившись сидел под охраной стражи.

Лирой нервничал. Почти месяц Грэмис не навещал его, не передавал записок или иных вестей. И теперь злость сменила растерянность первых дней после ареста и клокотала в груди стихийника. Он помнил, что брат обещал наказание за глупость, но верил, что Грэмис не оставит его в беде. Дни шли, дело о нападении на Грасию Юинг обрастало показаниями и бесконечным ворохом бумаг, а Фолэнт-старший словно забыл о Лирое.

Зачитывать приговор судья начал с дела Юинг. Лирой не слушал, пропуская мимо сознания перечисление статей и улик. Многие в Академии видели, что он натворил, какие увечья нанёс однокурснице. Освидетельствование лекарей не оставляло места для двойного толкования. Не состоявшееся насилие ничуть не оправдало Лироя в глазах судей.