Страж неприступных гор - Феликс Крес

Однако она поверила не сразу. Одежда на ней стоила больше, чем все, что имелось в хижине ее отца.

Еще она получила маленький нож, который можно было пристегнуть к поясу. Готах докупил провизии, одеяло, плащ, несколько мелочей, а в завершение подошел к стойке, на которой блестела голубовато-серая сталь.

— Ты рубила дрова… Это не настоящий топор, но держи, — сказал он, подавая ей легкий топорик, который мужчине сгодился бы главным образом для метания, но девушке подходил в самый раз для обеих рук. — Подвесишь его у седла, сейчас покажу как. И если кто-то захочет на нас напасть… то представь себе, будто он полено, большое полено. Идем. Сейчас чего-нибудь поедим, а потом двинемся. Нет, погоди…

Он был женат, так что уже кое-что знал и умел… В открытом сундучке он отыскал деревянный гребень. Кеса любила, когда он ее причесывал. И теперь, расплетя каштановую косу, он расчесал волосы, заплел заново и, завязав повыше, сунул гребешок в руку Семе. Купив еще одну мелочь, он повесил ей на шею ремешок с небольшим серебряным кулоном в форме слезы.

— Это тоже твое. И тоже насовсем.

Он подвел невольницу к большому зеркалу у окна.

— Смотри, какая ты. Такой тебя видят все, такими видят нас… Не смотри на меня, только сюда. И не реви.

В зеркале отражались двое путешественников, принадлежащих одному и тому же миру. Рядом с коренастым лысоватым мужчиной с бородой, на лице которого застыла вечная кривая, чуть издевательская улыбка, стояла невысокая, хорошо одетая девушка с дрожащими губами и покрасневшим носом.

Она хотела броситься ему в ноги. Он схватил ее и придержал.

— Нет, девочка. Никогда больше ни перед кем не становись на колени. Можно только передо мной, но я этого не желаю. Хочешь поблагодарить?

— Да, — прошептала она.

— Тогда просто скажи: «Спасибо».

Он подождал.

Она набрала в грудь воздуха и поблагодарила.

Как же легко было вызвать слезы на чьих-то глазах… Хватило простой дорожной одежды, украшенной серебряной капелькой на ремешке, стоившей меньше, чем монета, которой за нее заплатили. Но капелька эта уже нагрелась от постоянных прикосновений пальцев.

Они вышли на улицу. Сема держала свой топорик столь крепко, что было ясно — она зарубит любого, кто на них нападет, и будет бить до тех пор, пока кровавая каша на земле не перестанет походить на человека.

К счастью, нападающие не показывались.

Им уже вели двух лошадей.

Сперва они доставили коней к постоялому двору, и Готах накормил свою спутницу, не забыв и себя.

Разум подсказывал провести приближающуюся ночь в Эн Анеле, но посланник знал, чем это закончится — утром они встанут, поедят, отдохнут после еды… и отправятся в путь только около полудня. Он предпочитал ехать немедленно, двигаться до самого захода солнца и остановиться на ночлег под открытым небом. Впрочем, первый конный переход все равно предстоял короткий; следовало дать начальные уроки девушке, которую в лучшем случае ждала бы судьба невольницы-прачки в каком-нибудь магнатском имении… Она же стала телохранительницей посланника.

Судьба невольниц-прачек… Готах улыбнулся, ибо с одной он когда-то уже познакомился. Она стала королевой. Эта девушка наверняка не смогла бы подняться столь высоко. Но — служанка и телохранительница историка Шерни? Он нескромно полагал, что ей повезло.

Она кое-как удержалась на лошадиной спине, хотя, когда сошла на землю, у нее наверняка все болело. В лагере он прежде всего показал, как ухаживать за лошадью — когда ее поить, а когда не давать воды. Несколько раз он повторил: «На привале сперва конь, потом человек, запомни». Кобыла вовсе не устала, но он тщательно ее вытер.

— В пути этого хватит, — закончил он, отбрасывая охапку сухой травы. — В конюшне стоит поискать щетку и скребок, но о том, что в конюшне, поговорим как-нибудь в другой раз. Завтра будешь ее седлать, но кое-что покажу тебе уже сейчас. Потник… чепрак… Всегда укладывай выше, сдвигай ниже… По шерсти, не против шерсти. Под ними ничего не должно застрять, никаких щепок, крошек… вообще ничего. Разгладь все складки, надломы, все должно лежать ровно. Подходи всегда спереди и лучше с левой стороны, а если подходишь сзади, то ласково позови ее, предупреди, что идешь. Да? Иначе она может перепугаться, совсем как человек. Но человек не переломает тебе кости ударом копыта.

Невольница поглощала каждое его слово.

Достав из вьюка яблоко, он откусил кусок и выплюнул на руку.

— Дай ей, вот так. — Он показал кусок яблока на широко раскрытой ладони, после чего протянул его невольнице, сам же захрустел остальным. — Прекрасно. Ей наверняка нравится, если похлопать ее по шее, или можешь погладить по стрелке… гм… по тому белому, что у нее спереди, вот так… Знаешь, что такое масть лошади? Цвет. Я езжу на кауром, а твоя кобыла гнедая. Коричневая с черной гривой. Вы друг другу понравитесь.

— Мне она уже за-нравилась…

— Нет, Сема. «Понравилась» — так надо говорить.

Она сосредоточенно наморщила красивые густые темные брови. Но даже если бы он искал сто лет, больше ничего хорошего в ее лице он бы не нашел. Дурнушка.

— Она… мне… уже… по-нра-вилась… — старательно выговорила она, запинаясь больше от волнения, чем от дефекта речи.

— Это мирный край, сейчас разведем костер.

— Я умею! Я разведу! — сказала она столь быстро, что он даже рассмеялся, отчего она лишь смутилась.

— И притом наверняка лучше, чем я, — кивнул он. — Соберем хвороста, ты разведешь костер, а я расскажу тебе про мир. Если только позволит время, буду тебе о чем-нибудь рассказывать каждый день. Ты молодая, смышленая, научишься читать и писать, даже говорить на других языках… — перечислял он, наклоняясь за очередной палкой. — Я заберу тебя в безопасный дом, где ждет добрая и умная госпожа, моя госпожа. Ты будешь ей прислуживать, ходить по саду, заботиться о цветах… Любишь собак? Будешь с ними играть, пока они вконец тебя не замучают. А иногда отправишься со мной в путешествие, так, как сейчас. Телохранительница моей жены покажет тебе, как держать меч, как стрелять из лука… Может, когда-нибудь ты действительно меня защитишь, кто знает? Сегодня тебе трудно в это поверить, но… из любого места, Сема, можно дойти почти куда угодно. Я расскажу тебе о славных воительницах, которых я знал или о которых слышал. Они были такими же, как и ты, родом из таких же деревень, как твоя, а сегодня любой солдат, услышав имя Агатра или Тереза, с уважением склоняет голову. Но пока что впереди у нас долгий путь, возможно, опасный. Да, наверняка опасный. Все, о чем я говорил, пока подождет, Сема. Наверняка я кажусь тебе очень умным, но порой, однако, я бываю глуп. Я заварил кашу и теперь вынужден ее расхлебывать, а ты будешь расхлебывать вместе со мной. Может, даже… мы оба погибнем? И не осуществится ничего из того, что я тебе обещал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});