Моя страна - прежде всего! (СИ) - "Илья83"

— Интересный ты человек, Саша! — подал голос Михаил. — Честно говоря, ты меня удивил… Не думал, что согласишься на этот вариант. Ну что ж, я сообщу Лаврентию Павловичу твоё решение. А вот что он решит, этого я не знаю… — в сомнении покачал он головой.

— Спасибо, Михаил Алексеевич! — искренне поблагодарил его Александр. Если тот перед Берией заступится, то шансы на успех вырастут. Сейчас Саша принял одно из тех судьбоносных решений, которые навсегда меняют жизнь человека. И он был морально готов к этому. — А когда я узнаю результат?

Михаил пожал плечами.

— Не знаю. Это будет решать сам товарищ Берия. Может, уже завтра… а может, никогда.

— Понимаю… — протянул Саша.

— Да ни черта ты не понимаешь! — с раздражением махнул рукой Михаил, неизвестно на что разозлившись. Он стал с дивана, надел пиджак и направился к выходу. На удивлённый взгляд Александра, бросил:

— Пойду схожу к знакомому, давно не видел. А ты сиди здесь! Без меня тебе запрещено выходить.

Саша кивнул. Желания выйти на улицу пока не было, хотелось посидеть и подумать последствия своего решения. После того как хлопнула входная дверь, он лёг на диван и сам не заметил как задремал.

Через несколько часов. Москва.

Лаврентий Берия.

Берия сидел в своём кабинете и с интересом смотрел на одного из своих самых доверенных лиц, которому он, по меткому выражению, мог бы доверить свою спину. Человек, известный Александру как «Михаил Алексеевич», сидел за тем тем же столом, с другой стороны. Они были знакомы уже много лет и у них даже сложились в чём-то приятельские отношения. Он в одно время хорошо помог «Михаилу», буквально вытащил его из застенков Ежова, куда тот угодил, не желая предавать Берию, потом заступился перед Сталиным. Обладая честным характером и не слишком выгодной особенностью всегда говорить то что думает, даже если начальству это не нравится, тот сполна оценил услугу и всегда старался верно служить Лаврентию Павловичу, не допуская мысли о том чтобы предать его в угоду своим или чужим интересам.

— Удивил ты меня, Коля, удивил… — хмыкнул Берия, после того как подчинённый и друг передал ему разговор со своим подопечным. Тот в ответ улыбнулся.

— Не поверите, Лаврентий Павлович, но меня он удивил не меньше. Признаться, я думал, он выберет первый вариант. А этот Александр, мол, хочу в осназ! И такую речь закатил… Причём, видно было, от души говорит, не заранее придумал, а то что сейчас понял. Вы же знаете, меня очень трудно обмануть. А тут я почувствовал что он не врёт, на самом деле хочет.

— Да потому что не представляет себе что его ждёт! — усмехнулся Берия. — Ты же сам знаешь какая там подготовка, нормативы. Да обычный маршбросок свалит его в самом начале.

«Михаил Алексеевич», или Николай, рассмеялся.

— Так что, Лаврентий Павлович? — он с интересом посмотрел на главу НКВД. — Испытаем на прочность этого… хм, попаданца? Или бесполезно?

— А ты сам как думаешь, Коля? — коварно спросил Берия вопросом на вопрос. Николай задумчиво потёр подбородок рукой и заговорщицки улыбнулся.

— Почему бы и нет? Что мы теряем? В любом случае он будет под присмотром. Можно отправить его в один из наших лагерей под Москвой, пусть там его хорошенько поваляют, жирок собьют… Думаю, пары дней… ну, максимум недели, хватит чтобы он там взвыл и попросился назад, в столицу, к пиву, квасу и мороженому.

— Думаешь? — с любопытством посмотрел Берия. — Может, готов и поспорить?

— Лаврентий Павлович, вы опять? — укоризненно глянул на него Николай. — Помню, в прошлый раз кто-то с треском проиграл целый ящик коньяка… Кто же это был, интересно? — наморщил он лоб.

— В тот раз я был не совсем уверен и слишком пьян, Коля! — со смехом ответил Берия и отмахнулся рукой. — А сейчас я трезв и уверен в себе. Мне кажется, что в этом Александре что-то такое есть… — он покрутил в воздухе рукой. — Не могу точно сказать что именно, но есть.

— То есть, вы готовы снова рискнуть… допустим, парой ящиков того же самого коньяка? — хитро посмотрел на него Николай, нарочито потирая руки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Уже парой? — удивился Берия.

— Играть, так играть по-крупному! — провозгласил тот. — Или вы идёте на попятную?

— Не дождёшься, Коля! — азартно блеснул глазами Берия. Он протянул ему руку и, когда тот взял её, разбил одним движением. — Я согласен! Какие условия?

— Если этот Саша продержится в лагере неделю, то два ящика с меня, — перечислил условия Николай, — а если нет, то уж будьте любезны расщедриться, товарищ Берия!

— Устраивает. Но… — он строго посмотрел на своего верного подчинённого… — чтобы никаких провокаций! Используй обычную подготовку для молодняка.

— Как можно, Лаврентий Павлович? — с видом оскорблённой невинности ответил Николай. — Всё будет честно, без подтасовок! Что он сможет то и покажет.

— Хорошо. Отчёт для меня каждый день. В Кубинку его повезёшь или в другое место?

— Пока не решил… — задумался Николай. — Но в любом случае, через день мы уже поедем. Завтра ещё сеанс гипноза с ним проведём.

— Что ж, хорошо! — поднялся Берия из-за стола и надел шляпу. — Вечер уже, пора домой..

— Домой? — снова усмехнулся Николай. — Или на охоту за восторженными почитательницами товарища Берии?

— Говори да не заговаривайся! — улыбнулся тот, но подчинённый сразу почувствовал нотку угрозы в его голосе.

— Виноват! — произнёс он, моментально стерев улыбку с лица.

— Всё, пошли! — скомандовал Берия, и они вышли из кабинета.

19 апреля 1940 года.

Юго-западнее Берлина, Потсдам. Бабельсберг. Усадьба баронессы фон Мантойфель. Вечер.

Мария фон Мантойфель.

— Мама, ну что мне лучше одеть на завтра, как думаешь? — с измученным видом спросила Ирма, прервав её размышления. Мария подняла взгляд и посмотрела на целую кучу вечерних платьев разных цветов и фасонов, которые вытащила дочка из своего шкафа и разложила на кровати. Такое разнообразие привело бы в восторг любую девушку, и Ирма не была исключением. За последний час она перемерила всё что ей нравилось, но так и не смогла определиться. Отчаявшись, девушка позвала на помощь маму, но дело всё равно двигалось медленно. То, что выбирала Мария, не устраивало дочь, и наоборот. В конце концов, утомившись, женщина просто села в кресло и предоставила дочери самой сделать выбор.

— Ирма, какой смысл в моих советах если ты всё равно их не слушаешь? — устало ответила она.

— Ну мама! — топнула дочка ногой. — Завтра приедет Гюнтер, а я не знаю в чём буду! От Амалии и Греты нет никакого толку, всё что они советуют мне не нравится!

При имени Гюнтера Мария почувствовала, как её словно окатила изнутри тёплая волна. И, одновременно, болезненный укол. Что это значит?

— Насколько я знаю, завтра день рождения нашего фюрера. При чём тут Гюнтер? Он просто один из гостей, — произнесла она спокойным голосом, — не понимаю, почему ты так волнуешься из-за этого?

Ирма отбросила на кровать белое вечернее платье, которое держала в руках, и подошла к ней поближе. Она опустилась на подлокотник кресла и осторожно взяла руку матери.

— Мама… — девушка помедлила, но всё-таки продолжила… — я хочу тебе кое-что сказать.

Мария почувствовала, что услышанное, скорее всего, ей не понравится, и внутренне собралась. Таким тоном дочка однажды рассказала ей что случайно разбила старинную вазу. А в другой раз, что недавно прочитала невесть как попавшую ей в руки книжку французского аристократа маркиза де Сада. И если случай с вазой обошёлся Ирме всего лишь в три дня запрета выходить на улицу, то во второй ситуации взбешённая баронесса на неделю отправила её в организацию Тодта чтобы дочь с помощью физического труда поняла, что стоит читать молоденьким девушкам а что нет. Даже если книга написана аристократом. Проведённое ею лично расследование закончилось пшиком. Никто из прислуги так и не признался откуда в усадьбе появилась гнусная писанина развращённого маркиза. Сама дочь плакала и уверяла что не покупала её, а нашла в глубине книжного шкафа. Оставалось предположить что это привет из прошлого, а точнее, от её бывшего мужа. Видимо, тот был поклонником всей этой грязи.