Исцеление - Борис Мишарин

Николай понимал и предугадывал мысли Сэндса, поэтому не стал делать ссылки на поздний возраст — он делал умными детей в возрасте до года. Викина школа — прекрасное тому подтверждение и Сэндс, проверив информацию, мог поверить в это. Михайлов решил вопрос более просто, убивая при этом сразу двух зайцев. Он «покопается» в мозгах Ника, сделает его умнее, но не настолько, что бы он мог влиять на генетическую ситуацию, создавать компьютеры, подобные «Маше». Американцы не изобретут с его помощью новых видов оружия, это успокоит их, они будут думать, что и у нас особенного ничего нет. Улучшение памяти без генетической передачи по наследству — лучший способ, доказывающий лояльность.

— Я могу это сделать, Стив, — к удивлению Сэндса начал Николай, — но тебе придется строго следить за ним. Усваивая все легко, он может облениться или возгордиться, считая сверстников недоумками. Поэтому я и делаю такие процедуры только с детьми до года, они по-другому воспринимают этот дар. Решай…

Михайлов махнул рукой и к нему быстро подбежал охранник. Николай попросил его заменить пиво холодным, тот бегом выполнил просьбу и исчез. Сэнндс не видел, где он находился до этого, как не видел его и сейчас, но понимал, что за ними наблюдают и стоит Михайлову махнуть рукой и они появляются, словно из-под земли. «Выучка — что надо», — подумал он, беря холодную бутылку и наливая кружку.

— Я постараюсь за ним присмотреть, — сказал Сэндс.

Другого ответа Николай и не ожидал, он согласно кивнул головой, давая понять, что тема исчерпана и перевел разговор в другое русло, может быть не совсем приятное Стиву. Михайлов начал с того, что сейчас у Сэндса должно быть много заказов — новый Президент проводит политику наращивания гонки вооружения. Не первый раз Америка начинает виток космического «кулака». Тебе, конечно, Стив, это выгодно, заказы — это «живые» деньги. А народу? Я в плане, что вдруг война развяжется, только в этом смысле, — подчеркнул Николай, — но мы с тобой не политики, каждый из нас занимается своим делом. Я лечу людей, ты делаешь оружие, которым людей убивают, но мы дружим друг с другом, не смотря на все парадоксы, — Михайлов лукаво улыбнулся. — Не желаешь партию в бильярд?

Стив согласился и они пошли в дом, смыв дневную жару в речке. Расставив шары, Сэндс разбил их. Николай обошел вокруг стола, выбирая шар для удара, оба играли в бильярд не ахти, так — для себя, в удовольствие. Загоняя «своячка» в лузу, Николай заговорил, как бы размышляя вслух и ни к кому не обращаясь:

— Да-а, Россия сейчас в полном экономическом дерьме. Раньше было две супердержавы — осталась одна.

Он, долго примеряясь и натирая кий мелком, ударил. Ход перешел к Сэндсу, который без труда забил образовавшуюся подставку.

— Но, умы в России еще остались, — продолжал Николай, — не все сбежали за границу. Есть и такие, которые пекутся только о деньгах, забывая при этом про все — честь и совесть для них пустой звук. Но остались и такие, которые помнят о людях, о Родине, не забывая и про деньги. Историческая Россия попадала в ситуации и похуже, но на колени никогда не ставала, поднимется она и сейчас из лежачего положения. Время — хитрая штучка, оно лечит, поднимает экономику или ввергает ее в пропасть, многое делает Время! Если кто-то считает, что Россия, как военная держава, неспособна защитить себя — мне искренне жаль этого человека, — Николай послал шар в лузу, — Татаро-монгольское иго существовала 300 лет, может кто-то и сейчас рассчитывает на несколько десятков лет. Глупенький, он не понимает, что если умы в России остались, то и защитить она себя сможет, а сейчас и не просто защитить — стереть в порошок недооценивающую сторону.

Михайлов все также непринужденно ходил вокруг стола, высматривая лучший шар для удара. Сэндс прекрасно понимал, кому адресована эта речь, он прокручивал в голове ее объективность. Словам Николая он верил полностью, но здесь замешано другое, в политике без подтверждения сложно верить речам. Здесь и состоит талант в том, чтобы суметь отделить плевела от зерен.

Стив рассуждал про себя о том, что блефует Михайлов или нет? Как простой человек, он бы никогда этого не сделал. А в политике? Если есть что-то новенькое у русских — оно тщательно скрыто от разведки, но в современном мире трудно что-либо скрыть. Чертежи, тактико-технические данные — это да. А новую конструкцию, производство, ракетную базу… не скроешь. Но и оснастить, допустим, подлодку или самолет принципиально новым оборудованием и вооружением вполне возможно. Но, Михайлов говорил «стереть в порошок», а это означает такое оружие, которое отличается от современного, как атомная бомба от обычного вооружения. Нет, такого ничего быть не может, политика: «зарони зернышко сомнения, дальше видно будет». Сэндс улыбнулся, но вдруг вспомнил еще одно — «недооценивающая сторона». И все-таки нет — это блеф. Но «зернышко» то уже работает… Какая же у него гениальная голова! Сэндс посмотрел на Михайлова и заулыбался.

— Далеко нам с тобой до профессионалов, Коля, играем, прямо надо сказать, посредственно. Пойдем в беседку?

— Пойдем, — Николай пропустил его вперед, — недавно показывали по телевизору ваш фильм про подводную лодку, которая потерялась на время, попав в пространственно-временную дыру. А ведь Жюль Верн в свое время писал о полетах на Луну, — Михайлов улыбался, глядя на ошарашенного Сэндса. — Пивка выпьем? — спросил он.

Стив молча кивнул головой, в его мозгах опять засвербела мысль: «А если он не блефует? Не-ет, экономика у них развалена»…

Сэндс засмеялся.

— Вспомнил Икара — сам-то он так и не смог полететь! — поставил точку над «и» Стив.

Они пили пиво, более не касаясь этого разговора, обсуждая поэзию А.С. Пушкина, которую Стив знал неплохо. У русского, нанятого для обучения Ника, был трехтомник его стихов. Читал его и Сэндс.

Михайлов подозвал проходящего мимо Ника спросил:

— Ты любишь Пушкина?

— Да, я читал его, — ответил он.

— А Есенина? — спросил Николай.

— Я не читал его, не могу ничего сказать, — пояснил Ник.

Михайлов посмотрел на Стива, закурил, потом открыл книжку и показал страницу Нику.

— Прочтешь? Это Сергей Есенин, великий русский поэт, — попросил Николай, закрывая сборник стихов.

Ник стал читать по памяти:

Мы теперь уходим понемногуВ ту страну, где тишь и благодать.Может быть и скоро мне в дорогуБренные пожитки собирать.

Милые березовые чащи!Ты, земля! И вы, равнин пески!Перед этим сонмом уходящихЯ не в силах скрыть своей тоски.

Слишком я любил на этом светеВсе, что душу облекает в плоть.Мир осинам, что, раскинув ветвиЗагляделись в розовую водь.

Много дум я в тишине продумал,Много песен про себя сложил,И на этой на земле угрюмойСчастлив тем, что я дышал и жил.

Счастлив тем, что целовал я женщин,Мял цветы, валялся на травеИ зверье, как братьев наших меньших,Никогда не бил по голове.

Знаю я, что не цветут там чащи,Не звенит лебяжьей шеей рожь.Оттого пред сонмом уходящихЯ всегда испытываю дрожь.

Знаю я, что в той стране не будетЭтих нив, златящихся во мгле.Оттого и дороги мне люди,Что живут со мною на земле.

Ник закончил читать и посмотрел на удивленного отца. Сам он не понял еще, что, глянув разок на стихотворение, запомнил его наизусть.

— Сынок, где ты читал его раньше, когда успел выучить? — спросил Стив его.

Ник, начиная осознавать, что почему-то вдруг запомнил стихотворение наизусть, ответил:

— Нет, папа, я никогда раньше даже не слышал про него. Дядя Коля показал: я запомнил. Не знаю почему, — пожал он плечами.

Михайлов пояснил маленькому Сэндсу, что он с этого дня станет запоминать все увиденное и услышанное сразу, без повторений. Более нет необходимости тратить время на заучивание — это мой скромный подарок.

— Ура-а-а! — Закричал Ник, — больше учить не надо…

Он побежал поделиться новостью с матерью и новыми друзьями. Стив благодарил Николая, он, конечно, радовался, но в глубине души удивлялся: почему Михайлов пошел на это? Повторил про себя: «Оттого и дороги мне люди, что живут со мною на земле».

Николай вмешался в процессы запоминания и только, он не сделал Ника умнее и не создал условий для улучшения работы других участков головного мозга. Но Стив просил его не об этом и сразу бы догадался, что кроме исключительной памяти у Ника ничего нет, он не может даже умножать в уме двухзначных чисел. Михайлов решил эту проблему гениально, он дал Нику просмотреть и запомнить таблицы В. М. Брадиса. Эти четырехзначные математические таблицы во времена школьных дней Николая являлись обязательным атрибутом вспомогательных пособий. Глянув в них, можно сразу найти ответ не только арифметических действий: возвести число в квадрат и куб, найти длину окружности и площадь, использовать номограммы для решения уравнений, определить различные тригонометрические значения. Пусть Ник пользуется этой таблицей, заложенной в его памяти, и все считают, что он талантливый маленький мальчик.