От Лубянки до Кремля - Валерий Величко

Мне довелось присутствовать на каком-то деловом кубинском собрании. И так, как Фидель выступал, — это было чудо! У него не было какого-то заготовленного асами пера текста. Он вынул из нагрудного кармана своей боевой формы несколько небольших листочков с цифрами или… аналитического плана фактами. Наблюдая специально, я не заметил, чтобы кто-то зевал от измученности или безразличия. Его речь держала в напряжении всех, и никому не хотелось уснуть, потому что он говорил только про то, что не давало покоя всем.

Эту речь моментами Кастро перебивал какими-то такими эмоциональными вещами, что зал сам включался в то, что он говорит. Люди вскакивали, аплодировали, кричали, вскидывая в знак полного согласия руки. И это фантастическое для нас действо продолжалось где-то около трех часов. Но никто (!) не покинул зала. Он умел все сконцентрировать и разложить так, что ему удавалось самые сложные вещи так просто и понятно довести до сознания людей, что его мог понять каждый.

Этим он покорял и вдохновлял зал, как маг-волшебник».

Его выступления, как правило, всегда заканчиваются яркими цитатами из Хосе Марти, народными пословицами, хлесткими афористическими фразами, вызывающими бурное одобрение аудитории.

Разве кто-нибудь уйдет, пока он не окончил своего выступления?! Даже под дождем, под палящим солнцем люди часами жадно слушают своего лидера и не расходятся.

Проблема основного автомобиля

Естественно, что переговоры с кубинцами в процессе подготовки визита не всегда проходили гладко.

В первых же словах министра Абрантеса сквозила явная обида. «Когда советская сторона сообщила мне о количестве приезжающих на Кубу сотрудников охраны, вооружения и автомашин, а также о тактике, методах и способах охраны М.С. Горбачева, у меня сложилось впечатление, что вы берете за основу обеспечения безопасности главы государства и сопровождающих его лиц силовой принцип, причем рассчитывая в основном на себя. Я думаю, говорил он, что такой принцип применим к странам, где сверхактивна террористическая деятельность, или к слаборазвитым государствам, не имеющим надежных сил и средств обеспечения безопасности, но не к нам.

Кубинская же служба безопасности считается одной из самых эффективных служб в мире. Нами накоплен уникальный опыт. Ни в одной стране мира не было стольких попыток организации покушения на главу государства. Во время многочисленных поездок Фиделя Кастро в «горячие точки» планеты (Венесуэлу — январь 1959 года; США — апрель 1959 и сентябрь 1960 годов; Чили — ноябрь-декабрь 1971 года; Никарагуа — июль 1980 года; Испания — февраль 1984 года), где кубинской охране очень часто приходилось действовать в экстремальных условиях, в ситуациях, которые невозможно было заранее предугадать и просчитать, мы оказались на высоте.

У себя в стране мы на высочайшем уровне принимали глав государств и правительств: президента Сальвадоре Альенде — осень-зима 1971–1972 годов, У. Пальме — июнь 1975 года; Председателей правительства Испании А. Суареса — сентябрь 1978 года и Ф. Гонсалеса — ноябрь 1986 года и др.

Приобретен солидный опыт проведения масштабных международных мероприятий: Конференции трех континентов, когда мы принимали представителей из 70 стран Азии, Африки и Латинской Америки; XI Международный фестиваль молодежи и студентов (июль 1978); Встречи на высшем уровне лидеров Движения Неприсоединения и других.

Да, как вы уже убедились, и каждое выступление Ф. Кастро собирает миллионные аудитории. И это все в условиях открытого противостояния с внутренней и внешней контрой.

Было бы удивительно, если бы я это рассказывал кому-нибудь другому, но ведь с первого визита на Кубу А. Микояна в феврале 1960 года и первых поездок Фиделя (апрель — июнь 1963, февраля 1986 годов) и Рауля в СССР мы теснейшим образом работаем с 9-м Управлением КГБ.

Чего стоит совместная работа по обеспечению безопасности визита на Кубу Л.И. Брежнева. В феврале 1974 года в качестве начальника ГУПО я лично отвечал за обеспечение его безопасности во время его визита к нам в страну.

И все задачи мы всегда решали успешно.

А сейчас создается впечатление, что советская сторона попросту игнорирует наш опыт и систему организации безопасности. И он все это воспринимает как недоверие лично к нему, министру, имеющему 30-летний опыт охраны главы государства и иностранных гостей в самых сложных условиях».

Дальше мне ужасно неудобно было слушать истины, которые мы же преподавали кубинцам в наших учебных заведениях и под каждой из которых я был готов подписаться.

«В своих действиях кубинская охрана, менторским тоном вещал министр, руководствуется концепцией сочетания следующих факторов: своевременное получение разведывательной и другой информации об угрозах жизни главе государства; высокая профессиональная выучка сотрудников охраны; конспиративность в действиях; учет местных условий и теснейшее взаимодействие с местными спецслужбами.

Как бы велика ни была собственная охрана высокого гостя и как бы хорошо она ни была вооружена и оснащена, она всегда будет меньше сил безопасности принимающей страны».

Трудно было спорить.

И не менее неприятен был тон министра, но первопричина его была для меня понятна, и грех было обижаться.

Последнее время наши советские партийные боссы и высокопоставленные чиновники в разговорах с представителями социалистических стран все чаще переходили не только на менторский, а я бы сказал, на командный тон. А за ними подобное отношение к «братьям младшим» перенимали и чиновники помельче — дипломатический протокол, охрана. Генсековское «тыканье», не глядя ни на возраст, ни на заслуги, не проходило бесследно.

И сколько не боролся с этим Ю.С. Плеханов, обиды на нашу бестактность часто приходилось выслушивать и от болгар (генерал И. Кашев), и от поляков (генерал О. Даржинкевич) и др.

По приезде на Кубу, к сожалению, также не обошлось без неприятного инцидента. Один из комитетских генералов, уставший от длительного перелета, слегка задремал в президиуме совещания, на котором кубинцы информировали нас о работе, проведенной по подготовке визита. Докладывал начальник штаба ГУПО МВД Кубы подполковник Луна. Доклад был блестящим. Использовались аэрофотоснимки, прекрасно выполненные схемы, планы и др.

Немного отдохнув, пришедший в себя генерал, естественно, не услышавший и половины того, о чем шла речь, счел необходимым поучаствовать в мероприятии и не нашел ничего лучшего, заявив перед сотней кубинских офицеров их начальнику — генералу Френсису Пардо: «Все прекрасно, но я думаю, генерал, что надо сделать вот так. Пишите!» Опешивший генерал Франсис по инерции потянулся за бумагой, но потом, когда до него даже без перевода дошла вся бестактность советского гостя, скрипнув зубами, демонстративно закрыл совещание. Я впервые, увидел как бледнеют негры.

До момента отлета ни один кубинский офицер не подошел к нашей делегации, хотя вечером планировался товарищеский ужин. Было что поесть, было что выпить, но не было хозяев.

Утром следующего дня за час до отлета к нашему коттеджу прибыл кортеж начищенных «Мерседесов» под командованием молоденького, самого, видимо, младшего кубинского лейтенанта. На аэродроме улетавший в Нью-Йорк с передовой группой спецсамолет также никто не провожал.

Видимо, об этом было доложено Абрантесу. И я, оставшись на Кубе, пожинал то, что посеяли мои старшие товарищи. Министр принял нас с Б.П. Коломяковым лишь через несколько дней.

Ну, а если вернуться к машинам, то было видно, что это противоречие также имело подобный же, но более серьезный характер. Постепенно из личностного оно переходило в политическое.

По предложению советской стороны Горбачев, по прибытии в аэропорт Хосе Марти, намеревался сесть в привезенный из Москвы советский ЗИЛ, а не в кубинскую представительскую машину. Планировалось посадить в нашу машину Фиделя Кастро и проследовать таким образом в Гавану, во Дворец Революции, естественно, на глазах встречающих советского гостя тысяч кубинцев. Мотивировалось это ненадежностью, по оценке наших автомехаников, кубинской представительской автомашины (тоже нашего ЗИЛа) и соображениями безопасности.

И если рассуждать объективно, то в этом был определенный резон. Влажный морской субтропический климат не щадит даже пластмассовую оплетку электрики.

Но было также понятно, что подобное решение стало бы абсолютно беспрецедентным в практике международных отношений.

Уже неделю гаванцы готовились к этому событию, собираясь встретить Горбачева с широко раскрытыми объятиями. Фидель лично хотел продемонстрировать всему миру нерушимость дружбы с Советским Союзом, показать единство наших стран и наших руководителей.

В честь высокого советского гостя кубинский комитет по труду сократил рабочий день, чтобы поприветствовать советского лидера смогли более полумиллиона жителей Гаваны. Было бы просто неуважением к этим людям, если бы после долгого ожидания мимо них на высокой скорости промчались бы советские бронированные лимузины с затемненными стеклами.