"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Стерх Юрий

Их встретила вражеская рать вдвое большая числом. При одном только виде стройных рядов рослых, закованных в пластинчатую броню крепких мужей с огромными червлеными щитами, да лесом копий над их головами, нойона охватило предчувствие неотвратимой беды. Не менее десяти тысяч пешцев-урусов перегородили выход из ущелья, а многочисленная конница асутов встала на крыльях вражеской армии. Но ни горячий, яростный в битве Джэбэ, ни мудрый, даже в самой лютой сече сохраняющий хладнокровие Субэдэй не отступили. Не раз монголы под их началом побеждали превосходящими силами врага! И тот раз не должен был стать исключением.

Атаку начали конные стрелки, поскакавшие к монолитному строю урусов. Они мчались во весь опор, легко набирая скорость, – и вои врага склонили копья навстречу, ожидая принять на них удар монгольских всадников. Глупцы! Не доскакав до первого ряда шагов триста, лучники развернули лошадей и пустили в воздух целый рой стрел. Короткие, тугие монгольские луки с двойным изгибом метчут стрелу на четыреста шагов, а с трехсот пробивают кольчугу двойного плетения. Сотни смертельных снарядов обрушились на врага сверху, забирая их жизни – и расстраивая ряды несокрушимой до того пехоты.

Лук не раз приносил победу монголам в битве. Мог принести и тогда – но урусы, приученные кипчаками к степной войне, споро закрылись щитами, будто превратившись в гигантского броненосца, а вперед выдвинулись уже их стрелки. Они были вооружены невиданными до того степняками длинными луками, практически в человеческий рост, – и на трехстах шагах дотянулись до защищенных лишь кожаными доспехами всадников. Отступили они, вышли за пределы поражения стрелков урусов, вновь засыпали врага смертельными снарядами на предельной уже для себя дистанции. Но последние отступили за линию щитов, скрылись за надежной защитой.

Зарычал тогда Джэбэ, готовый ударить в лоб вражеского строя, презрительно скривил губы Субэдэй, специально поставленный Тэмуджином старшим над войском. Какой смысл в победе, если падут все воины? Нет, нойон вновь бросил конных стрелков в бой – вот только в этот раз направил свой удар на фланги.

Субэдэй рассчитывал спровоцировать на атаку асутских всадников. Он надеялся в душе, что легкие лучники уведут их за собой, подставят под фланговый удар тяжелой, полностью покрытой броней монгольской конницы – его главного резерва, не раз приносящего победу. Именно так была разбита армия грузинского царя Георгия. И в битве с ним монголы впервые столкнулись с асутами, оценив их силу и горячность в бою… Да, нойон верил, что жадные до схватки батыры противника не смогут удержаться от преследования назойливого врага.

И просчитался.

Нет, начало атаки легких монгольских стрелков было красивым. Вновь они бодро поскакали на строй пехоты, вновь набрали скорость – а за четыреста шагов стремительно развернулись напротив урусов, послав в них град стрел. Затем они словно ветер пронеслись вдоль всей линии копейщиков, приближаясь к вражеской коннице. Но, прежде чем лучники успели бы дать первый смертоносный залп, ряды латных всадников расступились и выпустили из глубины строя легких стрелков! Последние стремительно сблизились с монголами. Не вступая в рукопашную схватку, их сотни завязали перестрелку на двухстах шагах, не позволяя воинам Субэдэя разорвать дистанцию и засыпать врага стрелами на безопасном для себя расстоянии. И вновь нойон приказал своим людям отступить, не желая терять их жизни даже в размен один к одному. Слишком мало у него их осталось…

Возможно, старый полководец позволил бы себе отступить, видя численное превосходство противника и крепость его воинов. Но он колебался – а Джэбэ как бешеный рвался в схватку. И тогда старый степной волк сделал одну из немногих в своей жизни ошибок, позволив соратнику повести в атаку их главную ударную силу. Правда, Субэдэй предостерег его от лобового удара, призвав напасть на правое крыло пятью тысячами тяжелых всадников. Еще две он оставил подле себя на случай, если противник введет в бой конницу левого фланга.

Лихой наездник Джэбэ сумел в точности повторить маневр лучников – клин бронированной конницы монголов поначалу шагом, а после легкой рысью стал приближаться к копейщикам, но развернулся все за те же четыреста шагов и устремился к правому крылу врага, с каждой секундой набирая скорость. В этот раз асуты горячо бросились в бой, стремительно ударив навстречу – ох и грохот стоял в долине, когда столкнулись две массы панцирных всадников! А уж какой поднялся крик… Но нойон недооценил противника: его левое крыло не тронулось с места. Вместо наездников в бой устремилась пехота – и как! Печатая шаг, сохраняя равнение рядов, не сбиваясь ни на мгновение, словно это был вовсе не людской строй, а какой-то невиданный зверь. И что самое страшное, Джэбэ сам подставил врагу бок, развернув клин конницы вдоль его строя…

Напрасно били монгольские барабаны, напрасно ревел на барабанщиков Субэдэй, которому изменила его хваленая выдержка. Джэбэ не вышел из боя, не послушался приказа старшего соратника. Нет – он позволил полуокружить себя, подойти пешцам на расстояние копейного удара и атаковать. И они опрокинули отборную монгольскую конницу, перебив большую часть всадников в ближнем бою. Нашел свой конец в схватке и неудачливый полководец. А Субэдэй… Субэдэй молча развернул остатки армии, уходя из земель асутов, поклявшись самому себе, что вернется и отомстит!

И вот час скорой и справедливой мести приблизился. Монголы не могли позволить кому-то безнаказанно разбить себя, нет! Ибо тогда люди перестали бы верить в их непобедимость, сами монголы перестали бы верить в собственную непобедимость. Нет, такого никто из наследников Тэмуджина допустить не мог, и потому асутов и урусов ждало скорое возмездие. И вот оно явилось на берега Итиля в лице пятнадцати туменов монголов и покоренных народов, принявших Ясу Чингисхана![164] И только здесь и сейчас, когда великое войско разделено водной преградой, враг имеет призрачный шанс воспрепятствовать возмездию. Субэдэй не верил, что противник этот шанс упустит.

И он не ошибся.

Стройные ряды знакомой нойону тяжелой пехоты, равно как и конная масса асутской, кипчакской и урусской конницы показались на границе видимости ближе к полудню. Еще раньше вернулись из степи встревоженные дозоры, а Кюльхан принялся строить воинов на левом берегу Итиля. Несмотря на некоторое предубеждение к сыну Тэмуджина, старый нойон должен был признать, что тот действует грамотно, быстро маневрируя переправившимися туменами. Так, десять тысяч пехоты гулямов он построил лицом к приближающемуся врагу, единой линией вдоль реки. На левом крыле разместил тумен легких всадников туркменов и столько же мордуканов. На правом – двадцать тысяч союзников бажигидов, их наездники во множестве облачены в кольчуги. Собственный тумен Кюльхан разместил за спиной пешцев – как последний резерв и одновременно стрелковое прикрытие гулямов.

Шесть десятков тысяч воинов – огромная сила, в четыре раза больше рати Субэдэя и Джэбэ в их последнем совместном бою! Но кажется, и враг привел на битву вдвое большую рать. Нет, Кюльхан не выстоит с этими силами, урусы и асуты прижмут его к реке, вырубят тумены! Но и послать на помощь сыну Тэмуджина кипчаков старый нойон остерегся – еще бродит душа ненадежных подданных, часть их покорилась совсем недавно! А их родичи во главе с ханом Котяном пришли на битву вместе с каганом Тамтаракая. Вдруг уже сговорились?!

Мысль молнией пронзила сознание Субэдэя, он задумчиво пожевал губами. Нет, нельзя переправлять кипчаков на ту сторону, могут ударить в спину. Но и монголов менее двух туменов по эту сторону реки не оставить. А значит… значит, из оставшегося войска можно переправить еще ровно десять тысяч монгольских всадников ударной тяжелой конницы. И старый нойон сам решил повести этот тумен, принять руководство битвой. Ведь с этой стороны реки особо не покомандуешь, а упустить возможность разгромить старого врага… О, этого Субэдэй просто не мог себе позволить!