Юг в огне - (Бирюк) Петров

- Господин подъесаул, - обратился он к Максиму.

- Ну-ну! - хмуро оборвал его тот. - Как говоришь?

- Извиняемся, - поправился урядник, - господин войсковой старшина. Без привычки это...

- Говори, Юшкин, - смягчился Максим. - Что хотел сказать-то?

- Да вон видите, - махнул плетью урядник на толпу солдат, казаков и жителей, окруживших какой-то склад.

- Ну, вижу, так что?

- Винный склад норовят громить, - пояснил урядник.

- Ну? - заинтересовался Свиридов.

- А там какая-то казачья сотня охраняет склад и продает водку по сотне за бутылку...

- Вот сволочи-то, - выругался Свиридов. - Какое же они на то имеют право?..

- Дозвольте, господин войсковой старшина, распугнуть эту сотню, ухмыльнулся урядник. - А потом запасец бы спирту взять, а?.. А то ж морозяка страшенный, все внутренности поумерзли...

- Да я б не супротив, - нерешительно проговорил Максим. - Но не знаю, как на это посмотрит командир бригады. Ты, Юшкин, поезжай-ка до командира бригады и скажи, что командир, мол, полка просит разрешения набрать из склада по бутылочке спирту на брата...

- Слушаюсь! - весело козырнул урядник и, огрев коня плетью, помчался вперед, разыскивать Чернышева.

Вскоре он вернулся довольный, улыбающийся.

- Ну что? - поинтересовался Максим.

- Дозволил, - хитро подмигнул урядник. - Только, чтоб, говорит, без безобразия обошлось, да велел ему бутылки две спирту привезти.

- И десять не пожалеем, - засмеялся Максим и, обернувшись к казакам, крикнул: - По-олк... стой!.. Слезай!.. Лошадей отдать коноводам!.. Ружья на изготовку!.. Шагом арш... прямо на склад!..

Казаки, довольные выдумкой командира полка, защелкав затворами винтовок, со смехом, криками двинулись на толпу, напиравшую на склад.

- Раз-зой-дись! - закричали они угрожающе. - Разойдись, а то стрелять будем.

Но по-прежнему шумя и топчась, толпа не обратила внимания на выкрики казаков.

- Ну-ка, пойди, Котов, к казакам, - проговорил Свиридов. - Скажи, чтоб раза два стрельнули для страха поверх толпы.

- Разойдись, стрелять будем!..

- Сотня, - звонко выкрикнул Котов, - к стрельбе готовсь!.. Пли!..

Прогрохотал залп. В толпе кто-то истерично выкрикнул:

- Ой!.. Убили... Убили, проклятые!..

Толпа в страхе отхлынула в стороны. Среди казаков послышались ругательства:

- Дурило, ты, никак, в сам деле в людей стрельнул?

- Ну и стрельнул, а те какое дело?

- А такое, что на мушку тебя посажу! За что людей убиваешь!

- А ну, попробуй. Я те вперед посажу.

Казаки дали еще залп поверх толпы и цепью, не опуская ружей, окружили склад, вплотную подошли к хмельным казакам, стоявшим с винтовками у склада.

- Куда лезете? - кричали охранявшие склад, потрясая винтовками. Постреляем, так вашу!..

- А что вы за хозяева такие? - орал на них в ответ урядник Юшкин. Попили спирту, набрали с собой, а теперь уметайтесь отсель!.. Теперь черед наш...

- А кто вы такие будете?

- Мы-то? - горделиво покрутил ус Юшкин, - фронтовики! Народ отчаянный. Чуть чего - секир башка.

Казаки поддержали своего урядника:

- Мы - мамонтовцы! Головы поотрываем...

- Вдрызг разобьем, не злите нас.

- Мы с вами драться не собираемся, - прозвучал урезонивающий голос со стороны склада. - Помиримся. Хватит и нам и вам.

- Хватит!

- Валяй, ребята, к нам!..

Казаки из бригады Чернышева бросились к охранявшим винный склад, смешались с ними, стали обниматься.

XIX

Четвертая кавдивизия шла в авангарде Первой Конной почти без боев. Белые торопливо отходили к Ростову. Многие тысячи казаков и солдат сдавались в плен. Но иногда вдруг вскипали ожесточенные, кровопролитные схватки с какой-нибудь офицерской частью и быстро заканчивались победой конармейцев.

Однажды в Донбассе, у одного небольшого шахтерского поселка, был остановлен шквальным ружейным и пулеметным огнем белых шедший впереди 19-й кавалерийский полк четвертой кавдивизии, в которой служил Митя Шушлябин.

Конармейцы спешились и, передав коней коноводам, которые тотчас же увели их в балку, короткими перебежками пошли в наступление на белых, окопавшихся у поселка. Но атака конармейцев не дала результатов. Силы противника были значительные, и они оттеснили красных.

Завязалась упорная битва. Белые накрепко засели в окопах и не хотели их оставлять. Сколько ни бросались конармейцы в атаку, белые их отбивали.

Командир 19-го полка, краснощекий детина лет тридцати, перекрещенный боевыми ремнями, беспокойно бегал среди своих бойцов, до хрипоты крича, ободрял их и призывал к новой атаке. Но старания его были безрезультатны. Солдаты слишком устали. У противника было явное преимущество.

Командир полка подумывал уже, не попросить ли ему помощи у комбрига, который со 2-м полком остановился на короткий отдых в другом шахтерском поселке, что был в верстах пяти отсюда. Но его сдерживал стыд. Неужели он со своим полком не справится с этой кучкой белогвардейских бандитов?

Приказав кавалеристам окопаться и обстреливать противника, он послал полкового фельдшера с сестрой и санитарами оказать первую неотложную медицинскую помощь раненым, оставленным на поле боя, и, по возможности, вынести их.

Белые, завидев людей с повязками красного креста на рукавах, прекратили стрельбу. Молчали и конармейцы. Над заснеженным полем, по которому ходили санитары, фельдшер и сестра в поисках раненых, стояла тишина.

- Удивительное дело, - поглядывая в бинокль в сторону белых, задумчиво говорил командир полка политкому, такому же молодому парню, как и сам, плечистому, голубоглазому, одетому в кавказскую бурку. - Неужели у них проявилось чувство гуманности?.. Смотри, не стреляют, значит, дают нам возможность убрать раненых с поля боя.

- Врут! - резко сказал политком. - Какую-нибудь каверзу задумали... Они, сволочи, коварные. Вот увидишь, они неспроста замолчали.

Некоторое время оба молча и настороженно всматривались в сторону притихшего противника...

Тем временем фельдшер с Надей торопливо расхаживали по равнине, наскоро делая перевязки раненым и отправляя их с санитарами за линию окопов.

- Надюша!.. Надюша!.. - озабоченно покрикивал медицинской сестре уже пожилой седоусый фельдшер. - Далеко не отходи!.. Не отходи!..

- Не беспокойтесь, Кузьма Демьянович, - отзывалась девушка. - Не отойду далеко!..

Надя уже была опытной сестрой. Сейчас она уже человекам десяти перевязала раны, и их вынесли с поля боя. Поднявшись во весь рост, она внимательно огляделась: раненых, кажется, больше нет... Хотя вот кто-то стонет в бурьянах, в ложбине... Надя кинулась к раненому, и вдруг сердце замерло.

- Митя!.. Родной!.. - в ужасе вскрикнула она.

Но, подбежав к раненому, с облегчением произнесла:

- Нет, не Митя. Но как он похож! Такой же белокурый и ясноглазый.

Раненый, видимо, был командиром взвода или эскадрона - на нем были командирские ремни, и около него лежал наган.

- Это... я на случай, если бы ко мне белые подошли, - страдальчески улыбнулся он, заметив взгляд Нади, устремленный на револьвер. - Спасибо, сестричка! Спасибо, родная!.. Я уж думал, что меня на съедение белым оставили...

- Разве мыслимо!.. - воскликнула Надя.

- Все бывает на войне, - тихо проронил раненый. - Бывает, что белые так напрут, что и раненых бросишь... Не до них тогда.

- Бывает, - согласилась девушка, - но редко. Тем более, что мы все время наступаем...

Девушка ловко перевязала рану, пощупала пульс и, привстав, оглянулась, чтоб позвать санитаров. Но те были далеко. Вслед за ними уходил и фельдшер, то и дело оборачиваясь и оглядывая поле: не остался ли кто?..

- Кузьма Демьянович! - встревоженно закричала Надя, махая рукой. Кузьма Демьянович!.. Вот еще раненый!.. Вернитесь!..

Но фельдшер не заметил Нади и скрылся за бугром.

- Что, ушли? - волнуясь, упавшим голосом спросил раненый.

- Да нет, сейчас придут, - сказала она спокойно и серьезно. - Ты не волнуйся... Я ведь тебя не брошу...

Бледное лицо раненого потеплело, он благодарными глазами взглянул на девушку.

- Спасибо, сестричка... Скорей бы в госпиталь... Ведь я бы там быстро поправился, а?..

- Ну конечно, у тебя ж рана пустяковая, - сказала Надя, хотя знала, что рана тяжелая и он много потерял крови.

Раненый повеселел.

- Может, я попробую встать... Может, пошли б... с тобой, - сказал он, пытаясь приподняться. Но раненый тотчас же со стоном повалился на спину. Нет... Не могу!.. Все нутро выворачивается...

- Лежи, - спокойно и строго сказала ему Надя. - Придут санитары, отнесем...

Печальными, потемневшими глазами смотрел раненый на нее.

- Что ж, значит, бросили тебя? - едва внятно прохрипел он. - Меня-то уж ладно, а тебя-то зачем же?.. Беги, сестричка... Беги, пока не поздно... А то как начнется опять бой, пропадешь...

Конечно, Надя могла бы уйти, все равно ведь он не жилец на белом свете. Минуты его жизни сочтены. Она видела это и по синеющему лицу, и по заострившемуся носу, и по тускнеющему взгляду, по пульсу. И все же она не могла его оставить здесь одного, такого слабого, беспомощного.