Замок ледяной розы (СИ) - Снегова Анна

- Арвлы… - поправил мальчик, всхлипывая. Его пальцы продолжали странный танец.

- И всё-таки, зачем было так рисковать и лезть на мост? – снова спросил Рон, и я поняла, что он не отстанет от мальчика, пока не дознается. Мои робкие попытки помешать он пресёк взглядом, и я скрепя сердце послушалась.

- Я думал, доберусь до волшебного царства и достану маме лекарство. Она сама никак не выздоравливает. Давно уже. Вы же оттуда! У вас же там есть лекарство от всех болезней?

Он поднял голову и от того, сколько надежды было в его заплаканных глазах, я сама чуть не разревелась.

Молчание длилось и длилось, и надежда в глазах мальчика бледнела и истаивала, превращаясь в отчаяние.

- Я… мы…

Мои попытки выдавить хоть что-то из горла, перехваченного спазмом, прервал бодрый голос Рона.

- Конечно, у нас есть лекарство. Сейчас ты нам покажешь дорогу, мы заберём твою маму и тебя наверх и будем лечить. Её лечить. Тебя – откармливать. Так что хватит рассиживаться – ноги в руки и вперёд! У нас там даже олени волшебные есть. Будешь хорошо себя вести, дам покататься.

Когда мы пробирались сквозь лабиринты чёрных округлых валунов вслед за Роном, держа курс на «во-о-он тот здоровенный ургл», Олав украдкой взял меня за руку.

- Слушай… а кто это такие – «олени»?

Я никогда ещё не видела таких счастливых глаз.

(7.14)

- Иди, что покажу! Тебе понравится! – Олав поманил меня к одному из округлых чёрных валунов в два человеческих роста, которыми густо усеяна была широкая плоская равнина, по которой мы пробирались. Каждый такой камень окружало несколько камней поменьше, которые лепились к нему, будто цыплята к наседке.

Рон объявил привал, поэтому я ничего не видела плохого в том, чтобы действительно осмотреть поближе местные достопримечательности. Мы шли уже, кажется, час или больше, и за всё это время не встретили ни животного, ни птицы, ни хоть какого-нибудь жучка. Ни единого дуновения ветерка по разгорячённым лицам – сухой неподвижный воздух. Даже обоняние отказывалось улавливать хоть какой-нибудь запах. Этот мир казался каким-то… полностью неодушевлённым, стерильным и неопасным. Если не считать эту, как её… арвлу. Или арглу?

Я присела на колени у подножия валуна. Скрипнул чёрный песок. Олав бесстрашно сунул руку в щель между самым крупным камнем и тем, что поменьше. Долго там возился, пыхтел, но под конец его бледная рожица просияла.

- Нашёл! Вот, гляди!

И он протянул мне на чумазой ладони пару небольших округлых камешков. На их матовой ониксовой поверхности играли блики.

- И… и что это? – недоверчиво покосилась я на «подарок». Камни и камни.

- Как – «что»? Это маленькие урглы.

- И что мне с ними делать?

Олав воззрился на меня с сочувствием.

- Слушай, у вас там, наверху, все такие недофыррхи, как ты?

Как-то мне сразу расхотелось составлять словарь местного диалекта. Решила на всякий случай чуть-чуть обидеться.

- Ладно, смотри!

Он легонько подул на камни, и они… зашевелились. Я чуть не подпрыгнула. Олав тихо засвистел, и камешки на его ладони стали кружиться вокруг своей оси, глухо постукивать боками друг о друга. Наконец, замерли на месте, подрагивая.

Олав схватил меня за руку и переложил камни в мою ладонь. Они оказались неожиданно очень тяжёлыми.

- Ну вот, я их разбудил. А теперь подумай о чём-нибудь!

- О чём? – тихо переспросила я, удивляясь.

- О чём хочешь. О чём-нибудь приятном.

Камни на моих ладонях на мгновение замерли, а потом очертания их начали плавиться, растекаться, изменяться… и вот я уже держу в руках две крохотных чёрных статуэтки лежащих оленят, с изящно откинутыми головами, увенчанными острыми рожками.

Олав присвистнул.

- Ну ты даёшь! У меня никогда не получались такие сложные штуки. А что ты загадала?

- Это и есть олени, про которых ты спрашивал.

- Отдашь мне одного? – восхищённо пробормотал Олав, сияя на них глазами.

- Да хоть обоих. Ты объясни только, что…

- Уже отдохнули? Пора снова выдвигаться, - обеспокоенный голос Рона прервал нашу беспечную болтовню. – Очень хотелось бы вернуться до ночи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- До чего? – переспросил Олав, деловито засовывая каменных оленят в котомку и затягивая тесёмки покрепче.

- Ночь. Это когда не светит… а, ладно, проехали! – Рон подошёл к нам из-за соседнего валуна. Он забирался на один из них, чтобы осмотреть путь впереди. – У вас тут всегда так светло? Камень наверху светится постоянно, даже когда спите?

- Ну да. А что, он должен гаснуть? Зачем? Ведь ничего не будет видно!

- Послушай, а что вы тут едите? – задала я другой мучавший меня вопрос.

- Кто о чём, а Черепашка о главном, - поддел меня Рон по старой привычке. Но он не мог меня обмануть – в глазах разрасталась тревога. Наверняка переживает за ту чёрную гадость, которую мы оставили в тылу. Возле сорванной печати.

- Редиску едим. Салат. Ещё огурцы. Мама даже репу выращивать умеет! – похвастался Олав. – У неё такая магия особая, чтоб прям на песке зелёные штуки росли. Аграллахи так не могут. Они едят молодых урглов. Вот и прогнали нас в конце концов. Потому что мы слишком… это… странные, в общем!

Я даже растерялась. Не знаю, что меня поразило сильнее – то, что мальчик за всю жизнь, судя по всему, ничего кроме овощей в глаза не видел, или то, что где-то тут ещё обитают какие-то загадочные «аграллахи», которые вообще умудряются грызть камни.

Тем временем Рон нас поторопил, и допрос мальчишки мы продолжили уже на ходу. Но так ничего путного и не выяснили. Получалось, что они с матерью долгое время жили с каким-то странным местным народом, обитающим в тех самых горах, что маячили на горизонте. Потом случился конфликт и их выгнали, после чего они остались только вдвоём. Мама начала болеть, аграллахи то ли не захотели помочь, то ли просто не могли. Тогда отчаявшийся малыш решился на последнее средство – отыскать путь наверх, в волшебное царство, о котором слышал в сказках.

Вход в царство, как и положено в сказке, охраняло чудовище. Обычно оно спит, но если к нему приблизиться, просыпается и пытается сожрать наглецов. Но Олав понадеялся на то, что в сказке героям всегда везёт. Не знаю, можно ли считать везением встречу с нами, но по крайней мере, вся эта история давала надежду на то, что в наше отсутствие живой камень снова уляжется спать, а не выберется на берег и не пойдёт резвиться по Замку ледяной розы, все двери в который мы так заботливо оставили открытыми нараспашку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Где-то посередине рассказа Олав начал спотыкаться и клевать носом. Он вообще быстро уставал. В конце концов Рон предложил понести его на спине. Тот долго отнекивался, но мы надавили на то, что его маме же срочно нужна помощь, и он согласился. Примерное направление мы знали – в сторону широкой расщелины, уже видневшейся в отрогах гор прямо по курсу. Горы эти были навязчивым ориентиром даже в каменном лабиринте, по которому мы пробирались, поэтому и без компаса сбиться с направления было трудно. Так что я совершенно не напряглась, когда Олав очень быстро уснул, доверчиво пристроив голову Рону на плечо, и мы остались без проводника.

- И что ты обо всём этом думаешь? – немедленно пристала я к Рону шёпотом, чтобы не разбудить мальчика.

- Я думаю, что нужно поскорее забирать их с матерью и возвращаться.

- А как мы пройдём через мост?

- Что-нибудь придумаем. Не хочу торопить события. Что-то мне подсказывает – до моста мы без приключений не доберёмся.

- Почему?

- Очень уж здесь тихо и спокойно. И кстати, посмотри-ка во-о-он туда!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рон кивнул куда-то вверх и влево. Его руки были заняты – он придерживал под колени Олава, который даже во сне крепко цеплялся ему за шею, повиснув на спине.

Я повернулась в ту сторону и подержала ладонь козырьком, чтобы не слепило глаза. Под самым белокаменным сводом этого странного мира трепыхался сонм каких-то чёрных точек. Вот и первая живность на горизонте объявилась!