Высокие башни - Томас Костейн

«Вот теперь мы точно спасены, — подумала Фелисите. — Как быстро они сюда приплыли! Им придется перенести меня на лодку, потому я не смогу сделать и шага».

Глава 9

Это было ранней весной следующего года. Жан-Батист ле Мойн де Бьенвилль совершал обычную утреннюю прогулку, прежде чем на целый день засесть за работу в кабинете. Он с гордостью огляделся: вокруг уже был заложен фундамент церкви и выбрано место для монастыря монахов-капуцинов. Работа там еще пока не начиналась. Было также выбрано место для строительства интендантства. Ему было чем гордиться. На каждом шагу его кто-то приветствовал, желая доброго утра. Многих из них он не узнавал, потому что по призыву Джона Ло сюда прибывало множество людей. Но все равно он по-доброму отзывался, даже на приветствия незнакомых.

Тем не менее губернатор прекрасно понимал, что тревога не покидала город. Люди постоянно гадали, что может случиться в ближайшее время и считали, что колонию ждут черные дни, если планы Джона Ло не сбудутся.

У кабинета его уже дожидалась мадам Жуве, одетая по последней моде. Хорошо еще дверные проемы в Новом Орлеане были такими широкими, ибо иначе кринолин из китового уса не позволил бы ей выйти из комнаты, где она одевалась. Ее корсаж был настолько обтягивающим, что губернатор даже перепугался: вдруг в самую неподходящую минуту он лопнет и взору представится весьма легкомысленная картинка. Но несмотря на все это, перед ним стояла все та же Мария. Ее карие глазки блестели в предвкушении беседы, она вся так и светилась.

К несчастью, юбки не позволяли ей сесть, и им пришлось разговаривать, стоя по разные концы губернаторского стола.

— Жан-Батист, — обратилась к губернатору Мария, — я пришла напомнить вам следующее. Первое: мы с мужем отплываем на «Нептуне». Я слышала, он уже в устье реки.

— Мария, нам будет вас нехватать, — ответил ей губернатор.

Он говорил ничуть не лукавя. За те шесть месяцев, что она провела в Новом Орлеане, он проникся к ней уважением, — и все же хорошо, что вы уезжаете, у нас тут как на вулкане. Правительство посылает нам множество переселенцев и ничего больше! В городе полно бездельников. Можно было бы изменить положение, если бы мы заставили их расчищать площадки под строительство и пашни, но у нас не хватает инструментов, семян и домашних животных. Вдоль реки было организовано сорок плантаций, а во всей Луизиане всего тридцать голов скота! Кажется, что сорок плантаций — это не так уж плохо, но народу у нас для… четырехсот подобных плантаций! Что мне с ними поделать? Они шатаются по городу, пьют и требуют женщин. Неужели придется еще и открывать бордели? Тогда министерство наверняка «откусит» мне голову… А если я не пойду на это, в городе ни один мужчина не будет чувствовать, что его жена в безопасности!

Мария слушала его невнимательно, и едва он закончил, спросила:

— Вас не интересует вторая причина, из-за которой я здесь?

— Конечно!

Она придвинулась ближе. Зазвенели китовые и металлические прокладки кринолина, и она многозначительно выставила указательный палец.

— На этом корабле прибудет Филипп. В последнем письме он сообщал, что в Гаване сядет на первый корабль из Франции и приплывет на нем в Новый Орлеан.

Губернатор кивнул.

— С нетерпением его жду. Он вернется сюда с новыми идеями, которым научился в испанских колониях. Уверен, с его помощью мы построим великолепный город с архитектурой Нового мира.

— Жан-Батист, голова у него будет заполнена не только идеями архитектуры. Он любит Фелисите!

Они помолчали, а потом мадам Жуве разразилась возмущенной тирадой.

— Неужели вам не понятно, что следует сразу предпринять необходимые меры? Вы должны поговорить с Фелисите и все решить! Когда вернется Филипп, у нее на пальце должно быть ваше обручальное кольцо! Вы хотите ее потерять?

— Мария! — запротестовал губернатор. — Не я посылал Филиппа на учебу, чтобы воспользоваться этим и очаровать Фелисите. Его послали учиться по приказу министерства Франции.

Он помолчал, а потом утомленно махнул рукой, понимая, что никогда не переубедит мадам Жуве.

— Я специально держался очень корректно, чтобы не воспользоваться этим преимуществом.

— Вы просто глупец! — возмутилась мадам Жуве. — Ваш брат сообщил вам из Монреаля, что он не против этого брака. Итак, теперь это препятствие устранено. Ведь вы постоянно работаете вместе с Фелисите, и она прекрасно к вам относится, — мадам Жуве всплеснула руками. — Чего же еще?!

— Она не проявляет романтической склонности и абсолютно равнодушна ко мне.

— Какая скромность! Мсье де Бьенвилль, вы губернатор Луизианы и знаменитый человек. И, кроме того, вскоре станете весьма богатым. В ее глазах вы выглядите героем, а в глазах народа Франции стали легендой, потому что много трудились здесь в одиночку. Она отзывалась о вас с таким восхищением! Бог мой, чего ей еще желать?

— Любви, — ответил де Бьенвилль.

— Мне кажется, любви у вас хватит на двоих. Губернатор с трудом перевел дух.

— Я очень сильно ее люблю, и иногда мне кажется, что для счастливого брака больше ничего не нужно. Но первый брак у нее был неудачным, пусть теперь решает сама. Пусть выйдет замуж за человека, которого любит. Моей любви недостаточно для счастливой жизни.

— Вы рассуждаете, как подросток! — воскликнула мадам Жуве. — Было бы прекрасно, если бы вы поженились. Только из-за собственной глупости в юности я не вышла за вас замуж, когда вы были в меня влюблены. И не следует повторять мои ошибки. Негоже, если она вас потеряет!

— Надеюсь, этого не случится.

— Действуйте! И откажитесь от благородных побуждений. Не то погубите свое счастье. Пусть в вас проснется здоровый эгоизм и напористость!

Губернатор покачал головой.

— Мария, эти разговоры ни к чему не приведут. Я не уверен, что вы полностью понимаете мои чувства к вашей дочери. Я ее люблю и настолько сильно, что… — он грустно вздохнул и покачал головой. — Я люблю ее настолько сильно, что желаю ей счастья даже ценой моего собственного.

Перед уходом Марии губернатор задумался. Но отнюдь не о том, что они обсуждали. У него была удивительная способность выбрасывать из головы все, что мешало работе, когда ему необходимо было сосредоточиться. Жан-Батист вновь начал анализировать положение дел в городе. Он был весьма озабочен возможностью беспорядков. Конечно, к отелю де Билль были пристроены новые камеры, причем гораздо удобнее тех, в которых в свое время содержался Филипп. Здесь можно было стоять в полный рост, а лежать не на голом полу, а на соломе.

Губернатор тотчас вспомнил о помещении, где сидела и работала Фелисите с тех пор, как он ее привлек к сотрудничеству. Ведь прежде оно предназначалось для заключенных. Даже не верилось, что эта крохотная комнатенка размером двенадцать на шестнадцать футов вмещала десять преступников!