Томчин - Иван Петров

   Ну, и к чему мне эта мировая революция? Пусть гниют в своих странах, я-то им зачем? Всеобщий мир устанавливать, прогресс? Да меня за этот прогресс потом во всех учебниках истории ославят, как кровожадного дикаря.

   Люди-то везде одинаковые, сколько ни сравниваю два мира -- одна и та же мотивация. Те, кого власть правильно направляет, живут счастливо и в довольстве. Те, на кого законы ориентированы, под кого они заточены. Остальные считаются недочеловеками, не способными справиться с национальными пороками.

   Вот я, человек из другого мира, взял под свое крыло дикарей, читать-писать не умеют, кровожадные, а как теперь живем? Просто у нас выгодно быть правильным и счастливым, соблюдай законы и трудись, будешь в шоколаде. Северные монголы постепенно сами переходят на питание степным скотом. Ну выгоднее шкурки добывать и менять на уже готовое мясо, чем носиться за лосями без гарантий на обед. Никто не заставляет, а в результате -- все сыты, смертность снизилась, демографические показатели растут. Не сможет лес прокормить, зверя мало станет -- степь всех примет, здесь природа прокормит. Может, и возникнут проблемы, но не знаю -- когда. Нескоро. Почему науку не развиваем, поголовную грамотность? Да отдыхают все после стольких лет резни. В сытости и безопасности. Отпуск у народа. Почему из-за кого-то мы должны все это оставить? Кто нам спасибо скажет? Историки?

   Есть у нас в Монголии священная гора. Живут на ней духи предков и, я не совсем понял, но, как мне Усун объяснял, сам дух Вечного Неба. Говорили мы с ним зимой о пути в широком смысле этого слова, и посоветовал он побывать на горе, может, мысли успокоятся, и Вечное Небо наш путь мне укажет. Второй день здесь нахожусь и, вместо дела, вечной красотой земли любуюсь. Зачем мы ей, наши города и сама цивилизация -- ничто по сравнению с этим совершенством. Пройдут века, и так же величаво будут плыть облака, колыхаться степные травы, шуметь деревья у меня над головой. Разве могу я, ничтожный смертный, что-то привнести в эту красоту и не сломать ее очарование и скрытую силу? Какое счастье просто жить и любить на этой земле, не ломать ее, не калечить. И только для понимания и любви существуют на земле люди. В этом наше предназначение -- любить друг друга. Это наш путь...

   У Хулигана режутся зубки, он хнычет и не расположен играть с отцом. Есуген снова беременна, и весь мир крутится вокруг нее. Все ей угождают, поддерживают, справляются о ее здоровье и стараются потакать ее капризам. А она не капризничает, характер не тот. Притворяется иногда, но глаза выдают. Подшучивает над всеми нами. Хулан и Есун окружили ее своей заботой, целыми днями шепчутся с ней, хихикают. Бортэ царит над страной, как орел над степью. Внимательный взгляд и очень редкие взмахи крыла. Я просто живу. Вот и все наши новости. Если это не счастье, то другого я не знаю.

Глава 15

   Степь похожа на море. Ветер несет волны на юг по бескрайнему зеленовато-серому простору. Катится, катится волна и скрывается за горизонтом, затухая на берегу реки и вновь беря начало за ней, и так до следующей реки, до следующей, до самого подножия стены. И осенние стаи перелетных птиц, пролетающие надо мной, смотрят на бескрайний океан степи и видят всю ее, целиком, со стальными жилами рек и голубыми и серыми глазами озер, с редкими скоплениями юрт и стадами скота, с одинокими цепочками припозднившихся караванов. Можно догнать волну и нестись вместе с ней, бросив поводья, широко раскинув руки, крича и завывая от восторга. Тогда действительно кажется, что отрываешься от земли вместе с конем и летишь, летишь на юг перелетной птицей, степным буревестником.

   Сразу после зимовки, в начале весны, по традиции -- на Востоке страны, я собрал большое семейное вече. Съехались все наши новые и старые родственники, неделю продолжался пир, а деловая часть была расписана так. В первый же день сделал краткий обзор экономического состояния Монголии, затем все обменялись мнениями, ведь наши новые татарские родственники и союзники впервые видели северных монголов и венгров, заведующих в нашем государстве торговлей и караванными делами. Общий вывод из результатов обсуждений первого дня: все были приятно поражены. Отсутствовал только внезапно заболевший наш новый родственник -- кляузник тангут, но не потому, что не пригласили, а по уважительной причине. Скоро правитель сисцев отмучается, умрет -- не жри что не попадя. Его заменит сын, столь славно отметившийся на земляных работах. Сына и будем иметь удовольствие видеть на следующих семейных собраниях, и даже флажком помечать не станем.

   А пока -- доклад по тангутам сделал я: караваны с нашей долей прибыли поступали и продолжат поступать исправно, в оазисах никаких замечаний от следующих по Великому шелковому пути нет, страна приходит в себя после принятия вассалитета перед Монголией. У венгров тоже все хорошо, сельское хозяйство цветет, торговля идет, народ сияет, вся наша канцелярия у них в руках, и письменность в нашей общей стране с годами будет венгерской. Северяне доложились о росте добычи пушной продукции и даже снизошли до обсуждения возможности строительства первых городков на их территории. Моя цель -- привить ремесленнические навыки и создать города ремесленников: резчиков по кости, кузнецов, народных модельеров -- шубников и кожевников. Будем давать в караваны не только сырье, но и готовую продукцию. По степи мне легко было отчитаться, это и так все знают. Так что, полезность принятых реформ признана всеми, и теперь уже дружно обсуждаются дальнейшие планы экономического взаимодействия. Таким был первый день. Ну, я его так вижу...

   Второй день посвятил обзору текущего международного положения. У меня уже налажена приличная разведка, а наши родственники имеют данные в основном только по своему участку границы. Северяне вообще данных не имеют, поскольку ни с кем не граничат, только на западе, но им у себя в лесу -- как-то не до того, на меня полагаются. Голову я им ерундой не забивал и дал расклад только по тем странам, с которыми наша Монголия имеет общую границу, или по странам, которые ведут свою внешнюю политику так, что такая граница может внезапно возникнуть. Про Европы и Африки промолчал, пока сам одними слухами питаюсь:

   -- Итак, на Западе и Юго-Западе мы граничим с государством кара-китаев. Вполне приличное государство, сравнимое по мощи с нашим вассалом Си Ся, но для нас, пока, нейтрально безопасное. Было бы, если бы не приняло в эмиграцию беглого найманского подханка Кучлука, великолепного пловца. Эта мокрая мышь нас не интересовала, пока не заполучила руку дочери главы государства, старого осла. Пригревший змею на груди, да будет ею ужален. В этом году Кучлук сверг своего тестя и вскарабкался на престол. Наш ненавистник получил под свою руку армию целого государства. Какое-то время у него уйдет на укрепление власти и подавление всяческих внутренних волнений, но мы должны быть готовы к тому, что он придет на нашу землю с войной, как пытался прийти, имея под рукой лишь жалкие банды отщепенцев до двадцати тысяч численностью. Новая война может оказаться более серьезной, и она не за горами.

   Но есть одно "но". За спиной у Кучлука находится государство Хорезм во главе с хорезмшахом Мухаммадом, исповедующим крайне агрессивную политику по отношению к своим соседям. Войны идут с переменным успехом, но государство хорезмшаха постоянно расширяется. Несколько лет назад он очутился в плену у кара-китаев, бежал и сейчас яростно мстит за перенесенные унижения. Летом прошлого года Мухаммад в степной битве нанес серьезное поражение кара-китаям на Юге и захватил часть их земель. Думаю, смена правителя его не успокоит, и Кучлук будет вынужден защищать свои границы. Если хорезмшах захватит бывшее государство кара-китаев, следующими в очереди на расправу автоматически окажемся мы. А не захватит -- на нас нападет Кучлук. Не более, чем в ближайшее десятилетие, эта ситуация для нас разрешится войной.

   Все вы знаете, как проходил и чем завершился наш позапрошлогодний поход на государство Си Ся. Но не все там просто. Верхушка правительства и весь народ в южной части страны, которому мы не дали наших прав и законов, ненавидит монгольские племена как иноземных захватчиков и мечтает сбросить с себя позорное монгольское иго. Недалеко время, когда вспыхнут восстания молодежи, подогреваемой рассказами старших о подлости и мерзостях, творимых монголами на их благодатной земле.

   Мы столкнемся с национально-освободительным движением. Это моя вина. Провел войну не на подавление и включение страны и народа в наш великий Союз, где каждый чувствует себя свободным и защищенным, принимая наши законы, а на ее унижение и сохранение сырьевой базы экономики в государстве, в дальнейшем существующем самостоятельно и лишь являющимся ресурсным донором для нашего Союза. Я отвожу десять лет этому очагу напряженности. При малейшем ослаблении Монголии, в связи с возможной агрессией на ее территорию и войной, этот нарыв лопнет.