Взять живым ! - Владимир Карпов

- Ну, вот и там началось, - сказал Ромашкин и, прежде чем уйти, велел Щеголеву: - Держись здесь сколько сможешь. А если попытаются тебя отрезать, отходи к нам. Будем держать мост.

Ромашкин позвал Шовкопляса и побежал назад.

- Мы решили на всякий случай на мосту завал сделать, - доложил Рогатин. - К вам в спину-то пропускать нельзя было.

- Правильно сделал, - одобрил Ромашкин и приказал: - Ну, а теперь всем в немецкие окопы - и готовьтесь к тяжелой драке.

Василий спустился в траншею, вырытую немцами для обороны моста. Мокрая, жидкая земля на стенах липла к одежде, но дно оказалось твердым, предусмотрительные немцы сделали отводы для воды.

- Пролеткин, тащи из домика гранаты, патроны - все, что там есть, пригодится. Жук, где батальон?

- Сейчас запрошу. - Поговорив со штабом, он доложил: - Застрял батальон, товарищ старший лейтенант, около Хенсгишкена, застопорился там, где наши танкисты в пивнуху снаряд засадили.

- Да-а? - тревожно протянул Ромашкин.

Положение разведотряда осложнялось. Если раньше, в движении, он мог уклоняться от боя и ускользать от врагов, то теперь его наверняка попытаются окружить и уничтожить. А уходить нельзя: мост надо удерживать, он очень пригодится полку.

Справа послышались взрывы - по автоматчикам уже били из минометов. "Понятно, минометы поставили на запасные позиции и теперь дадут нам прикурить", - отметил Ромашкин.

Подошел Голубой. Несмотря на огонь из автоматов, он все же успел порыться в машине, подорванной на мосту.

- Что там? - спросил Василий.

- Железяки, - разочарованно ответил Голубой. - И эти, как их, ну блины такие железные, мины против танков.

- Пригодятся! - обрадовался Ромашкин. - Голощапов и Хамидуллин, набросайте мины на той стороне перед мостом, могут и танки появиться. Да осторожно, берегом прикрывайтесь!

Голощапов, как всегда, недовольно заворчал себе под нос:

- Легко сказать - набросайте. Машина еще дымится. Подойдешь, а она рванет. Набросайте!..

- Это резиновые баллоны дымят, - сказал Голубой. - Разрешите мне, товарищ старший лейтенант? Я там все знаю.

- Давай дуй, раз ты такой прыткий, - усмехнулся Голощапов, поглядывая на командира, что он скажет?

Ромашкин хорошо знал старого ворчуна. Потакать ему нельзя, а в разговор втянешься - тоже ничего хорошего не жди. Поэтому Василий молчал, разглядывая в бинокль опустевшие грузовики. Голощапов, ворча, поплелся за Хамидуллиным.

Через полчаса фашисты пошли в атаку. Сзади, из Инстербургского укрепленного района, ударили минометы и пушки. Несколько снарядов угодило в реку, вскинув фонтаны воды и обломков льда.

Разведчики выпустили вражеских солдат из леса, позволили им выйти на чистое поле. Немцы, подозревая, что их специально подпускают, шли медленно, с опаской, готовые залечь. Команды офицеров подгоняли солдат. Едва атакующие вышли на асфальт, как затрещали наши автоматы. Гитлеровцы все, кто уцелел, свалились в кювет, убитые остались на дороге.

- От так, приймайте прохладитэльну ванну, - сказал Шовкопляс, вспомнив, как сам бежал по кювету, заполненному жидким снегом и водой. Куды? Купайся, фриц! Купайся! - приговаривал Шовкопляс, стреляя в тех, кто высовывался из кювета.

Через два часа разведчикам было уже не до шуток, их окружало до батальона пехоты. Правда, это был не линейный батальон, а фольксштурмовцы, группами прибывающие по шоссе на машинах. Но зато артиллеристы и минометчики из укрепрайона били точно. Подошли три танка и с того берега начали обстреливать окопы разведотряда. Один танк попытался перейти мост, подмял под себя разбитую машину, но угодил на мину - грохнул взрыв, и гусеница, звеня, сползла с катков. Танкисты начали бить частым огнем по разведчикам, наверное, решили расстрелять весь боекомплект, прежде чем уйти из подбитой машины. Танк стоял близко, взрывы и выстрелы сливались в такую частую пальбу, словно стреляли не из пушки, а из какого-то пулемета, в котором лента начинена снарядами. Больше всех досталось от этого разъяренного танка автоматчикам. В это время они отходили к мосту, и огонь застал их на открытом месте. Погиб лейтенант Щеголев и с ним почти полвзвода.

Два других танках подошли вплотную к берегу. Гитлеровцы знали, что у русских нет артиллерии, а гранаты через реку не добросишь. Огнем в упор танки принялись уничтожать разведчиков. Отпускали по снаряду на человека. Вскрикнул перед смертью Кожухарь. Вздыбилась и задымила земля там, где стоял, припав к автомату, Севостьянов.

"Ну все, - подумал Ромашкин, - ускользнуть взводу некуда - впереди Инстербургская линия, за мостом вражеские танки. Остаться в траншее гибель, танковые пушки пробивают косогор насквозь". Василий взглянул на корреспондента. Тот спокойно писал, положив на колени планшетку. "Не понимает обстановки. - Ромашкин даже позавидовал ему. - Так легче умирать. И зачем мы взяли его? Жил бы хороший человек, работал в газете, не надо было ему связываться с разведчиками".

И все же Ромашкин не чувствовал предсмертного холода в груди. Верил: и на этот раз останется жив.

Он не ошибся. Выручил его танкист Угольков.

Четыре пушечных выстрела почти залпом грохнули с опушки леса, и оба немецких танка окутались дымом. Один сразу же запылал ярким огнем, другой испускал ядовито-желтый дым.

- Вовремя, братцы! - вздохнул с облегчением Ромашкин.

Но вскоре и оттуда, где прежде сидели автоматчики Щеголева, полезли немецкие танки. Одновременно группа фашистов перешла реку по льду, неожиданно выскочила из-за кустов и кинулась на разведчиков. Началась рукопашная.

Стреляя в упор по фашистам, Ромашкин не забывал и о корреспонденте, старался прикрыть его огнем. Но тот и сам не растерялся, смешно вытягивая руку, стрелял из пистолета, будто в тире, как его учили где-то в тылу. И попадал! Гитлеровцы падали перед ним, Ромашкин это видел.

Нападение отбили, но Василий понимал, что долго не продержаться. Зло крикнул на Жука:

- Ну, где же батальон в конце концов?

Радист виновато опустил глаза, стал вызывать:

- "Сердолик", "Сердолик", я - "Репа"...

Патроны были на исходе. Ромашкин приказал собрать автоматы и магазины перебитых на этом берегу гитлеровцев.

- Здорово мы их! - радостно сказал Птицын.

По его счастливым глазам Ромашкин донял: Птицын никогда еще не видел врагов в бою так близко. Пленных, конечно, встречал, разговаривал с ними, а вот так, лицом к лицу, в рукопашной, не приходилось.

Вдруг Птицын ойкнул, выронил пистолет и, согнувшись, упал на дно окопа. Ромашкин и Пролеткин бросились к нему. Подняли, помогли сесть.

- Ну, все. В живот. Это смертельно, - сказал сдавленно Птицын.

- Погоди, разберемся, - пытался успокоить Ромашкин, разрезая ножом гимнастерку. Он убедился - действительно пуля вошла чуть выше пупка. "Да, не жилец, - горестно подумал Ромашкин. - В расположении своих войск хирурги еще могли бы спасти..."