Аквариум(СИ) - Фомин Олег Вадимович

Проснулся около пяти, бодрым и отдохнувшим. Егор вообще уже не помнил, когда у него в последний раз было такое состояние после пробуждения.

Мысли сбились в одну радостную и нетерпеливую кучу. Тридцать первое. Самолет. Дочка. Девять часов. Ануннаков — нет. Может у них уже две тысячи семнадцатый? Может они по Владивостоку или Камчатке празднуют?.. Да по хрен на них! Нету и хорошо! Хорошо! Все теперь будет хорошо!

Поел пельменей с неожиданным аппетитом, с наслаждением выпил кофе, помылся, тщательно побрил лицо. Потом возникла идея, что встречать — так по всей форме. Долго рылся в гардеробной, пока не нашел свой серый строгий костюм. Классическая двойка, еще со свадьбы. Надевал раз пять от силы, так как вскоре после бракосочетания поправился, и пиджак с брюками стали малы. Тщательно выгладил, одел и подошел к зеркалу. Костюм вместо того, чтобы, как когда-то, туго обтягивать фигуру, треща швами при движении рук и ног, наоборот, висел чуть мешковато, явно намекая, что размерчик то должен быть поменьше хотя бы на единицу.

«Пипец! Сколько ж я сбросил за осень?! — подумал Егор. — Хотя, в принципе, итак нормально. Главное, что морда не опухшая. Как ни странно. Теперь хоть на человека похож…»

В квартире, естественно, усидеть не смог. Уже часов в семь Егор нарезал круги вокруг тещиного дома. Нарезал по большому радиусу, чтобы ненароком не встретить машину из аэропорта во дворе и не напугать бывшую супругу столь быстрым появлением. Народу на улице уже почти не было. Все расселись по квартирам, готовясь к празднику. Только останавливались иногда у подъездов такси, привозя чьих-то веселых и нарядных гостей.

Ровно в двадцать один ноль-ноль Егор с замиранием сердца нажал на кнопку дверного звонка. За дверью было тихо. Непонятно… Неужели еще не приехали? Позвонил еще пару раз и уже достал телефон, чтобы набрать тещу, когда послышался звук поворачиваемой ручки замка. Дверное полотно приоткрылось, и в щели показался хмурый тесть. Увидел Егора, и его лицо приняло такое выражение, словно отворив дверь, он обнаружил на коврике перед ней большую свежую кучу дерьма.

Егор как можно дружелюбнее улыбнулся и сказал:

— С наступающим, Борис Алексеевич!

— И тебя туда же. — процедил тот сквозь зубы. — Чего хотел?

«На хер тебя послать в честь праздника!»

— А они разве еще не приехали? — Егор изо всех старался, чтобы его улыбка действительно была похожа на улыбку, а не на оскал идиота.

— Кто не приехал?

— Ну… Супруга Ваша… Дочь, внучка… И этот…

— На Кубе они. Второй день уже загорают. Там будут отмечать. — с плохо скрываемым злорадством выдал тесть.

— А Вас чего не взяли? — тупо спросил Егор, до которого толком еще не дошел смысл этих слов. Точнее, дошел, но сознание отказывалось считать его смыслом и изо всех сил отмахивалось.

— А я к ним в Марбелью летом полечу. Больно далеко мне на Кубу… Восемнадцать часов в самолете.

Егор больше не улыбался. Взгляд стал пустым и обреченным, как у больной, побитой собаки.

— А сюда они, когда собираются? — тихо спросил он, чувствуя, как в сердце кто-то медленно, но очень-очень больно вкручивает огромный холодный саморез.

— Сюда? — усмехнулся Алексеич. — А хули им тут делать, на нашей помойке? На тебя смотреть?

— Но, говорили же, тридцать первого, в шесть двадцать…

— Передумали! — отрезал он. — И моей билет купили, она с ними там в окияне купается вовсю. Все! С Новым годом! — И с лязгом захлопнул дверь.

Егор постоял с полминуты, уставившись на покрытый темно-синей краской металлический прямоугольник, все еще дребезжавший от силы удара. Потом набрал номер тещи. Вне доступа. Набрал номер, с которого ему тогда звонила дочка. Набранный Вами… Не существует…

Сел прямо на бетонный пол. Закрыл глаза. Вокруг опять бесшумно рушились и падали какие-то стены, ломались колонны, летели плиты перекрытия. Который раз летела в бездну вся его никчемная и нелепая жизнь. Егор медленно поднялся, ничего не видя в клубах пыли и кирпичной крошки, нащупал перила и пошел вниз по лестнице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Куда он шел и что собирался делать, он уже знал

* * *

23:52. Первые две рюмки пошли хорошо. Опьянение Егор ощутил почти сразу. Все-таки, после подкроватного запоя прошло совсем мало времени, и какое-то количество алкоголя в крови еще оставалось. Водка была ледяной, сок — тоже. Егор закурил, выпил еще, поморщился и подошел к проруби. Стоял, внимательно вглядываясь в черную воду.

«Словно свежая, вырытая могила. — вдруг подумал он. — Сырая, холодная и бездонная…»

На душе было спокойно и даже как-то немного радостно от ощущения того, что все это сейчас закончится. Неожиданно вспомнилось вчерашнее необычное вдохновение около храма, мелькнула череда мыслей о неправильности принятого решения, смертном грехе, бесконечных муках… Мелькнула и пронеслась дальше. Егор затянулся в последний раз, щелчком отправил тлеющую искорку бычка в темноту и, не снимая одежды, опустил ноги на первую перекладину лестницы. Через секунду обжигающе-холодная вода залилась через края ботинок, и ступни онемели.

«Надо сразу нырять. — подумал он. — Так буду спускаться — замерзну на хрен и передумаю… Хотя нет. Не передумаю. Сил нет. Совсем. Больно душа тяжелая. Пипец, тяжелая… Не прав ты был, Петя. Не всех они забирают. Во мне вот разочаровались… Ну и хорошо. Я уж как-нибудь сам.»

Егор хотел прыгнуть, но неожиданно спросил сам у себя:

«Какой Петя? Ты с кем сейчас разговаривал, Егорка?.. И кто — Они? Которые, во мне разочаровались…»

Что-то странное происходило с памятью. Вот — вроде только что была зима, заснеженный пляж, а вроде бы и нет. Лето сейчас… Хотя, какое на хер лето, он же перед прорубью стоит, утопиться хочет. А зачем ему топиться? А! Точно! Дочка… Так они же на турбазе? Или на Кубе? Стоп! На какой, в жопу, Кубе? Что за бред? Что, блядь, с ним творится? Откуда здесь прорубь в июле?!!!

Егор опустил глаза и увидел свое отражение в темной воде. Еле успел удивиться тому факту, что он одет в зимнее, когда разглядел за своей спиной очень высокого и страшного человека, положившему огромную руку ему прямо на голову. Хотел резко развернуться и посмотреть, кто это, но не успел. В ушах раздался громкий звон, быстро переходящий в чуть слышный, но раздирающий барабанные перепонки ультразвук, и Егор исчез…

А потом снова появился.

Точнее, проснулся.

В голове мутило. Было очень душно. И как-то необычно и подозрительно тихо.

«Ни хрена не помню. Где я вчера так накидался-то? — Вяло подумал он. — Надо окно открыть. Жарища, а я с закрытыми окнами сплю…» Он сел на кровати и сдавил голову руками. Руки почему-то были в перчатках, а на голове — вязанная шапка.

Что за бред? Егор открыл глаза. Кровати не было. Так же, как и окна, которое он хотел открыть.

Он вообще находился не дома, а на улице. Сидел на пыльном асфальте с мокрыми ногами в зимней одежде. Хотя вокруг была явно не зима. Но и не лето, которое вроде бы должно сейчас быть. Или не должно? Мысли путались, спотыкаясь друг об друга. Вчерашней пьянки он не помнил вообще. Даже обстоятельств, с которых она началась. Такое было с ним впервые. Первые рюмки-то всегда в памяти остаются…

Мало того, он не мог точно определить последние события жизни. Да, лето. Вроде бы — начало июля. Семья на турбазе, Егор работает, а по вечерам бухает в одно рыло. Депрессия, тоска, страх — все, как всегда. Но вот, что конкретно происходило, например, вчера, позавчера, неделю назад — он не помнил. Словно мелодия песни, навязчиво звучащая в голове. До боли знакомый мотив, но ни одно слово куплета или припева на ум не приходит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Размышления неожиданно прервал резкий отдаленный звук. Егор вздрогнул, мгновенно покрывшись холодным потом. Этот звук принес с собой какой-то совершенно дикий первобытный ужас и желание бежать без оглядки, а только потом идентифицировался в сознании, как нечто, похожее на крик. Хриплый, злобный и голодный, издать который человеческое горло просто физиологически не способно. Егор был в этом уверен.