Правила Святой Православной Церкви с толкованиями - Епископ Никодим Милош

Подтверждая прежние правила (см. параллельные правила), отцы Трулльского Собора этим правилом воспрещают всякое общение с евреями, притом под угрозой извержения священных лиц и отлучения мирян.

Правило 12

Дошло до сведения нашего и то, что в Африке, и Ливии, и в иных местах некоторые из тамо сущих боголюбезнейших предстоятелей, и по совершившемся над ними рукоположении, не оставляют жити купно со своими супругами, полагая тем претыкание и соблазн другим. Имея убо великое тщание, дабы все устроити к пользе порученных паств, признали мы за благо, да не будет отныне ничего таковаго. Сие же глаголем не ко отложению, или превращению апостольскаго законоположения; но прилагая попечение о спасении и о преуспеянии людей на лучшее, и о том, да не допустим какого-либо нарекания на священное звание. Ибо глаголет божественный Апостол: вся во славу Божию творите: беспреткновени бывайте иудеем, и эллином и церкви Божией, яко же и аз во всем всем угождаю, не иский своея пользы, но многих, да спасутся. Подражатели мне бывайте, якоже и аз Христу (1 Кор. 10:31–33; 11:1). Аще же кто усмотрен будет сие творящий, да будет извержен.

(Ап. 5, 51; I Всел. 3; Трул. 30, 48; Карф. 3, 4, 25, 70).

Что в первые века христианства епископы могли жить в браке, мы уже видели в толкованиях 5-го и 51-го Апостольских правил и 3-го пр. I Всел, Собора; однако, там же мы видели, что они в браке могли и не быть, больше того, что считалось заслугой, когда некоторые из них уклонялись от брака и жили в воздержании, для упражнения в добре (δί' άσκησιν) и благочестии (δί εύλάβειαν). Следовательно, мысль о безбрачной жизни епископа была с самого начала церкви; и если эта мысль не могла быть сразу вполне осуществлена, и получить полную силу закона, то это зависело от исторических обстоятельств с одной стороны, а с другой, благодаря именно этим обстоятельствам, не могла сразу и во всей полноте утвердиться церковная дисциплина. Трулльскому Собору суждено было, как и во многих других, так и в этом отношении, сделать законом то, что преданием еще с апостольских времен в сознании церковном хранилось.

Очень важно определение этого собора. Оно предписывает под угрозою извержения, чтобы никто из епископов не смел жить в браке; однако не говорит, что должен принять монашество, прежде чем станет епископом, как это ныне практикуется; поэтому в толковании этого правила необходимо обратить нарочитое внимание на развитие канонической практики о безбрачии (αγαμία) епископов, а вместе с тем и на то, как вошло в практику православной церкви, что кандидат на епископство должен предварительно посвящения стать монахом.

В 1-м послании к Коринфянам апостол Павел говорит: Не оженивыйся печется о Господних, како угодити Господеви; а оженивыйся печется о мирских, како угодити жене (7:32–33). Это ап. Павел говорит обо всех христианах и этим дает понять, сколько надежд, в служении Господу, в служении церкви, возлагает на тех, которые не связаны браком. Ради этого и он сам остался безбрачным (1 Кор. 7:8) [1572*]. Однако, тот же ап. Павел не требовал безбрачия от каждого епископа, а в 1-м послании к Тимофею говорит, что епископ должен быть единыя жены муж (3:2) [1573*]. Это послабление ап. Павла в отношении к епископам, противоречащее тому, что он писал к Коринфянам в пользу безбрачия, объясняется обстоятельствами того времени. Толкуя это место из послания ап. Павла, Златоуст замечает: «Апостол говорит это, не поставляя в качестве закона, как будто без этого ему нельзя было сделаться епископом, а только полагая предел неумеренности, потому что у иудеев позволено было вступать во второй брак, и в одно время иметь по две жены» [1064]. На упомянутое место из 1-го послания ап. Павла к Тимофею обращает внимание также и Феодорит (V века), замечая, что и апостол принужден был выказать подобное снисхождение по отношению к епископам, т. е. допустить им иметь одну жену, потому что проповедь евангелия была только в зародыше: язычники не имели понятия о девства, иудеи же и не допускали его, так как рождение детей считали благословением; в виду же того, что в то время почти невозможно было найти человека, который хранил бы телесную чистоту, апостол и предписывает «рукополагать таких людей из женатых, которые лишь одну жену имели» [1065]. В Апостольских постановлениях (II, 2) мы уже находим точно выраженную мысль апостола Павла в отношении епископов: «епископ должен быть муж одной жены однобрачной (μιας άνδρα γεγενημένον γοναικός μονογάμου)». Так было в церкви до тех пор, пока вполне не утвердилась церковная дисциплина и пока внешние отношения церкви были таковыми, каковыми рисуются в первые три века; хотя, согласно упомянутым Апостольским правилам и другим свидетельствам первых веков, и в это время было много священных лиц, главным же образом епископов, которые δί άσκησιν и δί εύλάβειαν были вовсе без жены, следовательно, были строго безбрачны. Внешние обстоятельства церкви изменены были миланским эдиктом 313 года. Церковь начала свободно действовать и, между прочим, упорядочивать и утверждать дисциплину в священно-иерархических отношениях. Здесь, между прочим, необходимо было выдвинуть и вопрос о браке епископов. Существовало правило, по которому епископ мог иметь законную жену и детей (Ап. 40) и, конечно, многие из епископов имели своих жен и детей. Однако, кроме того, было и великое множество епископов, избиравшихся из неженатых священников и всю жизнь остававшихся девственниками. Этому очень много способствовали монашеские установления, которые развились в III веке и дали церкви уже того времени много епископов. Деятельное же участие монахов в арианских спорах и их самопожертвование в пользу евангельской истины в борьбе с ложными учениями сделали то, что нарочито обращались к монашеским общинам, когда нужно было для овдовевших епархий найти достойных епископов. Относительно III и IV веков Созомен в своей «Церковной истории» пишет, что, благодаря главным образом монахам, ложные учения Евномия и Аполлинария не распространились по всей церкви, и затем прибавляет: «народ восхищался добродетелями и подвигами монахов, считая истинным только то, что ему монахи проповедовали; людей же, проповедовавших что-либо другое, народ избегал, как прокаженных. Так, напр. египтяне, следуя учению своих монахов, в состоянии были одолеть ариан» [1066]. Появление монашества, как нового защитника православия, приветствуемо было везде с одушевлением, и из монашества тогда уже начали выбирать епископов. И действительно, православие нашло себе тогда самых сильных защитников именно в тех епископах, которые в монастырских училищах учились понимать христианство и не как простую лишь систему догматов, а как науку жизни, которые чистотою души и тела возвышали себя до непосредственного созерцания божественных предметов.

Возникновение монашества, давшего церкви много великих епископов с одной стороны, а с другой — высокое понятие о телесном воздержании и сознание, что поскольку выше иерархическая степень в церкви, постольку меньше дает она прав на телесное наслаждение и постольку больше она должна быть направлена на полное служение Богу и церкви телом и душой, — все это способствовало тому, что уже в начале IV века на безбрачие епископа смотрели, как на нечто такое, что лежит естественно в основе церковного устройства и что необходимо, рано ли, поздно ли, должно было стать законом. В своей речи, при открытии I Всел. Собора, император Константин приветствует торжественно собравшихся епископов, называя их представителями девственной чистоты [1067]. Известно также, с каким уважением относился сам император к епископу Пафнутию, члену I Всел. Собора, который был питомцем одного из египетских монастырей, прежде чем сделаться епископом [1068]. Член того же I Всел. Собора Афанасий Великий говорит нам в одном своем письме, как в его время, да и раньше, широко была распространена мысль о безбрачии епископов. Гермопольский епископ Драконтий, избранный во епископа из монашества, убоявшись гонений, угрожавших православным от ариан, оставил было свою епископскую кафедру и вернулся в свое уединение. По этому поводу Афанасий пишет ему письмо и по-братски укоряет за этот поступок, доказывая, что он должен вернуться на свою кафедру; далее он опровергает его доводы, будто из-за монашества своего он этого сделать не может, и говорит: «ты не единственный, который посвящен из монахов, равно ты не единственный, который был настоятелем монастыря и был любим своими монахами, ибо знаешь, что и Серапион был монахом и настоятель многим монахам, не неизвестно тебе, скольких монахов был отцом Аполлос; ты знал Агафона, известен тебе Аристон, помнишь Аммония странствовавшего вместе с Серапионом; слышал, вероятно, о Муите в верхней Фиваиде; мог порасспросить о Павле в Литополе, а также и о многих других, которые, будучи посвящены во епископы, не уклонялись, а взявши пример с Елисея, зная как поступил Илия и имея пред глазами пример апостолов, приняли на себя епископские заботы и не пренебрегали своей службой… И все они оправдали возлагавшиеся на них церковью надежды» [1069]. В этом свидетельстве Афанасия и в других мы находим верно выраженную мысль, которою проникнуты были отцы I Всел. Собора, когда речь зашла о браке и безбрачии духовенства. Этот собор издал лишь одно (3) правило, что ни одно священное лицо не должно держать в своем доме постороннюю женщину [1070], и больше об этом ничего не сказал, признавая, без сомнения, в отношении безбрачия епископов, практику, которая тогда уже существовала в церкви и о которой только что мы говорили. А что эта практика, именно, чтобы епископы были безбрачными, в общем господствовала везде, — приведем следующие свидетельства того же века, когда заседал I Всел. Собор, следовательно, IV века. В надгробном слове отцу своему, в присутствии Василия Великого, Григорий Назианзин говорит: «Поскольку эта борьба была сильнее и беспощаднее, постольку была глупее и бессмысленнее, ибо всякому должно было быть ясно, кто между всеми ярче блестит, подобно солнцу между звездами, и каждый это хорошо понимал, а всего больше достойнейшие из лучшей части народа, все те, которые алтарю служат, равно как и наши монахи, из которых исключительно или хоть большею частью и следовало бы подобных выбирать; тогда зла в церкви не было бы… И кто мог бы, в здравом уме, оставить тебя (обращается к Василию), божественная и святая глава, и к другому обратиться, тебя, повторяю, который — весь в руках Божиих, который брачной тяготы не знаешь, который ничего не имеешь, который почти бестелесен и чуть-чуть не без крови, который столь сведущ в священных книгах?» [1071] Говоря в своем Σύντομος άληθής λόγος περί πίστεως καθολικής καί άποστολικής εκκλησίας об устройстве церкви, Епифаний Кипрский замечает: «венец всего — архиерейство, состоящее большею частью из девственников, а если не из девственников, то из монахов; если бы не было способных для этого сана среди монахов, тогда из таковых (брать), которые воздерживаются от своих жен, или из вдовцов после первого брака» [1072]. В 390 году состоялся в Карфагене при епископе Генетлии собор, и 2-м правилом этого собора предписано, что епископ должен быть без жены и хранить девство, причем отцы этого собора, для обоснования своего предписания, ссылаются на апостольское предание, хранимое церковью с древнейших времен [1073]. Эти и другие свидетельства [1074] показывают, сколь глубоко укоренилась практика поставления в епископы лишь безбрачных лиц; показывают нам и то, что большая часть епископов были из монахов и что эти епископы из монахов были величайшими светилами церкви. Не упоминая о других, достаточно сказать, что из монахов заняли епископские кафедры: Афанасий Великий, Григорий Богослов, Василий Великий и Иоанн Златоустый, самые блестящие умы, которые когда-либо были в церкви. Все это послужило достаточным основанием для практики будущих веков, для той практики, которая существует и теперь в православной церкви. Однако, еще не было закона о безбрачии епископов, так что, наряду с безбрачными, мы находим и таких, которые, будучи епископами, жили в браке [1075].