Герои, злодеи, конформисты отечественной НАУКИ - Симон Шноль

Глава 26

Сессия ВАСХНиЛ, август 1948 года

На фоне подготовки «ленинградского дела» и подготовки к разгрому ЕАК после убийства Михоэлса было завершено уничтожение генетики. Это было сделано 31 июля - 7 августа 1948 г. на сессии ВАСХНИЛ = Всесоюзной Академии Сельскохозяйственных Наук имени Ленина. Доклад Лысенко на этой сессии был одобрен Сталиным. Это такая многомерная тема! Ее никак не уложить в один текст. Об этом много написано [1-11]. Теме этой посвящены в разной степени отдельные очерки в этой книге: о Н. И. Вавилове, о Н. К. Кольцове, о Р. Б. Хесине, о Н. В. Тимофееве- Ресовском, о И. А. Рапопорте и о В. П. Эфроимсоне, о А. Р. Жебраке, о Д. А. Сабинине. Подробно и документировано обо всем этом рассказано в книге В. Н. Сойфера «Власть и наука» [2]. События предшествовавшие и последовавшие после заседаний Сессии документально рассмотрены В. Д. Есаковым [11]. Чтобы при этом написать обобщающий все это очерк, нужен стиль скандинавской саги, или русской былины. А еще подходит традиция акынов - сидит на коврике, скрестив ноги, старик, в халате и в тюбетейке, с редкой бородой, прикрыв узкие глаза, однообразно двумя аккордами равномерно звучит его трехструнная «домра». А сам он монотонно и негромко поет о делах прошедших дней. И много часов поет. И повесть его бесконечна. Повесть о богатырях, о героях, о злодеях. Поет о прекрасных пастбищах, где паслись богатырские кони и стада овец, о набегах жестоких врагов и о тысячах угоняемых в плен беззащитных женщин и детей. Поет о наводнениях и ураганах и о том, что были тогда прекрасны снежные горы и сияло ярко солнце на синем небе. Поет, но неподвижно его лицо, монотонно его пение и нет в этом пении страстей, а только сообщения: так оно было. Неподвижны лица слушателей. Кипят в сердцах страсти. Но лица неподвижны. Выучивают наизусть повесть акына внуки. Станет один из них через много лет акыном... В 1948 г. Лысенко пожаловался Сталину, что его, народного академика, притесняют сторонники буржуазной, антисоветской, антинародной, реакционной генетики — менделизма-вейсманизма-морганизма. (Менделизма — так как основоположник генетики Г. Мендель, вейсманизма — так как идея хромосомной наследственности идет от Августа Вейсмана, морганизма — так как современная генетика основана на работах Томаса Гента Моргана и его школы.) Правда, Мендель, Вейсман, Морган — покойники. Но их последователи еще нет. И потому они опасны для советской власти. Нужно отменить буржуазную генетику и заменить ее мичуринским учением. Иван Мичурин — садовод, опытник. К наукам отношения не имел. Был некоторым аналогом американского Бербанка. Был убежден, что посредством прививок плодовых растений — т. е., сращивая со стволом и корнями одного дерева ветви другого, получает новые наследуемые признаки. Пытался он получить наследуемые признаки и посредством создания особых условий выращивания родительских растений. Но никакого успеха в наследовании признаков, приобретенных родителями, таким образом, естественно, не достиг. Никакого отношения И. В. Мичурин к мичуринскому учению не имел. Он умер раньше, чем Лысенко и Презент сообщили о существовании «мичуринской биологии» и никакой ответственности за все последующие безобразия и преступления, совершаемые под его именем, Мичурин не несет. «Нашел» Мичурина на самом деле Н. И. Вавилов. И очень поддержал его деятельность садовода-опытника. И Мичурин с большим уважением относился к Н. И. Вавилову. Непосредственно руководил разгромом генетики Сталин. Он прочел текст доклада, подготовленного для Лысенко Презентом и другими злодеями, и сделал несколько гениальных и мудрых исправлений и замечаний [2]. Сессия ВАСХНИЛ открылась неожиданно для всех 31 июля 1948 г. докладом Лысенко «О положении в биологической науке» [1]. В докладе было сказано, что менделизм-вейсманизм-морганизм чужд советскому народу, стороннику творческого прогрессивного мичуринского учения. Что менделисты-вейсманисты-морганисты по сути своей антинародны и наносят вред стране своей деятельностью в научных учреждениях и в учебных заведениях. И вредны они и тем, что вместо того, чтобы изучать законы генетики на хозяйственно важных животных, например, на коровах, — проводят свои исследования на совершенно никому не нужной мушке дрозофиле. Менделисты-морганисты- вейсманисты идеалистически и антидиалектически полагают, что за наследственность ответственны какие-то гены, которых никто и не видел. А также они полагают, что гены расположены в каких-то хромосомах, которых может быть и нет вовсе, а если они и есть, то их функции — это участие в обмене веществ. А поскольку они при этом утверждают, что хромосомы находятся в ядре, то и вовсе их вывод об особой роли ядерной наследственности реакционен, так как свойство наследственности принадлежит всем компонентам живого организма. Те немногие генетики, кто узнал и смог попасть на сессию, пытались в нормальном научном стиле объяснить суть дела. Но эти объяснения только возбуждали невежественных и злонамеренных «мичуринцев». А тут акыну принесли чай и у меня есть время для замечаний. Там столько всего сконцентрировалось - на той сессии. Там столько разных людей выступило, что читателю перечислять их бесполезно. Имен на самом деле многие десятки. В театре теней прошлого все они - «действующие лица». Как быть? Выбрать главных злодеев и главных героев... попробую убедить в этом акына. Для борьбы нужно назвать врагов. Нет на свете Вавилова и Кольцова. В июне 1948 г. умер заведующий кафедрой Генетики Московского Университета А. С. Се- ребровский. В качестве главных врагов выбрали вовсе не генетика — морфолога, теоретика эволюциониста, академика И.И.Шмальгаузена, генетиков Н.П.Дубинина и А. Р. Жебрака. И. И. Шмальгаузен - тихий интеллигентный человек - совсем не был пригоден для «борьбы». Он был всем своим обликом «академик». Он не мог вести дискуссии с безграмотными и нечестными лысенковцами. Когда началась сессия, он был болен. Лишь 6 августа, еще больной, он прибыл на сессию и взял слово. Речь его, как и на дискуссии в 1947 г. (см. очерк «Р. Б. Хесин»), была в свойственном ему стиле. Она была рассчитана на склонных понимать научные доводы. Он объяснил, что вовсе не является генетиком, а в своих эволюционных концепциях лишь опирается на достижения генетики. Обвинения в том, что он в своей (замечательной!) книге «Факторы эволюции» не упоминает имен Мичурина и Лысенко он объяснил тем, что тема этой книги не требовала этих ссылок. А. Р. Жебрак, по всем «классовым» критериям, должен был бы высоко цениться партийным руководством. Его подпись от имени Республики Белоруссии стоит под документом, учреждавшим Организацию Объединенных Наций. Он был истинно талантлив и высокообразован. В начале 30-х он провел около двух лет в командировке в США в лаборатории Моргана и был одним из наиболее компетентных генетиков в СССР. Сразу после войны, когда дружба с союзниками казалась прочной, Жебрак опубликовал в 1945 г. в журнале Science статью об успехах советской генетики. В этой статье он лишь кратко упомянул, что вот есть еще и направление, возглавляемое Лысенко, отрицающее современные научные концепции. На него бросилась вся свора. Его обвинили в непатриотичности и пр. и пр. И устроили над ним «Суд чести», по примеру суда на Роскиным и Клюевой. В своем выступлении на сессии Антон Романович с большим достоинством объяснял собравшимся смысл и результаты своих исследований по полиплоидии сельскохозяйственно важных растений. Его пытался прерывать Лысенко. Но по существу ему возразить никто не мог. В расцвете сил и знаний был чл.-корр. АН СССР Н.П.Дубинин. Он вполне мог бы сразиться с врагами генетики. Но Дубинин на сессии не был. Зато он был очень удачным объектом для нападения. Надо было все же иметь «ухо», когда пишешь статью, в которой рассматривается изменение в генетике мух-дрозофил под влиянием тяжелых условий жизни во время войны, в занятом немцами Воронеже. Разрушенный войной город, сожженные дома, множество погибших людей, человеческие трагедии. А тут - как это все отразилось на мухах... Множество выступавших на сессии использовали эту презентовскую живопись, чтобы обвинить менделистов-морганистов в непатриотичности. Нет, не нужно было с этой «мичуринской» публикой говорить на нормальном научном языке. Им все равно непонятен академический стиль. Они же кричат о генетиках «врагах народа». Тут был нужен пламенный оратор, который мог бы подавить их темпераментом и такой же апелляцией к народному сознанию. Знаете ли вы, высокочтимый читатель, происхождение понятия «провокация»? Когда в древнем Риме Сенат судил человека - суд происходил на Форуме. Человек стоял лицом к судьям - сенаторам и спиной к заполнявшему Форум народу. И если видел обвиняемый, что дело дошло до крайней точки, что Сенат выносит несправедливый приговор, он пользовался правом провокации, т. е. правом непосредственного обращения к народу. Он поворачивался лицом к народу и кричал: «Римский народ! Сенат несправедливо обвиняет меня...» И народ криками высказывал свое мнение и был сильнее сената. И с тех пор все правители боятся «провокаторов» — тех, кто может непосредственно обратиться к народу. И правильно боятся.