Идущие в ночь - Владимир Васильев

Да, хоть я и обзываю Корнягу настырным пнем, нахлебником и врунишкой — собственно говоря, он такой и есть, — неунывающий корневик давно стал мне другом, а не просто попутчиком. Как и анхайр. Выходит, путь в Каменный лес подарил мне целых двух друзей — больше, чем у меня было за всю жизнь.

Выбираясь из оврага, Корняга накренился, и несколько веток выпали из охапки. Он не сумел придержать их, и хрупкие веточки рассыпались серебристым прахом.

— Смотри, куда корни ставишь! — прикрикнула я.

— Да я и смотрю, — обиженно проскрипел корневик. — Только ничего не вижу. Ветки глаза застят.

— Ладно, живи, — фыркнула я. — Может, еще пригодишься.

Я чуть не добавила «на растопку», но прикусила язык. Пенек такой шутки явно не поймет. Еще и обидится, чего доброго.

Ломая хрупкие металлические кустики у самого основания и осторожно складывая их на землю, я продолжала обдумывать эту мысль. И мне даже удалось найти для нее хорошее выражение.

«С деревьями об огне не шутят».

По-моему, эта фраза могла бы занять достойное место среди присловий Унди Мышатника.

Когда мы принесли еще по одной охапке легких серебристых веточек, их собралась огромная куча.

— Хватит, — решила девочка, тряхнув косичками.

Она обернулась к анхайру. Вулх повел хвостом, приглашая нас следовать за ним. Через пару десятков шагов он остановился над небольшой рытвиной. Девочка наклонилась и, как мне показалось, без особых усилий достала из ямы лепешку темного металла. Металл, расплавившись, затек в углубление и застыл в виде причудливо изогнутого листа. При желании его можно было использовать как блюдо. Или миску.

Мы вернулись к решетчатой железной конструкции, около которой по-прежнему понуро стоял Ветер.

— Отойди, — велела жеребцу девочка, и он послушался. Рыжая кроха повернулась к Корняге:

— А ты вообще уберись подальше. Тут сейчас будет костер до небес.

Корневик торопливо отполз в сторонку.

Девочка положила у основания решетки охапку металлических веточек, поставила сверху на прутья найденное Одинцом блюдо и бережно опустила в него золотое зерно.

— Ну что же ты? — обратилась она ко мне. — Поджигай!

Я пожала плечами, вытащила кремень и ударила по нему кресалом. Синяя искра упала на серебристые ветки.

Металл занялся мгновенно. Он вспыхнул ослепительным пламенем диковинного, никогда не виданного мной оттенка. Мне не с чем сравнить этот цвет — ну вот, скажем, если взять бледнофиолетовый, только очень-очень яркий, нестерпимо яркий… Нет, я не могу его описать.

Сгорая, металлические ветки не трещали, как дерево, а шипели и пузырились. Они стремительно таяли, питая невероятный костер.

— Подбрасывай еще, — велела девочка, хватая следующую охапку веточек.

Слепящее пламя встало стеной вокруг темного блюда с золотой крупинкой на нем. Бросая в огонь новые ветки, я пыталась разглядеть, что происходит с зерном. У меня мгновенно разболелись глаза, из них потекли слезы, но я упрямо продолжала всматриваться в костер.

Золотое зернышко шевельнулось и начало меняться.

Желтый металл вспучился и стал разбухать. Зернышко лопнуло и раскрылось, как стручок фасоли. Из него наружу поползли мелкие черные крупинки, заполняя собой блюдо. Их было много — гораздо больше, чем могло поместиться в золотом зерне.

Металлические ветки сгорали быстро. Последняя охапка топлива полетела в огонь. Костер ярко вспыхнул. Девочка вдруг протянула руки и выхватила металлическое блюдо прямо из пламени.

— А теперь — сей! — крикнула она высоким детским голоском. — Я сохранила зерно, ты должна засеять поле. Да быстрее же! Иначе начнется огненный хаос!

Я ошеломленно приняла от нее блюдо, вся сжавшись в предчувствии ожога. Но блюдо оказалось холодным. Я крепко обхватила его левой рукой и прижала ребром к животу, а правой рукой зачерпнула горсть черных металлических крупинок.

Черные зернышки жирно поблескивали, но на ощупь были сухими. И слегка покалывали пальцы. А еще они оказались очень тяжелыми. Первая горсть просыпалась между пальцами прямо мне под ноги.

— Торопись! — в отчаянии простонала девочка.

Я захватила с блюда следующую горсть и, размахнувшись, жестом сеятеля рассыпала крупинки по земле. Я шла, не оглядываясь, и разбрасывала черные зернышки горстями, стараясь засеять как можно больший участок. Остановилась я только тогда, когда блюдо опустело. К этому моменту я успела сделать несколько расширяющихся кругов вокруг того места, где меня ожидали девочка и верные спутники.

Там, где первые зернышки упали на ржавую пыль, вся земля уже успела покрыться шевелящимся слоем черных крупинок. Прижавшись к теплому боку Ветра, я потрясенно наблюдала, как мелкие зернышки слипаются вместе, превращаясь в приплюснутые кругляши, формой и размерами напоминающие каштаны. Воздух наполнился тихим шуршанием и стал свежим, как после грозы. Голубые искры заплясали между черными металлическими почками. Призрачное зарево взметнулось над засеянным полем.

А потом со звонким лязгом лопнул первый каштан. Из осколков оболочки проклюнулся росток, верхушка которого была свернута в спираль подобно ростку папоротника, и стал стремительно расти. Зазвенели, лопаясь, соседние почки. Из них устремились кверху гибкие стальные стебли, на ходу разворачиваясь с грозным скрежетом металла о металл.

Наконец первые из проклюнувшихся ростков вытянулись высотой примерно мне по пояс и полностью развернулись.

— Тьма-ах! — выдохнула я.

Каждая почка превратилась в стальной клинок с заточенным до бритвенной остроты лезвием. Смертоносная трава вдруг заколыхалась, как под ветром — хотя вряд ли обычный ветер мог взволновать такое поле. Сталкиваясь друг с другом, гибкие клинки высекали желтые искры. Острия ближайших к нам клинков угрожающе нацелились в нашу сторону.

Я потянулась к походной сумке, из которой выглядывали завернутые в лоскут кожи магические ножны. Если дойдет до битвы со всем этим полем, даже Опережающий нас не спасет — но, по крайней мере, некоторое время я продержусь.

— Не надо, — тихо сказала девочка. — Нам не придется сражаться. Но мы должны напоить поле.

— Чем? — дрогнувшим голосом спросила я. Хотя и так знала ответ.

— Что пьет сталь? — улыбнулась девочка.

Я вынула из-за пояса хадасский кинжал, полоснула себя по левому запястью, отдала кинжал девочке и подставила под горячую струйку крови правую ладонь. Девочка умело перехватила кинжал и поманила к себе анхайра. Одинец попятился.

— Так нужно, серый брат. Подойди, — попросила я.

Анхайр неохотно подставил девочке предплечье. Она взмахнула кинжалом, и темная кровь вулха заструилась по серой шерсти. Я прижала левое запястье к губам, и подставила под разрез правую ладонь, чтобы моя кровь смешалась с кровью анхайра. Девочка молча разрезала себе руку, и ее кровь закапала туда же.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});