Чародей - Анджей Ясинский

Домишко был старый и обшарпанный, крыльцо подгнило, а крыша обильно заросла мхом. Тристис постучал, но ответа не последовало. Он повторил с тем же результатом. Пожав плечами, он посторонился, кивнув стражникам. Двое сейчас же дружно ударили плечами, снеся хлипкую дверь. Это, конечно, противозаконно, но Имаген не беспокоился на этот счет. Это не проблема.

Хозяин нашелся быстро – дряхлый старик с жиденькой бородкой и лысым черепом ютился на кухне, ошалело глядя на вошедших.

– Извините, что врываемся вот так, без приглашения, – дружелюбно улыбнулся сыщик. – Но вы не отвечали, и нам показалось, что вам требуется наша помощь!

Старик молча сжался на лавке.

– Не волнуйся, мы не грабители. И мы даже компенсируем вам нанесенный ущерб, – Тристис положил на стол серебряную монетку. – Ответь на несколько вопросов, и мы уйдем. – Дождавшись кивка слегка успокоенного вежливым тоном хозяина, сыщик продолжил:

– Ты знаешь, что случилось в таверне рядом с твоим домом несколько дней назад?

– Нет, господин, – ужасно скрипучим голосом ответил старик.

– Но ты знаешь, что многие умерли там?

Кивок.

– И не побоялся возвращаться домой? Почему?

– Все – да, боятся. Разбежались и живут у родни аль знакомых. Хозяйство бросили. Боится ли Шент? Боялся, да. Сначала. Зря боялся. Смерть осталась в таверне, не дошла сюда.

– Откуда знаешь?

– Эх, благородный господин… Шент слишком стар, чтобы бегать, когда все побежали. Шент никуда не уходил.

– То есть ты видел все собственными глазами?

– Глазами – да. Ноги отнимаются, спина совсем-совсем не гнется, падлюка. Вот ляжешь, а сесть сил совсем нема. Только глаза, да уши утешают старика, не подводят. Цельный день у окошка сижу, все смотрю, кто куда пошел, да слушаю, кто чего сказал. Вот послушаю, и будто сам живу, да…

– Рассказывай, что ты видел, старик!

– Шент расскажет. Шент все-все расскажет. Но не мог бы благородный господин подать старому Шенту еще одну монетку? Не за рассказ, совсем нет. Просто из жалости к старому больному человеку. Сын-то боится – да, продукты больше не приносит. Запас кончается…

Тристис слегка улыбнулся такому вежливому вымогательству. Старик-то оказался хитрец! Сообразил, что требовать деньги себе дороже – дюжие молодцы выбьют всю информацию. Но выкрутился – ишь, как ловко намекнул, что хорошо бы заплатить, иначе 'все-все' на деле может оказаться совсем даже не 'все'. Еще одна монетка закружилась в танце по столу.

– Надеюсь, история твоя интересная, старик, и стоит того, – добродушно сообщил Имаген.

– Откель мне судить? – развел тощими руками хозяин.

– Ладно, – отмахнулся сыщик. – Начинай уже!

***

Всю обратную дорогу Тристис ехал молча, обдумывая слова свидетеля. Возможно, единственного свидетеля, который существовал в природе, и которого так к месту подкинула ему судьба. Старик просидел на своем наблюдательном посту у окошка целый день и видел все от начала и до конца. Его сведения стоили гораздо больше двух серебряных монет и пропущенного ужина. Самое удачное – он опознал Никоса по портрету, который Тристис по какому-то наитию показал, когда история дошла до 'токмо один молодчик не побежал, когда все побежали, а пошел в таверну'. 'Бесстыжая блудница', как старик обозвал обнаженную девушку, которую Никос вынес на руках из злополучного заведения, была, вероятнее всего, второй беглянкой. По крайней мере, худоба и длинные черные волосы подпадали под ее описание. Что она делала внутри, было совершенно непонятно. Кроме того, выстроенная было картина событий с ее появлением разбивалась на части. Годилась ли она на роль второго чародея, который уничтожил Черный колодец, чтобы Никос потом спокойно вошел внутрь и вернулся целым и невредимым? – Едва ли, хотя этот вариант был единственным, который хоть как-то объяснял случившееся. Пожалуй, стоило хорошенько его обдумать.

Еще одной новостью было появление здесь, уже после происшествия, группы даймонов. Они тоже входили внутрь и что-то там вынюхивали. Как будто раньше эти воины-торговцы не сильно интересовались такими вещами. Причем, если свалить все странности в кучу, как то: появление на побережье 'новых даймонов', таинственного пленника небывалой силы, разговаривающего на новодаймонском и это недавнее событие, можно было сделать интересный вывод о том, что трехглазые тоже хотят заполучить Никоса и теперь идут по его следу, опережая в этом деле даже искусников. Бездоказательная трактовка, но очень интересная. Пожалуй, это как раз та мысль, которую, по словам Мелуса, не нужно озвучивать в открытых докладах, а стоит приберечь лично для него.

Ник

Слившись сознанием с элементалем воды, я одновременно ощущал себя лежащим на воде и намного большим, покоящимся на 'перине' илистого дна реки. Сквозь меня текла река, но восприятие перестроилось, и теперь я сам тек с рекой и в то же время оставался на месте. Скользнул вниманием далеко вниз, а затем вверх по течению реки, чтобы прочувствовать ее как свое тело. Обратил внимание на окрестности реки, на свесившуюся над водой ветку разросшегося берегового кустарника. Махнул невидимой рукой и мириады брызг сорвались с поверхности реки, облив и окутав водяной взвесью не только ветку но и весь куст. При этом зрительное восприятие утроилось. Я смотрел снизу на ветку, летел с брызгами на встречу ей, и в то же время видел окружающий мир через капельки воды как в множестве осколков разбитого зеркала. В следующий момент сознание перестроилось, и облитый водой куст воспринялся как бы изнутри. При этом ощутил, что могу стать и самим кустом (поскольку куст тоже состоит из большого количества воды), но вернулся в восприятие реки. Попробовал пощупать дно, погружаясь в ил. В следующий момент он стал моим продолжением, а я начал по капиллярам просачиваться вглубь пород, ощущая как вода в них стала по ощущениям волокнистой. В какой-то момент я достиг расщелины в скальной породе, заполненной жидкостью. По ощущению она была словно стекло, а в окружающих песчаных водоносных слоях пород она ощущалась как состоящая из множества кристалликов. Отметив эти особенности, я вернул свое сознание к реке и ощутил в ней воду как мыльно-перетертую, что ли. И в этот момент меня выбросило в реальность.

Я мысленно сплюнул и открыл глаза. В принципе я загорать не люблю, солнце меня раздражает и жару не уважаю. Поэтому, несмотря на то, что я вполне мог создать себе необходимый комфортный температурный режим даже на солнце, лежал в теньке. Хотя вру, конечно – чтобы на солнце кожа не нагревалась, плетение охлаждения нужно было внедрять прямо в нее, но ощущения тогда не особо приятные. Вернее не комфортные, хотя и назвать их неприятными нельзя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});