Кровь, слава и любовь - Жюльетта Бенцони

Зная все это, легко можно понять, почему госпожа Дюбарри и трое ее «холостяков» так удивились, увидев, как в одно прекрасное июльское утро вышеупомянутый Жан-Батист спрыгивает или скорее падает с лошади у порога «замка». Всадник был с головы до ног покрыт дорожной пылью, на шпорах виднелись кровавые следы, перья треуголки давно позабыли, когда могли считаться белыми…

– Жан-Батист! – воскликнула мать. – Откуда ты на нас свалился?

– Из Парижа, матушка, я мчался во весь дух, без единой остановки. А где Гийом?

– Поехал на охоту в Буконнский лес, – ответила Шон. – А чего это он тебе так срочно понадобился?

– Еще как срочно! – все еще тяжело дыша после скачки, ответил Жан-Батист, опускаясь на один из немногих стульев в гостиной, которому еще удалось сохранить остатки выцветшей обивки. – Речь идет о славе и богатстве нашей семьи. Сейчас же пошлите за ним. Он мне нужен немедленно, пусть приведут!

Шон подозрительно посматривала на старшего брата. Он был большим любителем розыгрышей. Никогда нельзя было понять, серьезно он говорит или шутит. Однако сегодня на его круглом, разрумянившемся лице обычная жизнерадостность явно сменилась озабоченностью.

– Так чего же ты от него хочешь? – спросила сестра.

– Черт побери! – взорвался Жан-Батист. – Скоро узнаешь! Неужели я загнал черт знает сколько лошадей и пролетел через всю Францию, как пуля, только для того, чтобы отвечать на твои вопросы? Говорю тебе: иди за ним!

– А на мои вопросы? – едко спросила мать. – На них ты тоже не собираешься отвечать? Вы сваливаетесь нам, как снег на голову, вы переворачиваете вверх дном все в доме и требуете от нас держать рот на замке?

Жан Дюбарри улыбнулся матери полунасмешливо, но одновременно как бы осознавая свои грехи и почти раскаиваясь в них.

– Чуть-чуть потерпите, матушка. Клянусь, вы не будете разочарованы, когда… Нет, пока мне бы не хотелось открывать рот, разве что – чтобы выпить и закусить. Я уже умер от голода и усталости, разве вы не замечаете этого?

– Ладно, сейчас мы тебя воскресим, – пообещала Киска.

Чуть позже путешественник уже сидел за столом, а на тарелке перед ним лежали солидный кусок свиного сала и краюха хлеба. Он еще не прикончил завтрак, когда Гийом появился в гостиной.

Тридцатишестилетнего Гийома Дюбарри без всякой натяжки можно было назвать красивым мужчиной. Он был высоким, ладно скроенным и крепко сшитым, у него было широкое, довольно жесткое лицо, освещенное парой чудесных серых глаз. Высокий лоб, черные волосы, смуглый, чуть отдающий в оливковый, цвет лица и… практически полное отсутствие какого-либо выражения на этом самом лице. Это позволяло усомниться в его умственных способностях, но нужно сказать сразу, что это была всего лишь маска, всего лишь удобное средство обеспечить себе спокойную жизнь, постоянно находясь в обществе трех весьма сварливых женщин. Увидев брата, Жан-Батист отодвинул тарелку, вскочил на ноги и побежал обниматься.

– Гийом! – вскричал он. – Я приехал, чтобы подарить тебе счастье, богатство и…

– Все сразу? – удивился Гийом. – Долго же ты собирал все это для меня! Прямо скажу, тебе хватило времени на раздумья: сколько лет ты тут не появлялся? Думаю, не меньше десяти!..

– Теперь мы уже не расстанемся… Я приехал за тобой!

– За мной? – еще больше удивился Гийом. – И что же мы вместе будем делать? Куда отправимся?

– В Париж! Ты женишься!

Ответ оказался настолько неожиданным, что Гийом вытаращил глаза, а его мать и сестры принялись наперебой кудахтать, молитвенно сложив руки. Удивление на круглом лице Гийома очень скоро сменилось выражением крайней подозрительности. Эта внезапная забота брата о его счастье показалась ему очень странной. Тут было над чем подумать. Наверняка Жан строит какие-то козни!

Гийом задал прямой вопрос, и тот, кого в парижских альковах прозвали Пройдохой, тут же изложил совершенно невероятную и… довольно-таки скабрезную историю. Вот она – в коротком пересказе. Жан-Батист познакомился с необычайно красивой, очень умной и приятной во всех отношениях молодой женщиной, единственным недостатком которой, судя по всему, было ее происхождение: бедняжка родилась от противозаконной связи монаха Гомара де Вобернье с некоей мадам Бекю. Эта очаровательная и весьма изысканная девушка по имени Жанна, видимо, запаслась изрядным количеством документов о своем гражданском состоянии, потому что все время носила разные фамилии: то она была Вобернье, то Бекю, то почему-то Ланж… Но тем не менее она имела честь увлечь своими незаурядными достоинствами короля Людовика XV, который сильно тосковал после смерти мадам де Помпадур. Однако низкое происхождение благородной девицы, прибавил Жан-Батист, поостерегшись при этом упомянуть о ее древнейшей в мире профессии, мешало королю приблизить ее к себе. Это было настолько неприятно его величеству, что Жану, доброй душе, пришлось объявить красотку своей невесткой, графиней Дюбарри…

Его Величество, разумеется, прекрасно знал о том, что родственная связь Жана-Батиста с красавицей Жанной – вымышленная. Все прошло бы без сучка без задоринки, если бы одна знатная дама, герцогиня де Граммон, сама добивавшаяся королевской милости, не задумала провести расследование насчет мадам Дюбарри. Она написала председателю Тулузского парламента господину де Рике-Бонрепо. Опасаясь неблагоприятного для всех участников этой истории ответа от этого достойного господина с таким мирным именем, означавшим в переводе «приятный отдых», Жан вскочил на лошадь и пулей пронесся по Франции до самого Левиньяка.

– Теперь необходимо, чтобы ты спас всех: меня, Жанну… и самого короля, честь которого может быть забрызгана грязью в результате скандала, – заключил он, обращаясь к брату. – Ты поедешь со мной в Париж и женишься на Жанне.

– На девке без роду без племени?! – воскликнула мать. – Гийом никогда не женится на женщине такого сорта!

– Любовницу короля нельзя назвать девкой! – резко ответил Жан-Батист. – А насчет «без роду без племени»… Мне кажется, матушка, вы слишком привередливы. Да, конечно, происхождения она низкого, но зато – какое богатство! На нас же попросту прольется золотой дождь! Разве я не сказал вам, что король влюблен в нее без памяти?

Пожилая дама закусила губу. Глаза двух засидевшихся в девицах сестер засверкали. Жан ведь только что сказал, что и они тоже поедут в Париж, чтобы составить компанию новоявленной графине. Заодно и проследят за нею. Вот только Гийом почему-то молчит… Скрестив руки на груди, предается размышлениям…

– Все это вроде бы прекрасно, – неуверенно произнес он наконец. – Но у меня нет ни малейшего желания прожить всю жизнь рядом с женщиной, которую я никогда не видел. Она, вполне может быть, мне совершенно не понравится.