Пепел богов. Трилогия - Сергей Вацлавович Малицкий

ли он человеком слова? А ведь кто-то придет, Эпп, это я точно говорю. И приход этот покроет кровью мостовые многих улиц, а не только двор мытарской. А если этот сменщик завалит Хурнай веселящей травой? А если выпустит на улицы грабителей и убийц?

— Значит, лучше терпеть того, кто есть? — нахмурился Эпп.

— Не терпеть — использовать, — усмехнулся Ашу. — Все нужно использовать. Конечно, это не значит, что можно вылепить из дерьма ложку и хлебать ею похлебку, но насушить из него растопку для очага вполне себе можно. Воняет, но зато греет. Говорят, что лапани в Холодных песках так и делают.

— Я никогда не был в Холодных песках, — признался Эпп. — И вряд ли уже туда попаду. И я не из тех, кто лезет со своим законом в чужой дом. Но даже если я в гостях, я не спущу, если кто-то попытается меня обидеть. А хлебать похлебку ложкой, вылепленной из дерьма, мне приходилось, как же. Ведь я был ловчим.

— Нельзя перестать быть ловчим, — подвинул Эппу меч Ашу. — Больше тебя люди Алкистана не побеспокоят, хотя с ним самим я бы посоветовал познакомиться. Пригодится, поверь мне. Очень мудрый человек. Если бы не любовь к деньгам, был бы и самым мудрым в городе. Все-таки удерживать равновесие между ураем и карманными ворами, к примеру, — не такое простое дело.

— Я подумаю, — взял меч Эпп.

— Подумай, — кивнул Ашу. И добавил: — Но помни: если твоя настоящая работа встанет поперек моей, раздавлю, кто бы тебя сюда ни послал.

Они посмотрели друг другу в глаза одновременно. Ашу знал, кого ищет Эпп. Эпп знал, что Ашу хранит вещи Куранта. Не знал только одного — зачем?

— Если я свою работу сделаю, потом мне уже будет все равно, — твердо сказал Эпп.

— Надеюсь, что мне не будет все равно никогда, — ответил Ашу.

— А я надеюсь, что мы заняты одним и тем же, — проговорил Эпп.

Вечером Эпп спросил Хапа, правда ли, что тот не заплатил дневную пошлину, а после того, как тот признался, что дважды потратил ее на сладости, приказал ему спуститься во двор. Хаппар поспешил вслед за приятелем. Во дворе Эпп сбросил рубаху.

— Раздевайся, — сказал Хапу.

— Зачем? — не понял тот, распуская шнуровку.

— Плетей получить не хочешь? — спросил Эпп.

— Нет, — побледнел стражник.

— И я не хочу стоять рядом с воином, которого высек, — ответил Эпп. — Поэтому снимай рубаху. Хочу тебя проучить, на кулаках. Биться в полную силу, но только выше пояса и только руками. До падения. Если собьешь меня, не обижусь.

— Но я сильнее тебя, — недоуменно прогудел Хап.

— На кулаках дерутся только луззи! — возмутился Хаппар.

— Еще недавно я слышал, что воруют у хозяев только луззи, — заметил Эпп. — Не вы ли мне об этом говорили, когда еще на хиланской ярмарке я призывал вас следить и за знатью, и за рванью? Вот заодно и проверим, кто из нас луззи, кто арува, а кто воин.

Хап, побагровев, рванул рубаху. Он и в самом деле был крепким парнем и ростом превосходил на полголовы Эппа, да и весил на четверть больше, и эта четверть приходилась вовсе не на брюшной жирок. Эпп согнул колени, прижал кулаки к груди. Да, когда-то точно так же он стоял напротив Квена и думал только о том, чтобы не сломать тому челюсть. В итоге получил от него по фингалу под каждый глаз, но будущего воеводу все-таки с ног сбил. Та схватка в итоге принесла пользу обоим, Эппу так уж точно. Интересно, кому принесет пользу схватка с Хапом?

Луззи не луззи, а с кулачным боем Хап оказался знаком. Он был быстр, ловок, имел более длинные и более мощные руки и не жмурился во время удара. Четыре раза достал Эппа. Два раза в левое плечо, один раз в правое, в четвертый раз едва не переломил старшине ключицу. Вот было бы весело, к счастью, Эпп успел присесть, наклонить голову и увести плечо назад. А ведь неплохо бился паренек, неплохо. Нос ему, конечно, ломать не следовало, но проучить нужно было обязательно. Хотя нос тому наглецу на рынке он разбил правильно, Эпп и сам бы поступил точно так же, вот только деньги не стал бы тратить на сладости никогда. Если только на девчонок.

Старшина потратил на Хапа три удара. Первые два — в левую и правую скулу — тот почти не почувствовал, старшина не хотел калечить парня, только украсить его лицо двумя роскошными синяками, а вот третий получился так, как надо. Точно в подбородок, не настолько сильно, чтобы сломать челюсть, но достаточно, чтобы двор закрутился вокруг подбитой физиономии юного наглеца и тот завалился на поленницу дров.

— Ты убил его! — закричал Хаппар, подхватывая приятеля. — Он не себе сладости покупал, девчонкам!

— Ничего, очухается, — усмехнулся Эпп. — Хорошо, что девчонкам. Плохо, что не на свои деньги. И дерется плохо. Вряд ли ты делаешь это лучше. С завтрашнего дня будем не только торговать, но и становиться воинами. Со своей стороны могу только пообещать немного меди на каждый день, чтобы не воровать.

Уже следующим утром Эпп выгнал украшенного синяками хмурого Хапа и Хаппара на пробежку. Вывел их из города, показал на одинокое дерево на пустынном берегу, до которого было никак не меньше полутора лиг, и приказал пробежаться до него и обратно три раза. Потом, когда молодцов пробил пот, заставил их делать упражнения на голом песке. Еще старый Халуган учил молодых ловчих, что для обретения силы необязательны стальные шары, стержни, перекладины и мешки с песком. Тяжесть человеку дана по сути его — его вес. Носи его бегом, приседая, подпрыгивая, сгибая руки в упоре, и этот вес будет работать не хуже туго набитого песком мешка, а уж если нужно дать усиленную нагрузку, сажай на плечи приятеля и приседай вместе с ним. Халуган был, конечно, прав. Одного только не предусмотрел он в давних своих наставлениях: что один из двух приятелей может оказаться в два раза тяжелее другого. Если первый даже после пробежки поднимал второго как пушинку, то второй распластался на песке, едва Хап присел ему на плечи.

— На сегодня хватит, — сказал Эпп задыхающимся молодцам. — Но скажу сразу, Хаппар. То, что ты мелкий, может быть таким же преимуществом, как сила и рост твоего приятеля. Но это не значит, что ты не должен его поднимать. Через месяц ты его поднимешь, а он поднимет не только тебя, но и меня. А теперь искупаться — и за